Суворов жив у нас в одних реляциях военных, конечно, достаточных для его славы, но не для любопытства нашего.
Итак, Суворов Александр Васильевич. Родился в 1729 году (так утверждают все энциклопедии). Записан в Семеновский полк солдатом в 1742-м. Вступил в действительную военную службу в 1748-м. Дальше шли суворовские походы — победы и суровая летопись жизни не расстававшегося с армией полководца. Подробности «для любопытства»? Слишком скупые, они сразу стали достоянием хрестоматий и школьных учебников.
Кто не знает, что слабого здоровьем единственного сына отец предназначал для гражданской службы, и только вмешательство «арапа Петра Великого» — Абрама Петровича Ганнибала — помогло преодолеть родительское упорство: в детских играх мальчика генерал сумел разглядеть талант будущего великого полководца. У кого не остался в памяти по-солдатски простой быт Суворова, его каждодневная, беспощадная к самому себе борьба с недугами, физической слабостью. Кому не знакомо, что не задалась у Суворова семейная жизнь и несостоявшийся семейный очаг ему заменила беззаветная привязанность к дочери Наташе — его «Суворочке». Отношение к сыну было куда более сдержанным — давали о себе знать нелады с женой, вздорной и легкомысленной «Варютой», — хоть отличала Аркадия Суворова-Рымникского и отцовская преданность военному делу, и дружба с солдатами, и редкая отвага. Погиб Аркадий через десять лет после смерти отца при переправе через ту самую реку Рымник, которая вошла в их фамилию: Суворов-младший бросился спасать своего не умевшего плавать кучера и, сломав руку, утонул.
Наконец, общеизвестно, что родился Суворов в Москве. У Никитских ворот, бок о бок с церковью, где, по преданию, венчался А. С. Пушкин (нынешнее здание закончено после смерти поэта), стоит и поныне дом с мемориальной доской: «Здесь жил Суворов» — пусть без дат и обстоятельств жизни.
Подробности «для любопытства» — на них поскупился даже сам полководец, описавший в 1786 году свою жизнь: упоминание о предках, несколько слов о службе отца и десятки страниц подробнейших «реляций» о сражениях. Биография без загадок, если бы не несколько приведенных самим Суворовым обстоятельств.
Первым было имя
«Честной муж» назывался Сувор и из родной Швеции ушел на службу к русскому царю Михаилу Федоровичу Романову. Правнуку был известен даже год переезда — 1622-й. Сувор — первый из Суворовых… Так утверждал сам полководец.
Что ж, переход на русскую службу редкости не представлял, тем более в период так называемого Деулинского перемирия. Кто из военных специалистов не пытался пробовать счастья в Московском государстве! Но как быть, если, согласно московской переписи 1638 года, особенно подробной, поскольку устанавливала она военные возможности столицы на случай вражеского нападения, в Китай-городе, «на Ильинском кресце, на Большой Мостовой улице в подворье Калязина монастыря» живет стряпчий Антип Иванов сын Суворов по прозвищу Водопол, а в Занеглименье на Старом Ваганькове числятся дворы стрелецкого сотника Тараса Суворова и «Сытнова двора стряпчево Ондрея Суворова, у него стоит сытник Василей Обухов да челядник ево Степанко Иванов да дворник Нехорошко Иванов», которые «оружья у себя не сказали», были самыми мирными людьми.
Историков удивляло, как быстро сумела разрастись семья шведского Сувора: в конце XVII столетия в Московском государстве насчитывалось девятнадцать Суворовых-помещиков. Но все дело в том, что ту же фамилию можно найти и в первой переписи Москвы 1620 года, иначе говоря — до переезда «честного мужа». Не переводится она в Москве вплоть до петровских времен. Здесь и стольник Естифей Иванович Суворов, владевший богатым двором в Кречетниковском переулке, и поселившийся вблизи Боровицких ворот Кремля стряпчий Гаврила Андреев Суворов, и живший у реки Пресни дворянин Яков Федорович Суворов, и многочисленные слобожане Красносельской, Сыромятнической, Конюшенной слобод. Дворы богатых Суворовых ценились в несколько сотен рублей, у слобожан дело ограничивалось несколькими рублями.
