— Лазарчук, твою в бога, в душу, мать, что у тебя еще в такой-то час?! — после длинной серии гудков, которую я прослушала, упрямо закусив губу, отозвался злой и сонный бас.
— У него что-то вроде комы! — деловито сообщила я. — Лежит и мычит, не приходя в сознание!
— Пьяный? — помолчав пару секунд, предположил бас.
— Один бокал «Изабеллы» считается?
— Да ну, это несерьезно.
— Тогда не пьяный. Возможно, стал жертвой нападения злоумышленника, который проник в квартиру, пока мы спали! — доложила я.
— А вы вместе спали? — заинтересовался бас.
— Порознь! Но в одной комнате. И в какой-то момент я на минуточку вышла, а когда вернулась, Серега уже был в полном ауте, а посреди комнаты стоял какой-то мужик…
— Пьяный?
— Слушайте, что вы заладили — пьяный, пьяный! — рассердилась я. — Откуда я знаю, какой он? Я его не нюхала! На фиг мне его нюхать, дала по башке скалкой — и все дела!
— Девушка, а вы вообще кто? — запоздало поинтересовался бас.
— Елена меня зовут…
— А-а-а! Та самая?! Тогда все понятно!
— Рада за вас, потому что мне лично понятно далеко не все, — пробурчала я. — Так что, вы приедете?
— Куда ж мы денемся…
— Пишите адрес. — Я обрадовалась. — Улица Цветочная…
— Да знаем, знаем.
— А «Скорую»…
— Вызовем.
С приездом коллеги Лазарчука, надо отдать им должное, не задержались. Прибыли даже раньше «Скорой». Я ждала их, стоя в проеме открытой двери. За моей спиной на полу вытянулись две аккуратные параллельные гряды — Серега и незнакомец.
— О, какая знакомая техника работы со скотчем! — обрадовался басовитый товарищ, взглянув на обмотанного липкой лентой пришельца.
— Опа, кто-то прокололся, — прокомментировал мой внутренний голос.
Я сделала вид, что ретируюсь, чтобы не мешать служивым работать, и улизнула к Максимовым.
Супруги все так же дрыхли, так что медиков «Скорой помощи» имело смысл завести и к ним. Состояние нестояния, в которое массово впали друзья, меня здорово беспокоило.
— А ты выпей — и успокоишься, — посоветовал мне внутренний голос.
Выпивка в доме была — в бутылке на столе осталось с полстакана «Изабеллы».
Не раздумывая, я выхлебала вино, как воду, и чинно присела на стульчик, ожидая, когда «лекарство» подействует.
Через пару минут вдруг ужасно захотелось спать. Я потерла слипающиеся глаза, зевнула, поудобнее пристроила голову на спинке стула и плавно отчалила в туман.
— Пья-а-ана-я-а-а? — донеслось еще до меня, быстро уплывающей в глубокий сон.
Ответить, к сожалению, не получилось.
День восьмой
Разбудили меня звуки, похожие на редкие щелчки клювом.
Никаких птичек в доме я отродясь не держала, потому заинтересовалась — кто еще ко мне пожаловал? Как повелось, без приглашения.
Вспомнилась дохлая птичка Лазарчука.
— Не квартира, а проходной двор какой-то, — недовольно пробормотала я, открывая глаза.
— И не говори, — поддакнула Ирка.
Она сидела за столом, тюкая пальцами по клавишам моего макбука. Незнакомая раскладка клавиатуры не позволяла нахалке развить высокую скорость печати. Это радовало: мне не хотелось обнаружить на страницах своего нового романа поэтическую вставку длиной в полкилометра.
— Руки прочь от моего компа! — решительно потребовала я, окончательно проснувшись.
— А как тогда я посмотрю фото, которое прислал Лазарчук?
— Какое фото? — Я встала. — А ну, освободи рабочее место!
Подружка уступила мне стул и комп, я проверила почту и нашла свежее письмо от Сереги.
Текст состоял из одного вопросительного слова: «Узнаешь?», в аттаче были два снимка в лучших полицейских традициях — один и тот же несимпатичный тип крупным планом в фас и в профиль.
— Это же наш потеряшка из бамбука! — обрадовалась Ирка. — Смотри, у него на морде пятно от пластыря!
— А на голове шапочка из бинта, под которой, надо думать, шишка от удара скалкой, — задумчиво молвила я. — То есть это тот гад, которого я обезвредила ночью…
— За что тебе большое человеческое спасибо от всех нас! — с большим чувством сказала Ирка. — Ты настоящий друг и просто матерый человечище! Одна, вооруженная всего лишь скалкой…
— И еще сачком, — напомнила я, потому что роль сачка в истории никак нельзя было недооценивать.
— Сачок, кстати, придется новый купить, Моржик очень расстроен тем, что он порвался, — подружка сменила тон.
— Кто ж ему виноват, что он проспал свой сачок.
Я не собиралась компенсировать кому-то там расходы, понесенные в ходе спецоперации, которую кто-то там пропустил.
— Виноват вот этот гад! — Ирка кивнула на экран с выведенными на него фотографиями. — В бутылке с вином была зверская доза снотворного, именно поэтому все, кто его пил, отрубились.
— И он пришел в полной уверенности, что в сонном царстве без помех осуществит свои темные делишки, — смекнула я.
— Ага, он пришел, а тут ты! Трезва, бодра, с сачком наперевес и скалкой на изготовку! — Ирка прищелкнула языком и восторженно подкатила глаза. — Мне очень жаль, что я этого не видела!
