Он отключил связь и снова взглянул на плюшевого филина.
Тот по-прежнему лежал на подушке.
Усевшись в раздевалке, я рассматриваю гладиус Юлия Цезаря, перекинутый Ломтиком. Реликвия рода Цезаря. Рукоять из коричневого дерева, лезвие не заточено, но это не требуется. Главное — его артефактные свойства, которые отлично сработают против мага Света. То, что от Ангела веяло стихией Тьмой, меня не смутило. Если он не будет драться своим Даром, судья посчитает это жульничеством, а потому выбора у него нет.
— Даня, все гости поднялись, — рапортует по мыслеречи Настя.
— Тогда не будем заставлять их ждать, — произношу я, поднимаясь с места и направляясь к арене.
Последние двустворчатые двери распахиваются сами собой, подчинившись встроенной магии, и я выхожу на круглый помост, засыпанный мелким, хрустящим под ногами песком. Пространство вокруг замерло в напряжённой тишине.
Наверху, по правую руку, подвешен стеклянный куб — наблюдательная ложа для гостей. К нему ведёт изящная винтовая лестница. Там, за прозрачными стенками, уже разместились зрители — кто-то с бокалом, кто-то с закуской, все с нетерпением следят за ареной. Лица моих жён сосредоточены, внимательны, но в них нет ни тени тревоги — в отличие от Гюрзы и Ольги Валерьевны. Леди-дроу и великая княжна все же не так хорошо меня знают, как мои благоверные.
Интересная архитектура арены. Обычно бойцов запихивают в стеклянные «аквариумы», но здесь всё наоборот: зрителей надёжно изолировали в защищённом кубе, а поединщикам, напротив, дали максимум простора для манёвров. В случае Грандмастеров это решение выглядит куда более зрелищным — и оправданным.
По правую сторону от меня, ближе к краю круга, стоит судья — высокий, с алыми крыльями, сложенными за спиной
Так, но где же мой противник?
Проходит не меньше десяти минут. Я успеваю ещё раз прогнать потоки по меридианам, разогнать кровь, освежить тонус мышц — не то чтобы это было необходимо, но приятно быть в форме, когда на тебя смотрит весь цвет Сторожевого города.
Наконец из противоположного выхода появляется Ангел с глефой в руках. Идёт медленно, в мантии, скрывающей фигуру. Крыльев не видно.
Я усмехаюсь:
— Лорд Ангел, к чему балахон? Смущён Тьмой, что носишь под ним?
— Мне нечего ни стесняться, ни стыдиться, Филинов! — резко отвечает он, голос срывается в рычание, но дальше шаг сделать не успевает.
Судья поднимает руку с властным жестом, не оставляя сомнений в своей ведущей позиции:
— Ни шага дальше, лорд Ангел. Я, сир Брешь, назначен судьёй вашего поединка. Моя задача — обеспечить его честность. А это значит, что запрещены любые внешние источники энергии. Разрешены только артефакты с замкнутыми аккумуляторами. Так что же за источник маны скрывается у вас под плащом, лорд Ангел?
— Ничего запрещённого, — отвечает Ангел, послушно останавливаясь на границе круга.
Он делает резкое движение, и мантия срывается с его плеч, падая на песок. Перед всеми открывается пара крыльев — одно ослепительно белое, излучающее свет, второе — чёрное, как провал в пропасть.
По рядам зрителей пробегает волнение. Несколько шёпотов. Лица лордов вытягиваются. Лорд Димирель мрачнеет, его щёки дёргаются, губы кривятся. Очевидно, глава Лунокрылых не ожидал, что его сын появится с таким комплектом.
— Это всего лишь имплант-катализатор! — громко заявляет Ангел, отчётливо, почти театрально, словно обращаясь сразу ко всем — и особенно к тем, кто сидит в стеклянном кубе. — Да, он создан из Тьмы, но служит Свету. Он аккумулирует мою силу, заменяет утраченное крыло. Больше ничего.
— Разрешите, лорд, — вступает судья, спокойно подходя ближе. Он поднимает руку, касается тёмного крыла и на несколько секунд закрывает глаза. На арене воцаряется тишина. Проходит минута. Потом ещё одна.
Меня несильно волнует вердикт судьи. Конечно, Ангел мухлюет, и конечно, они с Лордом Тенью на пару смогут провести судью. Впрочем, я и не предполагал другой сценарий. Моя задача — выжать из него плюшек по максимуму.
Наконец судья медленно кивает:
— Это действительно катализатор. Энергия внутри — чистая, херувимская.
Он отходит за пределы круга, делая шаг назад. Голос его звучит ровно, но громко, разносясь под куполом арены:
— Сражайтесь, король и лорд. Пусть поединок начнётся.
Арена в резиденции Организации, Херувимия
Габриэлла почти впечатывается всем телом в прозрачную стену ложи, напряжённая до предела, с взглядом, намертво прикованным к арене внизу. Там, в центре песочного круга, в яростной схватке сталкиваются две фигуры — её брат и король Данила. Всё вокруг озаряется вспышками света: удары и блоки, резкие развороты в воздухе, хлопки крыльев, всполохи магии, гул искр и пульсации заклинаний. Пространство содрогается под напором их силы, арена дрожит, и всё происходит с такой скоростью, что взгляд едва поспевает. Но она не отводит глаз, не мигает, не дышит — полностью сосредоточена на сражении.
