ные и городские сады.
В Британии в принципе сильно развито движение приусадебных участков, или allotments. Все хотят получить (за скромную аренду, меньше ста фунтов в год) небольшой кусок земли, который смогут возделывать. Такие участки вошли в моду после войны, когда британская пропаганда запустила кампанию Dig for Victory, то есть «Копай ради победы», побуждая граждан выращивать как можно больше овощей и фруктов для себя и для фронта. В послевоенные годы эти участки тоже не потеряли актуальности. Со временем, правда, городские сады-огороды стали уделом пожилых леди, но сейчас доля молодых огородников повышается — и не только в Британии.
В Америке, к примеру, после мощного выступления Рона Финли многие всерьез задумались самостоятельно разбивать сады в городских районах, где нет возможности есть нормальную еду, свежие овощи и стоит не ждать милостей от природы. Рон Финли, статный герилья-садовод (вы наверняка видели его в рекламе проекта Masterclass — он с душой рассказывает, как сделать грядку в конторском ящике), почти десять лет назад выступил на конференции TED с рассказом о родном районе южного Лос-Анджелеса. Тогда там было засилье фастфуда и, как следствие, процент людей, страдающих ожирением и умирающих от заболеваний, связанных с неправильным питанием, был выше примерно на 8 %, чем в соседнем Беверли-Хиллз. Финли посчитал, что площадь пустырей в его районе сопоставима примерно с двадцатью Центральными парками[56], и на ней можно вырастить 724 миллиона кустиков томатов. Он решил начать с себя и разбил огород с овощами прямо у подъездной дорожки к дому. Когда его спрашивали, не боится ли он, что кто-то украдет его урожай, Финли отвечал, что в этом и состоит его замысел: показать людям, что помидоры можно выращивать, что они вкусные и что это совсем не сложно. «В конце концов, если ребенок вырастил кейл — он будет есть этот проклятый кейл». Это, к слову, было незаконно, но Финли пролоббировал изменение законодательства. Потом он помогал разбить огород в приюте для бездомных. Затем — с группой волонтеров — устроил около пятидесяти небольших садиков. Так постепенно в южном Лос-Анджелесе стал меняться пейзаж, и появилась надежда, что уровень благополучия тоже улучшится, а «продовольственный апартеид» будет полностью сведен на нет.
В последнее время партизанское садоводство выходит за свои нелегальные пределы и встречает поддержку в том числе у крупных признанных ландшафтных архитекторов. Найджел Даннетт, профессор ландшафтной архитектуры в Шеффилде, более двадцати лет работал над проектом Pictorial Meadows. Даннетт — тот самый человек, который облагородил Олимпийский Парк в Лондоне, — любит вспоминать, как вид цветущего луга в детстве приводил его в абсолютный восторг. Поэтому концепция дикого луга, бабочек, летающих над полевыми цветами, так близка ему и так часто встречается в его работах. Даннетт не занимается герилья-садоводством как таковым, все же действуя в правовом поле, но тот факт, что партизанские садоводы в сущности возрождают луг, ему тоже очень близок.
В Британии реализуется пионерский проект: один из новых ЖК Clapton Park Estate выдает своим неравнодушным жителям смесь семян, чтобы те смогли посеять их, где считают нужным. Джон Литтл, сотрудник компании Grass Roof Company, которая придумывала озеленение в этом ЖК, опрашивал жителей, и выяснил, что нетипичное озеленение в собственном дворе нужно очень многим. Кто-то привозил из поездок семена кориандра, но негде было их посадить; кто-то мечтал о зарослях роз; кто-то спал и видел, как стены дома увьют плети винограда, и из листьев можно будет готовить долму. Теперь у них есть такая возможность.
Вам понадобятся:
• 2 части компоста или универсального грунта, в идеале пропущенного через сито, чтобы не было комочков;
• 1 часть глины для изготовления керамики (подойдет и просто глинистая почва);
• достаточное количество воды — должна получиться масса, по консистенции похожая на тесто для печенья, которое хорошо лепится и держит форму;
• семена. Можно сделать свой бленд, смешивая разные сорта дикорастущих цветов. Хорошо подойдут виды, стойко выдерживающие засушливые условия: например, подсолнух, календула, львиный зев, эхинацея, рудбекия, мак.
• Хорошенько смешайте все ингредиенты, дайте просохнуть. Затем можно упаковать в подарочную упаковку либо сразу сажать в грунт.
Конечно, бомбы предназначены для посадки в самых суровых условиях, но, если у вас будет возможность прорыхлить землю до посадки, а после — полить, вы существенно увеличите шансы на успех. Если получится, углубите бомбочку сантиметра на три в грунт и присыпьте землей.
Сажайте бомбы с шагом в 10 сантиметров, так у растений будет больше места для развития.
Немногие растения способны пробиться сквозь асфальт или тягаться с зарослями сорняков. Поэтому, если нет возможности выполоть все лишнее, попробуйте сажать бомбы ранней весной — пока не проснулась альтернативная флора.