Можно гадать, откуда появилась сама по себе фамилия — не от прозвища ли: «сувор» — нелюдим, брюзга или, наоборот, молчун, «сувориться» — сердиться, упрямиться, «суворь» — крепкое место в дереве или суке, которое не берет топор. Но прав был блестящий офицер и дипломат екатерининских лет С. Р. Воронцов: «Имя Суворов доказывает, что он русский по происхождению, а не немец, не ливонец и не швед». Кстати, Екатерина II и вовсе отмахивалась от «шведской версии» как от заведомого абсурда, считая заявление Суворова лишенным всяких оснований. Современный царю Михаилу Федоровичу предок, само собой разумеется, существовал, другой вопрос — что он из себя представлял?
Если попробовать просмотреть генеалогический ряд Суворовых в обратной последовательности: Александр Васильевич — Василий Иванович — Иван Григорьевич — Григорий… Восстановление семейных связей никаких особых трудностей не представляло. Коренные москвичи, они попадали во все очередные городские переписи вместе со своими должностями, актами купли-продажи земель, дворов, завещаниями и наследованиями.
…Григорий Суворов — подьячий так называемого Приказа Большого дворца. Немаловажная должность в бюрократическом раскладе Московского государства. Свою дочь Наталью он выдал замуж за располагавшего собственными деревнями «жильца» Михайлу Архипова Самсонова, сыну Ивану наверняка облегчил путь по чиновничьей лестнице. Впрочем, здесь должна была сказаться и личная связь с Петром: по возвращении Петра из первой заграничной поездки — Великого посольства 1696–1697 годов — Иван Григорьевич Суворов выступает в качестве генерального писаря потешных — Преображенского и Семеновского — полков, одного из руководителей возникшего для организации обновленной русской армии Генерального двора. Тогда-то и появится на землях Преображенской слободы сохранившая до наших дней свое первоначальное название Суворовская улица — за тридцать с лишним лет до рождения полководца!
Суворов ничего не сказал о подьячем Приказа Большого дворца, ни словом не обмолвился и о генеральном писаре, упомянув лишь, что крестным отцом писарского сына Василия стал сам Петр I. Зато на Иване Григорьевиче сосредоточилось особенное внимание биографов, и не в части войсковой службы — хотя его должность приравнивалась к должности начальника Генерального штаба, — а в части последних лет жизни. Будто, наскучив мирскими треволнениями, принял Иван Суворов на старости лет священнический сан и стал протоиереем Благовещенского собора Московского Кремля. Будто, часто встречаясь с внуком, сумел привить ему и религиозность, и особое пристрастие к русским обычаям и обрядовой стороне жизни. Биография полководца в серии «Жизнь замечательных людей» именно так об этом и говорит.
Но вот два самых прозаических деловых документа. «1715 году июня 20 дня лейб-гвардии Преображенского и Семеновского полков генеральный писарь Иван Суворов продал двор… за Покровскими воротами Барашевской слободы на тяглой земле, в приходе церкви Воскресения Христова, за 100 рублей». И другой: «1718 году декабря 16 дня генерального писаря Ивана Григорьева сына Суворова вдова Марфа Иванова дочь продала двор за Таганскими воротами в Алексеевской слободе за 50 рублей». Выводы?
Не было никакого кремлевского священника, не было ухода от мирской суеты, не было и умилительно-патриархальных встреч дедушки с внуком, который просто не успел к тому времени родиться. И в части мирской суеты никакой усталости Иван Григорьевич не испытывал. Наряду с двором в Барашах, оцененном в 1715 году в сто рублей, он располагал дворами «за Земляным городом, за Сретенскими воротами, в приходе церкви Троицы, что в Троицкой» ценой около пятидесяти рублей и настоящим боярским двором в Конюшенной слободе Большие Лужники стоимостью в целых триста рублей. По-видимому, Замоскворечье вообще привлекало Ивана Григорьевича, потому что, распродав в течение 1715 года все помянутые дворы, он переселился в купленный им двор в приходе Никиты Мученика, в переулке между нынешней Новокузнецкой и Пятницкой улицами.