Король Данила сражается необычным мечом, который не столько атакует, сколько формирует эфирные щиты. Световые лучи её брата, вылетая с характерной мощью, натыкаются на них и рассыпаются, словно обломки стекла. Излюбленная техника Ангела — это лучи кинетического света, энергии, которая не просто слепит, а толкает, давит, ударяет с силой волны. Но в столкновении с эфирной блокадой всё это оказывается бесполезным — щиты не пропускают даже резонанс.
И вот — вспышка. Резкая, ослепляющая, как удар молнии прямо в глаза. Ангел выпускает взрыв света такой плотности и ярости, что сам песок под ногами бойцов плавится и превращается в зеркало. Он использует другой аспект Дара Света — не кинетический, а сжигающий, направленный на разрушение. Это уже не просто импульс — это испепеляющая волна, которой эфирные защиты уже не противостоят.
По периметру арены разлетаются желтоватые молнии, свет вспарывает воздух и режет глаза даже через защитную стену ложи. И в этот момент король Данила отвечает: он разливает по арене густой, текучий мрак, странный вид Тьмы, и он поглощает свет, гасит пламя, словно заливает его вязким безмолвием.
В голове у Габриэллы царит хаос. Мысли мечутся. Ангел слишком силён. А если он всё-таки убьёт Данилу?.. Нет, стоп. Почему её это вообще волнует? Разве не этого она хотела с самого начала — увидеть, как Филинов повержен, как он исчезнет из её жизни? Но… нет. Что-то внутри сжимается при одной только мысли о его гибели. Это нужно остановить. Всё это нужно остановить — прямо сейчас.
Она уже почти кричит, но в тот же миг ощущает, как внутри неё что-то рвётся. Будто все силы разом уходят. Она хватается за ближайшую колонну, пальцы соскальзывают по гладкому мрамору, колени подгибаются, дыхание сбивается, в груди нарастает тяжесть. К горлу подступает тошнота, а мир вокруг теряет очертания — всё начинает плыть, распадаться на пятна, и даже собственное тело уже не кажется ей своим.
Её начинает качать. Она пошатывается — и в следующий миг чья-то рука ловит её под локоть. Холодная, крепкая. Слишком близко.
Лорд Трибель.
Он склоняется к ней, голос его почти ласков, едва слышный, как змеиный шёпот:
— Наш общий знакомый просил передать, что…эмм, как же там? Ах, точно: «ты умрёшь вместе с братом и чертовым Филиновым».
Она замирает, не в силах вымолвить ни слова.
— Те…кры…
— Да, по-видимому, теневое крыло сосет твои жизненные соки, — кивает Трибель. — Именно так Лорд Тень обманул судью.
Габриэлла задыхается. Даже вдоха не может сделать — грудная клетка будто сжата изнутри.
Данила… нет… этого не может быть…
Синекрылый Трибель, не оборачиваясь, уходит, растворяясь в толпе, а Габриэлла медленно оседает на пол. Сознание ускользает, тьма мягко накрывает её изнутри, и всё вокруг перестаёт существовать.
Арена в резиденции Организации, Херувимия
Лакомка наблюдала дуэль с ложи вместе со Светой и Настей. Змейка держалась поблизости, хотя явно была не в духе. Она, в облегающем платье, шевелила плечами, всё чесалась, всё норовила сорвать с себя наряд, как только представится возможность. Пока держалась.
Лакомка скользнула взглядом влево и заметила, как Гюрза переговаривается с поверенным лорда Димиреля. Перекинулись парой фраз — едва заметный кивок, лёгкая улыбка — и Гюрза вручила ему каталог. Возможно, у неё были планы на сотрудничество.
Ольга Валерьевна в это время общалась с другими лордами, то и дело переходя с нейтрального на подчёркнуто дружелюбный тон. Очевидно, налаживала дипломатические связи. Лакомка знала, что племянница Царя не теряла времени зря. Благодаря Даниле обе девушки выполнят свои миссии.
Архил стоял в стороне, в тени, прижав левую руку к боку. Он держал её так, словно случайно, но Лакомка заметила — антимагический браслет спрятан. Не хотел напоминать всем, что он пленник. Хотя все и так знали.
А что же вторая пленница? Когда Лакомка нашла ее взглядом, Габриэлла вдруг вцепилась пальцами в колонну. Лорд Трибель постоял рядом с золотокрылой, а потом ушел, и леди закачалась. Светка, глянув на Габриэллу, ткнула локтем Настю:
— С златокрылой дурой что-то случилось.
Настя сразу рванулась вперёд. Всего за несколько секунд она подлетела к Габриэлле, схватила её за плечи, удерживая от падения. Та стояла, широко распахнув глаза, и беззвучно шевелила губами.
— Целителя! — крикнула Настя, оборачиваясь. — Срочно!
На глазах золотые крылья Габриэллы начали темнеть, словно увядающие листья. Перья скукоживались, тускнели, теряли блеск и начинали ломаться, как тонкие стеклянные иглы. Через мгновение ноги леди подкосились, и Настя едва успела подхватить её, аккуратно опуская на пол, стараясь не повредить хрупкие, почти мёртвые перья.
Вокруг мгновенно собрались лорды и леди. Хотя на арене продолжалась дуэль, внимание большинства было приковано к происходящему у ложи. Дежурный Целитель поспешно опустился на колени, поднёс ладони к телу девушки и сосредоточился, направляя потоки исцеляющей энергии. Но спустя несколько мучительно долгих попыток он выпрямился и развёл руками в бессилии: