ночную трассу нарисовала, будете соревноваться в водительском мастерстве!
— Фолмула один, фолмула один! — возликовал Манюня.
— Один, но на двоих, — уточнила я. — Играйте дружно, если нужно будет подновить трассу — обращайтесь. На старт, внимание, марш!
Восторженно зарычали моторы (один заметно картавил).
Я рысью пробежалась по коридору, во избежание ДТП отодвигая подальше от трассы придверные коврики, немного полюбовалась азартными гонщиками и пошла к себе.
Под рев игрушечных болидов неожиданно хорошо работалось.
— Эй, маг! Давай спасай меня! — позвала Рина, оценив остроту и блеск волколакских зубов.
Как многое в этом дивном Средиземии, улыбка у оборотня была просто идеальная.
— Спасение попадающих — дело рук самих попадающих, — меланхолично ответил маг и припал к очередному кубку.
— Вот сволочь, уже бросил меня, — выругалась Рина и в отсутствие иной внимательной публики пожаловалась волку:
— Все мужики — козлы!
Волк моргнул.
— Ну, кроме тебя, — сделала поправочку обиженная, но справедливая девушка. — То есть, возможно, по внутренней своей сути ты тоже козел, но с виду все же волк. Эй, а это прикольно: волк и козел — единство и борьба противоположностей!
Волк неуверенно рыкнул.
— Да ну тебя, — отмахнулась наглая попаданка. — Конфету хочешь?
Она полезла в карман за конфетой, а вытянула комок испачканных бурым салфеток.
Волк дернул носом.
— Ну да, это кровь, — призналась Рина. — Но не моя.
— Какая кровь, чья? — выронив кубок, как укушенный, подпрыгнул маг. — Ты кого еще сюда притащи…
Притяжение крови — великая сила.
Чмок!
Ткань мироздания вспучилась пузырем, прорвалась, и на дощатый пол таверны вывалился потрепанный мужичок в спущенных штанах.
— И все ягодицы! — пробормотал ошарашенный маг.
К вечеру погода улучшилась, и мы с малявками пошли прогуляться по набережной.
В Адлере набережная — это эпицентр курортной жизни. Все наиболее значимые действа и события — как культурные, так и бескультурные — происходят именно на набережной. Тут тебе и нехитрые аттракционы, и детская площадка, и фотографы с разнообразной живностью, и промоутеры с рекламной полиграфией, и всяческие лоточники…
Сегодня традиционный ажиотаж дополнительно подогрело явление народу известного артиста-юмориста.
У концертного зала толпились фанаты Михаила Галустяна, жаждущие автографов и селфи со звездой. Артист, сам сочинец, честно старался не испортить репутацию курорта как всемирного центра гостеприимства и покорно фотографировался со всеми желающими. Желающих было много. Проход по набережной на подступах к фотозоне был сильно затруднен.
— Уфф! — сквозь толпу фанатов отбуксировав пацанят на детскую площадку, я тяжело выдохнула и огляделась.
Пляжный отдых в классической отечественной традиции — дело трудное, требующее напряжения душевных и физических сил.
Прием солнечных ванн под палящим полуденным солнцем, пиво-рыба-кукуруза-пончики, не отходя от линии прибоя, чача с утреца натощак и шашлыки с аджикой на сон грядущий — в таких условиях от отдыхающего до подыхающего, как от любви до ненависти — рукой подать. Редкий истовый курортник доживет в полном здравии до середины отпуска!
Впрочем, вышесказанное применимо исключительно к взрослым гостям курорта. Поскольку дети традиционными блюдами и напитками не злоупотребляют, они резвы и бодры в любое время суток, что только усугубляет суровую участь родителей или лиц, их заменяющих.
Я, например, даже будучи в хорошей физической форме, с трудом успевала за Масяней и Манюней. И постепенно укреплялась в подозрении, что ушлые детки для мгновенных перемещений в пространстве используют пресловутую портальную магию.
Вот только что ребенок с пыхтением карабкался на детскую горку — и вот он уже с неясной, но явно злокозненной целью яростно скрипит молочными зубами о башенку надувного замка!
Или это уже другой ребенок?
А тот, который был на горке, тянет перо из хвоста попугая, игнорируя негодующие вопли птицы и ее хозяева-фотографа?
— Чей ребенок? Граждане, это чей ребенок?!
Я молча подскочила, дернула упомянутого ребенка за шаловливую ручку и утянула его за ближайший куст, не забыв пригнуться, чтобы потеряться из виду по возможности бесследно.
— Мальчик, ты чей? Где твоя мама?! — тут же гневно возопили по ту сторону клумбы.
— Стой здесь!
Я с трудом поборола порыв соединить мальца и куст по проверенному методу Карабаса-Барабаса, который в паузах между действиями вешал кукол на гвоздь в стене.
У меня просто не было ни стены, ни гвоздя.
Да у меня и пауз не было!
— Чей мальчик? Мальчик чей?
Продавщица сладкой ваты нервно размахивала голой палочкой, словно пытаясь расколдовать Масяню, самопроизвольно превратившегося в человека-паука. Судя по его виду, ребенок в высоком прыжке прицельно влип лицом в большой ком сладкой ваты.
— Мася!