Еще один документ — закладная той же Марфы Ивановны Суворовой — позволяет уточнить, что овдовела она в начале
1716 года, когда ее младшему сыну Василию было около десяти лет. Эти выводы находили свое подтверждение и в других архивных источниках.
Должность протоиерия Благовещенского собора совмещалась с обязанностями царского духовника. Но среди духовников Петра I никогда не было Ивана Суворова, как, «впрочем, не было его и в списках соборного причта. История не проходит бесследно, и весь вопрос только в том, дойдут или не дойдут руки исследователя до нужных ее следов. И еще есть характер эпохи. Когда и кому из своих прямых помощников Петр позволял уйти от деятельной жизни? Не получил на это согласия Никита Зотов, и, кстати, внучка первого учителя и первого князь-папы Петра, Анна Васильевна, была теткой полководца, о которой он неизменно помнил и трогательно заботился. Визиты к Анне Васильевне Суворовой-Зотовой на Мясницкую были обязательны для Суворова в каждый его московский приезд. А ведь суворовской родни было в действительности великое множество.
Старший сын Ивана Григорьевича — Терентий жил за Москвой-рекой в Кадашевской слободе и служил подьячим Оружейной канцелярии. Другой сын — Иван, «царского дому сослужитель», по выражению современных документов, отличавшийся редкими способностями к торговле. В Китай-городе в Старом Сурожском ряду он имел несколько лавок, несколько дворов на Старой Басманной в приходе Никиты Мученика и богатый жилой дом на Большой Сретенской. Сын его Василий стал видным офицером петровской армии и имел чин подполковника. Наконец, муж Анны Васильевны Зотовой — капитан-поручик Александр Иванович Суворов. В его петербургской квартире жил будущий полководец, проходя действительную службу. Один из двоюродных братьев Суворова, Федор Александрович, был участником дворцового переворота в пользу Екатерины II. И рассказывали все эти подробности не современники или потомки, а скупые строки нотариальных бумаг. Они же позволяли определить и место родового суворовского гнезда.
Прадед Григорий владел землей у Никитских ворот. Наследовала ему дочь Наталья, позже — внук, подполковник Василий Иванович Суворов. Иван Григорьевич обзавелся собственным двором, но не в Преображенской слободе, а у Покровских ворот. Только при всем том, меняя и перепродавая дворы, связи с родными местами у Никитских ворот Суворовы не порывали. В дошедшей до наших дней крохотной церковке Феодора Студита крестили детей, венчались, здесь же хоронили членов семьи. Да и Феодор Студит в те далекие времена был не простой приходской церковью.
Еще в XIV веке появилась на его месте, у выезда из города на Волоколамскую дорогу, часовенка в честь иконы Феодоровской Божьей Матери. Часовенка положила начало появившемуся со временем монастырю, а в 1618 году у монастырских стен состоялась торжественная встреча Михаила Романова со своим возвращавшимся из польского плена отцом, патриархом Филаретом. Власть сына была властью отца — слишком превосходил Михаила своеволием, умом, тщеславием и дипломатическими способностями силой постриженный в монахи Филарет-Феодор, слишком трудно перенес свое поражение в борьбе за московский престол. И хотя каждое действие молодого царя было им подсказано и приказано, патриарх постоянно умел подчеркнуть свою обиду. Так и здесь распорядился он Феодоровский, на окраине города, монастырь сделать своим, патриаршим домовым, подолгу живал в нем, оставляя кремлевские покои, а в 1626 году построил на месте старой церкви новую — в честь Феодора Студита — и при ней первую городскую бесплатную больницу. Отсюда и пошло название монастыря — Феодоровский больничный. Петр I равнодушно отнесся к семейной святыне. Денег на содержание монастырей и церквей он тратить не любил. Его приказом монахи от Никитских ворот были переведены в другую обитель, Феодор Студит превращен в обыкновенную приходскую церковь, которой предлагалось существовать на доброхотные даяния прихожан. Исчезла богатая утварь, даже оклады икон, даже священническое облачение, осталась московская традиция уважения к «убогим гробам», вера, что приносят они удачу. У Феодора Студита и состоялось венчание младшего сына генерального писаря Василия Ивановича с девицей Авдотьей Федосеевной Мануковой.