Он взял ножи. Стук-дзинь, стук-дзинь.
— Да ну тебя… Научи.
— Научу… Только, вот, что, Иван… Подумал я над нашим разговором вчерашним… Пустые разговоры были… Прости ты меня.
— Что не так? Здравые слова ты говорил.
— Не… Вздор… — Я угрюмо замолчал.
Иван смотрел на меня хмурясь, подняв левую и опустив правую бровь.
— Объясни!
Он сел в кресло. Сел и я, напротив.
— Про армию мы вчера с тобой всё правильно удумали, а кто воев кормить будет и чем? Не додумали.
— Крестьяне и другие работные люди. Кто ещё? — Он пожал плечами, и развёл руками.
— Так они же все в вои пойдут, а землица на Руси скудная, не родит обильно. Лесов уже не хватает. Трёхпольем сеять начали. Но выход зерна в разы меньше стал.
— Почему так? — Спросил Иван.
— Землица отдаёт себя травам да деревам и оскудевает. Ежели дерева срубать, либо траву скосить, на такой земле злак не родит, потому, как в дерево, да в траву жизнь ушла, а мы его в сруб, либо скоту. Таку землю удобрить надоть. Така земля кислая и вредная, как девица не кормлена, а потому, усластить её треба. И, тодыть, землица — мать наша, родит урожай богатый.
— И чем её кормить? — Заинтересованно, подавшись вперёд, спросил Иван.
— Тем, что от скотины остаётся, да от сжигания дерев. Куда золу с пожарищ деют?
— На дорогу…
— Вот… А надо куда?
— На поля?
— Ты знаш, что англы у новгородцев и немцев пепел и золу покупают, лодьями увозят.
— Не.
— Вот тебе и не. И гоуно скотское под пар. Но этого мало. Усластить землицу можно известью.
— О, как!
— Так. Потому известь жечь надо много. И для стен каменных, и для землицы нашей.
Мы помолчали.
— Много трудов, однако… — Задумчиво сказал Князь.
— Хэх! А ты думал, как государством править? Надоть всё знать. Не токма военное дело.
В свое время, армия Руси, разросшись и окрепнув, решила некоторые задачи по созданию независимого государства, но в итоге «съела» экономику. От голода и непомерного «тягла» народ бунтовал и бежал с земель. Бежали они и от преследования за еретичество.
— Самое главное, Великий Князь…
Я так к Ивану обращался редко, и Иван напрягся.
— Народ надо сохранять, и не давать ему уходить с земель… Но силой этого не решить. Хоть кордоны ставь… Всё одно уйдут. Одни к литвинам, други к морю Белому, да Тихому. Народу надо дать молиться любым своим богам. Нельзя за это их гнобить. Тут на земле русской. В одном и том храме. Пока ещё кое-где так и есть. Но приходят из Литвы попы, которые воюют с твоим народом, князь. И гонют его из храмов. Силком в веру склонят. Идолов жгут.
Я вот говорил, чтобы Василь Василич власть над церковью взял. Щас по-другому думаю. Надо тебе власть, и над церковью взять и над Русью. И далее, старшему сыну передавать, либо какому другому родичу наследовать.
И делать это надо прямо сейчас. Пусть батюшка завтра указ напишет. Поговори с ним. Хуже, верь, не будет. Сейчас все храмы сами по себе. Под единую руку их брать надоть. Пока Византийцы, либо ляхи не опомнились.
Оба Великих Князя пришли ко мне рано по утру. Поздоровавшись, мы уселись в моём кабинете. Василий с удовольствием сел за стол.
— Михась, — по-доброму, но снисходительным голосом, обратился он ко мне. — Ну чего ты Ивану голову дуришь церковью? Ну их к б…, - чуть не вырвалось у князя крамольное слово, — к Богу пусть идут. Военных дел по самые… — он не смог найти слово и, поморщась, замолчал.
— Жабры, — сказал я.
— Чо? — Переспросил Князь.
— Жабры. Это, тут, у рыб, — я показал двумя руками на шею, — чем они дышат в воде.
Князь со вздохом махнул рукой.
— Ты и про рыб знаш… Всё знаш… Кто чем дышит, он знат, — подняв к небу обе руки, и подняв слепое лицо в закопчённый потолок, взмолился князь. — Ну, отколь? Скажи ты мне.
— Бог знат… — Пожал я плечами.
— Ты на Бога не кивай, сукин ты сын…
Потом помолчал, и извинительно сказал:
— Звиняй, Михась, про сына… это я… того… загнул не к месту.
— Понимаю, государь. Грех на тебя обиду мать. Не со зла ты… от сердца.
— Не со зла, Михась. Обскажи думы твои. Ванька, мне сказывал, вечор. Вроде складно сказывал, но не понял я.
Я пересказал, сказанное Ивану ранее, и добавил.
— Храмы и монастыри говорили про ханов ордынских слова добрые? — И сам же ответил, — Говорили и продолжают говорить. Ханы сейчас нам — враги? Враги! Вот сейчас надо храмам и монастырям запретить хвальбу ханам баять, и для слежки над ними назначить главу церквей всея Руси — Ивана. И начните сначала их гнобить, а потом можно и похолить. Земли пока не отымайте, но покупать новые — запретите.