— Лично я предпочла бы это пропустить. — Я поежилась. — Кстати, а что я пропустила?
— Когда уснула, хлебнув вина со снотворным? — Подружка поморщилась. — Ничего особенно интересного. Гада так и вынесли в отключке и в перетяжках скотча, как батон колбасы. Нам всем троим — Сереге, Моржику и мне — промыли желудки, а тебя не тронули. Врач сказал, что ты совсем мало выпила, и после перенесенного потрясения тебе даже полезно будет успокоиться и хорошенько поспать.
— Понятно. — Я увеличила фото на экране. — Непонятно, зачем же все-таки он так настойчиво сюда лез? Кстати, морда какая-то смутно знакомая… Где я могла его видеть, не знаешь?
— Знаю. — Ирка смущенно улыбнулась. — Мы с тобой две слепые курицы: носились по всему городу в поисках злодея, а он прекрасно устроился у нас под самым носом.
— Где?
— У Хачатуровича на посылках!
— М-да… Это многое объясняет. Кстати, откуда информация?
— Так от Сереги же. Этот, которого ты скалкой огрела, в полицейских застенках сразу начал колоться, и выяснилось много интересного.
— Рассказывай! — Я села поудобнее.
— Рассказываю. — Ирка плюхнулась на диван. — Под утро разъехалась, значит, вся эта тусовка — и Лазарчук с коллегами и арестантом, и «Скорая», остались мы с Моржиком вдвоем. Ты спишь, мы тоже легли и спим. И тут звонит мой мобильник! Я говорю: «Алле, вы не пошли бы куда подальше?» А Лазарчук мне: «Признавайся, где медведь?»
— Какой медведь?
— Вот и я подумала — какой медведь? Не знаю я никакого медведя! И говорю: «Ты, Лазарчук, не перепутал? Может, тебе Морж нужен, а не Медведь? Так Моржик спит еще, но я могу его разбудить, если очень нужно».
— А он?
— А он и рассказал, что арестант признался, зачем он лип к нам, как будто тут ему медом намазано.
Ирка сделала долгую драматическую паузу, нагнетая интерес публики в моем лице.
— Ну? — поторопила ее доморощенную актрису.
— Помнишь, мы ехали из Абхазии с саженцами?
— Ну?!
— Так вот, гад наш с тем подельником, который потом с карниза насмерть навернулся, в то же самое время следовал в том же самом направлении, имея при себе ценный, но абсолютно противозаконный груз — партию наркотиков. Только провозить их через границу самолично ребятки робели, поэтому придумали хитрый ход — набили таблетками плюшевого медведя и подсунули игрушку невинным деткам!
— А мы этого наркотического медведя прямиком в мусорку наладили! — вспомнила я, не зная, смеяться или плакать.
— Вот-вот, Лазарчук тоже офонарел, когда узнал, что три кило таблеток с наркотой надо искать где-то на свалке. — Ирка вздохнула. — А я тогда поняла, почему вор унес бабулину подушечку, набитую чечевицей, на ощупь так похожей на таблетки…
— А я теперь понимаю, почему мне показалась знакомой морда этого бестолкового наркокурьера! — Я потыкала пальцем в экран макбука. — Мы тут как-то без тебя гуляли с мелкими, и он налетел на меня с лобовым вопросом: «Где мишка?» А я подумала, что это чокнутый фанат Галустяна, который как раз встречался со зрителями в летнем театре неподалеку, да и послала его в ту сторону. А он, оказывается, не фанат, а наркокурьер!
— И убийца, — добавила Ирка.
— Да? Он признался?
— Куда бы он делся! Оказывается, управдомша успела сделать его фото на мобильник, который потом нашли у нее в кармане. Снимок был со спины, но все же помог выжать признательные показания.
— Что ж, хорошо, что все разъяснилось.
Ирка встала с дивана и вытянула из-под стола ведро с водой:
— Лезь в кровать, я буду пол мыть. Надо зачистить территорию, а то кто тут только не шастал.
Я послушно вернулась в постель и под размеренное шарканье тряпки по полу снова задремала.
В полусне услышала строгий наказ:
— Минут пятнадцать не вставай, а то натопчешь по мокрому, и следы отпечатаются!
Потом негромко хлопнула дверь — подружка ушла.
Я уютно свернулась калачиком и засопела, но толком уснуть не успела, потому что подушка под головой энергично заворочалась, бесцеремонно подбрасывая мою щеку.
— Блин, что это? — Я распахнула глаза.
— Брин?
Малыш, запустивший обе руки под мою подушку, вроде как задумался.
Я поняла, что на блин он точно не рассчитывал, и доброжелательно поинтересовалась:
— И что ищем?
— Шокорад!
— Шокорада сегодня нет. — Я подняла подушку, демонстрируя отсутствие всех и всяческих продовольственных заначек, зевнула и прикрыла глаза.
Топот маленьких ножек и хлопок двери подтвердили, что информация принята к сведению.
Я снова открыла глаза, села и поискала ногами тапки на полу.
Под диваном он был еще влажным.
Я вспомнила подружкин строгий запрет на беготню по мокрому полу и огляделась, выясняя, сильно ли натоптал малыш.
Вообще-то не сильно. Ниточка следов, оставленных мелкими лапками, четкой «галочкой» тянулась от мойки к дивану и от дивана к двери.