Количество переходит в качество: в дикой природе растения производят очень много семян, чтобы какие-то точно проросли. Поэтому лучше сконцентрироваться на количестве бомбочек, а не на их идеальном виде.
Шум травы
В последнее время в ландшафтном дизайне все чаще используются злаки и травы — в России этот тренд тоже набирает обороты. Так, например, сад для «Новой Голландии» в Санкт-Петербурге, созданный ландшафтным бюро «МОХ», попал в престижный швейцарский журнал Garten Design, а еще им (саду и бюро) посвятил целый разворот Garden — рупор британского Королевского садоводческого общества. Этот сад стал прекрасным примером, иллюстрирующим, что с виду простые травы, разумно и методично собранные вместе, создают потрясающий движущийся ландшафт. Открываются питомники, которые выращивают декоративные травы (и даже вводят в моду российские виды). Питомник «Дикие травы», принадлежащий семье Жуковых, — именно из таких. Как фермы стали способствовать возрождению российских деревень и почему злаки в саду — это важно, рассказывает хозяйка питомника Екатерина Жукова:
Я родилась в 1983 году в Севастополе с видом на Черное море — думаю, это сказалось на моей любви к природе. В Крыму, когда у тебя с одной стороны море, с другой — горы, а с третьей — сухие степи, ты постоянно видишь разнообразие ландшафта и все это впитываешь. Когда пришло время выбирать профессию, вариантов было немного, и я пошла на географический факультет. По профессии я работала инженером-экологом, и это было мне не очень интересно. В 2006 году я познакомилась со своим будущим мужем — он ландшафтный дизайнер — и сразу поняла: это мое. В тот же год я начала работать с ним вместе в его фирме ландшафтного дизайна. Злаки пришли ко мне, когда появилась какая-то насмотренность зарубежных проектов, когда ты видишь фотографии и у тебя открываются глаза, ты думаешь: надо же, как это можно использовать! Когда начинаешь с ними работать, замечаешь их везде: едешь на машине на пассажирском сиденье, по сторонам глазами шаришь, шаришь, и прямо в голове всплывают названия. Иногда говоришь: «А это что?» — и потом уже просто кричишь: «Останови, останови! Сейчас я выйду, пойду смотреть, что это за трава такая». Сначала я читала всевозможные журналы по ландшафту, книги, смотрела выставку садов в Челси. Конечно, попадались на глаза фотографии работ Пита Удольфа, главной звезды этого жанра. А потом я встретилась с садами тандема Вольфганга Эме и Джеймса ван Свидена. Это дизайнеры, которые работали в Америке в 1960–1970-х годах сначала по отдельности, затем вместе. Они называли свой стиль «новым американским садом». Это огромные массивы злаков, цветов, кустарников, работа с крупным камнем. Конечно, эти работы меня захватили даже больше, чем сады Удольфа, — у него тоже было множество видов и цветов, но тут-то настоящие дикие просторы! Прерии и размах меня тронули. Я очень внимательно изучала их работы: конечно, в них есть злаки, которые в России плохо растут, мы их не используем, но похожий эффект можно создать другими видами. Я считаю, что надо местными видами рисовать ландшафты. Поэтому мы каждый год вводим в ассортимент что-то наше, свое: наши осоки, наши луговые злаки. Я боялась, что их не будут брать, но они тоже стали популярны — можно сказать, что зарождается собственная злаковая волна.
И конечно, нельзя не сказать об Энтони Поле из Новой Зеландии, в работах которого каждому растению уделяется свое по-настоящему архитектурное место. Это один из моих любимых дизайнеров.
Пит Удольф, о котором рассказывает Жукова, — строгий немолодой бельгиец, выведший злаки на ландшафтную поп-арену. Пит Удольф был, по его собственным словам, «заурядным голландским дизайнером садов», пока не познакомился с идеями Мьена Рейса, единственного ландшафтного архитектора в Голландии, который много говорил о важности самих растений.
В конце 1970-х годов Удольф посетил сад Алана Блума в Британии и окончательно определился со своими ценностями. Удольф с энтузиастами собирали растения, о которых раньше даже никто и не мог подумать, что это садовый вариант, — например, луговые травы — и внедряли их в свои ландшафтные проекты. До 1980-х годов их в принципе практически не использовали в декоративном цветоводстве.
В начале 1980-х Пит и его жена Анья поняли, что им очень тесно и негде реализовывать свои идеи, и переехали в малонаселенную часть Нидерландов — деревню под Хуммело. В это же время они регулярно ездили в Британию, Германию и на Балканы, чтобы собрать коллекцию растений, какие в Голландии никогда не использовали для ландшафтов. В 1984 году супруги сделали то, чего до них никогда не делали: они устроили день открытых дверей в своем саду, пригласили туда владельцев питомников со схожими взглядами и вкусами и целый день продавали растения. Так люди приезжали и покупали растения, которые существенно отличались от того, что можно было купить в садовых центрах, а питомники сдружились между собой. Слава хозяйства росла, а с ней — и мода на непривычные растения и злаки.