Я промчалась по клумбе, как ветер, но человечек-паучок был быстрее, маневреннее и, главное, мельче: спасаясь от поимки, он нырнул в миниатюрную бревенчатую избушку, не предназначенную для взрослых, а я вынужденно осталась за порогом.
— Женщина, это ваш ребенок?
— Да! — не оглядываясь, гаркнула я.
Оглядываться, предположительно, на Манюню не стоило, чтобы не упустить засевшего в домике Масяню.
— А это не ваш?
— Тоже мой!
Я решила ни от кого не отказываться.
Авось добрые возмущенные люди помогут мне собрать разбежавшихся гавриков в плотный пучок.
— Давайте всех сюда!
— Мальчик, иди к маме, — какой-то джентльмен в классическом курортном прикиде — бермудах и майке с надписью «Сочи» — подтащил ко мне сопротивляющегося Манюню.
— А это не моя мама! — зловредно тормозя ногами, громогласно объявил мелкий паршивец.
Продавщица сладкой ваты и пара мамашек посмотрели на меня с подозрением.
— Прекрасно, сейчас тебя заклеймят как похитительницу детей, — спрогнозировал мой внутренний голос.
— Ах, так я тебе, значит, совсем чужая, Масянечка? — возмутилась я, упреждая нежелательное развитие событий. — Ладно, но тогда ужином тебя пусть кормит кто-нибудь другой!
— Узын?! — обнадеженно пробасили в тылу бревенчатой избушки.
Тут малышня на площадке дружно захныкала.
— Ой, кто это?! — ахнула продавщица сладкой ваты, тыча своей не волшебной палочкой в интересующем ее направлении.
Я проследила его, обежала избушку и тоже чуть не разрыдалась, увидев выглядывающее из окошка чудище.
До Бабы-яги оно немного не дотягивало — курносый нос и короткие вихры классическому образу не соответствовали, но в целом чудище выглядело эффектно и стопроцентно являлось нечистью.
Чистого там вовсе ничего не осталось.
Еще бы!
Влипнуть потной мордахой сначала в ком сахарной ваты, а потом в клочковатую пыль, мелкий мусор и развесистую паутину — это очень быстрый, незатратный и результативный способ незабываемо украсить себя для шабаша на Лысой горе.
— Ты не поверишь, но у нас в тематическом парке штатную артистку для роли Бабушки Яги гримируют целых четыре часа, — сообщила я эффектно декорированному ребенку, осторожно потрогав самую крупную бурую бородавку на его сером бархатном лбу.
Слава богу, это была всего лишь сухая горошина. Она благополучно отвалилась, а ребенок отодвинулся от меня — и заодно от окошка. Закрепляя успех, я еще немного потыкала перстом в пыльный детский фасад, потом молнией метнулась назад — от окошка к двери — и ловко сцапала чумазого баб-яжонка за щиколотку.
После этого выволочь его из избушки не составило большого труда.
Я всего-то минут пять на это потратила и частично оглохла.
Добрые люди на меня очень нехорошо косились, зато родной братик нечистика прибежал мне помогать, и мы все трое наконец счастливо воссоединились.
Нежные детские ладошки в красивых грязевых разводах я ни в коем случае не собиралась выпускать из рук до самой двери квартиры, и любое препятствие на пути к ней смела бы корпусом, как неукрощенный могучий мустанг. Поэтому невзрачный мужичок, дерзко заступивший мне дорогу, серьезно рисковал быть затоптанным.
На его счастье, вопрос у человека был простой, не предполагающий затяжной беседы.
— Где Мишка?! — в высшей степени нервозно спросил он, бешено сверкая очами.
— Да вон же он!
Я резко дернула головой, указывая правильное направление чокнутому фанату Михаила Галустяна.
Мужичок отвернулся, я дернула пацанов за лапки, мы мгновенно обошли препятствие и ушли в скоростной слалом между кипарисами — так было быстрее, чем чинно топать по аллее, запруженной праздным народом.
Чтоб я еще хоть раз дерзнула выгуливать этих демонят без их чертовой мамы?!
Да ни за что!
Загнать троглодитиков в постель удалось только пряником, точнее, шоколадкой:
— Кто первый уснет, тот получит шоколадный батончик! — коварно пообещала я.
Нырять в объятия Морфея в соревновательном режиме Иркиным парням до сих пор не доводилось (большое упущение со стороны их мамаши), но за сладкий приз от кондитерской фабрики имени Бабаева Масяня с Манюней готовы были на многое.
Не прошло и десяти минут, как рухнувшие в кровати детки размеренно засопели.
Я сунула по батончику под каждую из двух подушек, заныкав третью шоколадку для себя.
Шоколад — удивительное вещество! Самый лучший домашний кондиционер для растрепанных нервов!
Оставив малышню мирно спать при свете ночника, я побрела к себе, ощущая себя добросовестным портовым грузчиком на исходе многотрудного ночного дежурства.
Виновато покосилась на своего домашнего любимца — ноутбук, не дождавшийся нынче вечерней порции вкусной рукописи, но заставить себя сесть за работу не смогла.
Оказывается, я уже забыла, какое это трудное и беспокойное, на грани опасного экстрима, занятие — присматривать за энергичными малогабаритными пацанами!