— Магия не действует! Как будто внутри неё открылась пустота… что-то тянет энергию и гасит всё, что я подаю!
Димирель был уже рядом, лицо побелело, губы дрожали.
— Что случилось с моей дочерью⁈ Почему её перья чернеют⁈ — рявкнул он в отчаянии, обращаясь ко всем сразу.
— Успокойтесь, лорд Димирель, — спокойно сказала Лакомка. — Паника не поможет.
— Если моя дочь умрёт — Филинову придется ответить! — прорычал Димирель. — Я наплюю на клятвы. Я его раздавлю!
Рвачи уже среагировали. Несколько фигур в доспехах замкнули полукруг вокруг Лакомуки. Работали быстро и точно. Никого не подпускали. Змейка тоже напряглась, зашипев на Димиреля. Лакомка властным жестом остановила всех: и Рвачей, и Горгону.
— Не торопитесь с выводами, лорд, — произнесла альува спокойно. — Сир Архил тоже наш пленник, но с ним всё в порядке. Он цел и невредим. Значит, причина не в нас. Значит, на Габриэллу кто-то напал.
Димирель хмуро посмотрел на неё.
— Она под опекой Филинова, — процедил он. — Значит, Филинов отвечает за ее жизнь!
— И мы это не отрицаем, — кивнула Лакомка. — Доверьтесь королю Дание. Он предусмотрел больше, чем вы думаете. Посмотрите.
Она указала на запястье Габриэллы. Браслет пленницы засветился изнутри. Его свечение постепенно усиливалось, и вместе с этим происходили изменения — перья, ещё мгновение назад ломкие и потускневшие, начали возвращать себе прежний золотой блеск, разглаживаться. Кожа на лице и шее девушки выравнивалась, приобретая здоровый оттенок, дыхание выровнялось и вновь стало слышимым, уверенным. Целитель, всё это время наблюдавший за происходящим, невольно сделал шаг назад, не в силах скрыть потрясение — на его лице отразилось чистое изумление.
— Как… так⁈ — вырвалось у Димиреля.
— Это не простой антимагический браслет, — спокойно произнесла Лакомка. На этом она ограничила объяснение и повернулась к Целителю:
— Господин Целитель, прошу вас, позаботьтесь о леди Габриэлле.
— Разумеется, королева, — отозвался тот, уже вновь опускаясь на колени рядом с девушкой и начиная отслеживать стабильность её состояния.
В это время по мыслеречи к Лакомке обратилась Света, обернувшись к ней с едва заметной полуулыбкой:
— Ну давай, колись. Из чего браслет? Мне-то скажи, я ведь своя.
— Сплав антимагического металла и мидасия, — ответила альва спокойно, без прикрас. — Того самого, из которого изготовлены наши обручальные кольца. Сплав изготовил Гумалин. Именно сейчас, в критический момент, Данила взломал ментальные щиты Габриэллы, добрался до источника сбоя и перехватил контроль.
— Ха! — Светка не сдержалась и усмехнулась вслух. — Вот будет цирк, когда эта златокрылая выдра очнётся и поймёт, что теперь обязана Дане жизнью. Да она сгорит от смущения, бедняжка.
Глава 7
Вблизи острова Замка Дракона — Рю но Сиро, Тихий Океан (пока еще Япония)
— Хо-хо! Хрусть да треск! Ну чего вы, филиппинцы? Драться будем? — громко выкрикнул Ледзор, раскидывая мускулистые руки в стороны, как будто приглашал всех к объятию… или к драке, кому как повезёт.
За его спиной стояли гомункулы из Морозной Гвардии — круглые, как боевые шары, уже успевшие увеличить массу с помощью геномантии. Тут же выстроились вытянутые альвы, охранявшие остров Кир. Над всем отрядом, словно отвалившийся кусок солнца, нависал Золотой Дракон, расправив крылья.
Они взяли филиппинское судно абордажем — с ходу, жёстко, точно и без предупреждений. Ржавая посудина, решившая приблизиться к Замку Дракона, даже не успела открыть огонь. На палубе уже скукожились филиппинцы — сбившись на пятак, с мачете, ржавыми винтовками и видом «мы тут случайно». В рванье, грязные, больше смахивали на попавших в шторм пиратов, чем на армию. Обычные, дешёвые.
Филиппинцы в панике тряслись. Один из них, посмелее, затряс обрывком ткани на палке, напоминающим флаг.
— Мы не драться приплыли! Белый флаг же подняли! — все, как по команде, закивали, а главный парламентер поднял тряпку повыше.
Ледзор прищурился, не торопясь с выводами.
— Он же жёлтый, а не белый. Мы даже не поняли, из-за чего вы его повесили.
— Да это просто ткань пожелтела! — неловко отозвался представитель делегации, скалясь золотыми зубами. — На солнце полежала… случайность…
— Хрусть да треск! Не могли тряпку получше найти. И что вам вообще надо? — лениво добавил Ледзор, перекладывая топор из руки в руку, больше от скуки, чем с угрозой.
— Мы торговцы…
— Торговцы? — переспросил Ледзор, всматриваясь пристально. — Что-то вы совсем не похожи. Больше смахиваете на тех, кто торгует чужими головами. Или детьми.
Филиппинцы переглянулись, дружно сглотнули. Самый говорливый, судя по всему самопровозглашённый лидер, сделал шаг вперёд:
— Уважаемый воин дайме Данилы… мы просто не с того начали. Честное слово. Волнение, нервы, Дракон над головой…
— Ну давайте попробуем ещё раз, — устало разрешает Одиннадцатипалый, делая щедрый жест топором, будто даёт шанс раскаявшемуся второгоднику.
— Несите выкуп! — тут же зло шипит парламентёр на своих спутников, не дожидаясь, пока они снова что-нибудь испортят.
Филиппинцы, не споря, мигом юркают в трюм и почти бегом возвращаются с здоровым сундуком. Один из них с натугой поднимает крышку.
Содержимое сундука впечатляло не только объёмом, но и хаотичным размахом. Он был набит под завязку. Внутри вперемешку лежали пухлые пачки либерийских долларов, потрёпанные французские франки, немецкие марки. Между ними вплотную набросаны золотые цепи, кольца с мутными и яркими камнями, кулоны разных форм, массивные подвески, немного старинных монет, припорошенных пылью. Всё это явно было награблено.
— Торговцы, говорите, — недоверчиво протянул ЛедзорНачало формы
. — И к чему вы это достали?
— Мы хотим вас нанять, — с готовностью заявили филиппинцы. — Чтобы вы уничтожили других торговцев. Дайме Данила славится своей мощью, его не смогли потопить даже военные нашего филиппинского короля.
— А те торговцы такие же как и вы?
— Нет, они мерзавцы. Они увозят людей из Малайзийской деревни в рабство.
— Хрусть да треск! Действительно мерзавцы!
— Ага, деревня типа наша была, — грустно кивает парламентер. — Мы малазийцев раньше грабили, в смысле, вывозили рабов на продажу. А теперь те другие — забирают всё, как будто они тут хозяева, только потому что у них больше кораблей и людей. Мы хотим, чтобы вы их… ну… того…
— Уничтожили, — спокойно закончил за них Ледзор. — Всё ясно.
Одиннадцатипалый кивает, щёлкнув суставами пальцев:
— Мороз на кости! Почему бы и нет! Давайте маршрут, координаты, схемы, фото, что угодно, лишь бы можно было выследить этих выродков и разобраться по делу.
— Да-да, сейчас… — закивал парламентёр, оборачиваясь к своим. Те лихорадочно начали перебирать какие-то рваные листки с записями, размазанные жирными пальцами. Передали всё, что было.
Между тем один из гомункулов по жесту Ледзора подходит и забирает сундук, взяв под мышку, будто это корзина с фруктами. Разросшийся геномант был сильнее человека раз в пять.
— Мы поплыли тогда, да? — с облегчением и радостью в голосе предлагает парламентер, уже повернувшись в сторону капитанской рубки.
— Куда это вы собрались? — с удивлением спрашивает Ледзор. Его громыхающий голос — как захлопнувшаяся решётка.
Филиппинцы замирают на месте. Один даже застыл с поднятой ногой, будто его поймали на горячем.
— Вы же работорговцы, хо-хо. А с такими у нас разговор короткий.
— Но… но мы же вывесили белый флаг! — запаниковал парламентёр. — По дипломатическим законам мы — парламентёры! Мы сдались! Это переговоры! Дайме Данила не должен… вы не имеете права! У вас обязанность…
— Ты не знаешь графа Данилу, хо-хо, — перебивает Ледзор, и в голосе его появляется веселая усмешка. — А я знаю. И сейчас я тебе покажу, как бы он поступил.
Он поднимает тяжёлый, боевой топор, обагрённый не в одной сотне боёв — и без замаха, без предупреждения метает его точно в голову парламентёру.
Тот не успевает даже вскрикнуть.
Сейчас вовсю кипит мой бой с Ангелом, бой не из легких, прямо скажем, хоть я и был готов ко всем его выкрутасам и подставам, и знаете, что я вам скажу? На большой просторной арене сражаться действительно приятно, мои перепончатые пальцы! Пространства хватает, потолки высокие, а с крыльями так вообще простор. Акустика тоже радует. Удовольствие — не только махаться, но и ощущать, как каждый приём звучит в этом зале особенно чётко. Надо будет потом себе тоже такую площадку соорудить где-нибудь в Невинске или в Золотом Полдне. Это не просто бой — это тренировка с бонусом в виде настоящего Грандмастера напротив.
Ангел на теневых стероидах ведёт себя как заведённый. Он не даёт ни секунды передышки, вынуждает меня действовать на полную, без расчёта на пощаду или ошибку. Мы но́симся по арене, поднимаемся к потолку, обрушиваемся вниз, режем пространство, как два яростных вихря в огромном стеклянном здании.
Воздух вокруг буквально кипит. Световые импульсы пролетают с бешеной скоростью, рассекают воздух с хрустом и оглушительным свистом. Они не просто ослепляют — каждый из них бьёт с тяжёлой кинетической силой, способной сплющить, даже не попав точно. Удары такие, что вибрации от них чувствуются в костях.
Очевидно, именно эти кинетические заряды Света и есть фирменное оружие Ангела. Он лепит их с яростью, как будто мечет молнии. Его Дар Света похож на тот, что носят Львовы, царственный род. Только наш Царь вдобавок прокачивается на чешуе Золотого, а этот бонус Ангелу не светит. Однако всё ещё остаётся одно «но» — Свет великолепен в наступлении, но плохо держит удар. В защите он слаб. А против атак у меня есть меч Цезаря, что кастует эфирные поля.
Ангел, заходя в очередной лобовой манёвр, истошно орёт сквозь напряжение и хрип, в голосе у него смесь ярости и чего-то личного:
— Я сильнее тебя, Филинов!