Василий Васильевич сидел, задумчиво теребя бороду.
— А Константинополь?
— Константинополь в этом годе рухнет и останется под турками на многие века.
— Как так?! — Вскричал царь. — Второй Рим падёт?!
— Падёт, батюшка. И самое время всю власть церковную в Руси собирать под началом твоим. Литва, Польша — считай уже папская вотчина… У моря орден Тевтонский прусов, родичей наших, давит.
— Да-а-а… Сурьзные дела предстоят… — Он надолго замолчал.
— Молод Иван… Не забороть ему книжников… — Задумчиво сказал он. — А вот ты… Складно сказывать можешь, смел и дерзок не по децки… С кондачка их крепости монастырские и умы книжные не взять… Ты у себя в княжестве своим указом тоже можешь… себя назначить…
— Нельзя, Великий Государь. Надо сразу наследнику престола Царского верховную церковную власть забирать, а то, сильней прежнего раздрай будет. Народ от раздрая, сам знаш, как бежит… Возьми под свою руку Рязань, назовись государем, царём Российским, и забирай тоды сам церковь.
— Не можно… У тебя договор с князем Иваном Фёдоровичем подписан на восемь лет твово княжения.
— Какой договор, этот? — Я достал с полки пергаментный свиток, скреплённый тремя печатями: участниками договора и арбитром — Московским Князем.
— Этот.
— А вот, смотри… Помнишь, я просил сделать приписку о передаче под мою руку казну рязанскую?
— Помню. Мы ещё дивились, зачем писать и так ясное. Княжество с казной передаётся. Как без того?
— Вот… И гляди, где это? Писано?
— Нетути.
Он рассмотрел сургучные печати, болтающиеся на шёлковых бичёвках, и покачал головой.
— Тот договор. Не понимаю…
Я поставил перед ним склянку с чёрными чернилами.
— Это чернила, которые… пропадают… У князя Ивана весь договор писан такими чернилами. Помнишь, я две чернильницы на стол ставил. Когда я про казну писал, я взял его чернильницу. Чтобы сейчас было что тебе показать. Чтобы ты поверил, что у него договора со мной нет. Его пергамент чист. А есть только мой. А в моём договоре писано рукой князя не: «отдаёт на восемь лет…» и«…после передает сыну…», а просто — «отдаёт княжество Рязанское». Свидетелей, кроме тебя, не было.
— Так ты, как это… Плут? — Спросил изумлённо Василий Васильевич.
— Да, — просто сказал я.
«Указ Великого Князя Рязанского».
«Великий Князь Михаил Фёдорович Рязанский передаёт Великое Княжество Рязанское со всеми его землями под руку Великого Князя Московского Василия Васильевича на вечно.
Указ единогласно поддержан Советом Бояр и вступает в силу с момента его подписания».
«Указ Великого Князя Московского».
«Великие Княжества Московское и Рязанское объединяются в единое Государство Российское Русь со всеми их землями на вечно.
Великого Князя Московского Василия Васильевича именовать по титулу: Великий Государь всея Руси, Царь Василий Васильевич, Великий Князь Московский и Рязанский.
Указ единогласно поддержан Советом Бояр Государства Российского Русь и вступает в силу с момента его подписания».
«Царский Указ».
«Великий Государь, всея Руси, Царь Василий Васильевич, Великий Князь Московский и Рязанский, дабы пресечь церковные распри и неурядицы, провозглашает себя единственным верховным земным главой Церкви Государства Великая Русь.
В Государственную церковь входят все храмы и монастыри с их вотчинами на землях государства Российского Русь. Все храмы и монастыри переходят на государственное обеспечение.
В качестве главы Церкви Руси Царь Василий Васильевич в праве пользоваться титулами, почестями, достоинствами, привилегиями, юрисдикцией и доходами, присущими и принадлежащими достоинству верховного главы Церкви, а также контролировать (и при необходимости изымать) её доходы, контролировать и напрямую осуществлять духовные назначения.
Кроме этих привилегий, Царь Василий Васильевич получает права посещать епархии, визитировать духовенство, решать вопросы вероучения, изменять литургические чинопоследования, исправлять заблуждения и искоренять ереси.
Титул передаётся путём государственного наследования.
Указ единогласно поддержан Советом Бояр Государства Российского Русь и вступает в силу с момента его подписания».
«Указ».
«Великий Государь, всея Руси, Царь Василий Васильевич, Великий Князь Московский и Рязанский, глава Церкви повелевает.
Монастырям, самовольно присвоившим земли: пустоши, селища, луга и пашни, а такоже и разорённые усобицами, мором и пожарищами дворы, добровольно передать присвоенное в государственную казну.
С сего 6961 лета на все монастыри и храмы Руси наложена десятинная подать. Покупка самовольно земель и люда впредь не дозволяется».
Зима закончилась. В небе стали появляться клинья и строчки перелётных птиц.
Касим позвал меня на охоту. Он сообщил, что к нему в гости приплыл по реке его брат Махмуд Казанский, который хочет со мной познакомиться. Заодно Касим предлагал переговорить и по нашему походу на ногаев.