— Но как же вы сообщите султану, о… нашей договорённости?
Я усмехнулся.
— Не только у вас есть голуби, Ваше Величество.
На следующий день правитель Чехии посетил порт, и мы с ним понаблюдали за выгрузкой поташа. Ветер стих, и грузовые работы стали возможны.
Мы стояли на причале, и я почувствовал, что ему есть, что мне сказать. Я вопросительно посмотрел на него. Он вздохнул и сказал.
— Мой старший сын Бочек сейчас в Венгрии. Вернее, даже не в Венгрии, а на юге Трансильвании. В замке Яноша Хуньяди. Он… немного отстаёт в уме от своих братьев, но уже сейчас хороший воин…, и он мой сын… Я не хотел бы, чтобы с ним…
— Не волнуйтесь, он проживёт долго… Даже если он будет пленён турками, они его вам вернут в целости и сохранности. На сколько мне известно, Хуньяди выстроил такой замок… Туркам его не взять без наших пушек, а пушек я им не дам…
— У вас хорошие пушки?
— У нас очень хорошие пушки. Я вам привёз парочку больших в подарок. Они хоть и крупно-ядерные, но сравнительно лёгкие. Следующие пойдут из Пруссии. Пойдёмте, покажу.
Мы зашли на борт, и спустились в трюм. За мешками с поташем лежали две пушки.
— Что это? — Спросил Йиржи.
— Это наши русские орудия. А это — заряды к ним, — я показал на вытянутые, заострённые латунные снаряды в гильзах.
— Тут пока сто выстрелов. Орудия пробивают крепостную стену на расстоянии с четверть. Я оставлю вам канониров и пушечную прислугу. У пушек есть особенности заряжания и прицеливания.
Йиржи подошёл к стволам и осторожно прикоснулся к одному… Потом погладил. Тронул казённик. Посмотрел на меня.
— Вам продемонстрируют принцип действия. А вот лично для вас…
И я достал из-за мешков винтовку типа «карабин Симонова».
— Что это? Пищаль?
— Это уже не просто пищаль, а пищаль винтовая. Назвали винтовкой. Очень точная и дальнобойная. Пробивает любую броню на четверти.
Я показал, как работает затвор, как вставляется патрон, магазин.
— Вам мои канониры помогут и подскажут, как пользоваться. Вам понравится.
— Так… Время рыцарей проходит…
— Проходит, Ваше Величество. — А сам подумал: «Если бы он увидел наши автоматы…».
Мои «мудрецы» Русин с учениками и Феофан дошли своими умами до «гремучих смесей», позволивших изготовить капсюли, взрыватели, дистанционные снарядные трубки, тол.
Из меня химик — никакой. Даже при наличии формул и технологий получения, я не мог им толком помочь. По своей первой специальности я — инженер-механик. Поэтому я давал только направления для мысли, и устные объяснения, что надо получить, и из чего.
Сейчас Феофан находился на Урале, организовывая добычу необходимых химических компонентов, и прямо там налаживал «варку», как он выражался, «взрывных зелий» и переработку руд. Феофан умел договариваться со всеми. Замирились даже с ногайцами. А уж лучшего геолога в этом времени и сыскать было невозможно.
Первый автомат АК-47 мы собрали в Лоеве.
— Вот, Государь, извольте видеть… Новое оружие изготовили наши оружейники. Самозарядная, винтовая автоматическая пищаль — СВАП, по первым буквам слов.
— Что такое, «автоматическая»? По-гречески, чтоль?
— Да. Самодвижущаяся. Сама стреляет.
— А… Самострел! Так бы и говорил, — довольно сказал Царь. — Покаж.
Он взял автомат в руки. Его палец сразу лёг на спусковой крючок.
— Как у арбалета, — сказал он. — А болты тут? — Он показал на магазин.
Как ещё он не догадался снять автомат с предохранителя? С обретением «зрения» Василий Васильевич получил в мозг, как бы, дополнительный анализатор. Понимать «увиденное» у него получалось удивительно быстро. Он перестал удивляться моим машинам и технологиям, сразу вникал в их суть и задавал очень грамотные уточняющие вопросы.
Вот и сейчас он приник «взглядом» к мушке и целику, направляя ствол в кромку льда у устья Сожа.
Я перещёлкнул целик на тройку.
— Триста метров, — сказал я. — Далековато…
— Ништо, — сказал он, и перещёлкнул предохранитель на одиночный огонь.
Я хмыкнул и покачал головой, посмотрел на тестя, пожал плечами. Тот стоял, выпучив глаза.
Бах! Бах-бах! Бах!
Дульный компенсатор не давал сильно задираться стволу, и пули легли чуть выше по льду, почти в одну точку, подняв облачка ледяной крошки.
Царь повёл стволом влево и нашёл цель на крутом склоне горы.
— Только не в крепость, государь! Может прошить.
— Что я, дурень какой!? В каменья мечу… — Сказал он, и переключил машинку на автоматический огонь, а целик на единичку.
— Бабабах! Бабабах! Бабабах! — Проговорил автомат.
Все три камня лопнули и осколками покатились вниз.
— Ну, Василь Василич! — Я восхищённо всплеснул руками. Иван Михайлович и Иван Васильевич стояли, раскрыв рты. Потом Царевич опомнился.
— Батюшка, дай я, дай я!
Царь обернул к нему лицо и произнёс:
— Эта пищаль — орудь серьёзная, не крутись с ней. А то нас покрошишь тут всех… в капусту. Вон туда стрельни, в бревно. — Царь показал на реку с другой стороны плотины, вниз по течению. Бревно, вмёрзшее в лёд, находилось метрах в пятидесяти.
Он посмотрел на меня, поставил целик на «П», перевёл ствол автомата через верх на другую сторону плотины и отдал Ивану. Я едва успел щёлкнуть предохранителем.
— Звиняй, Михась… — поморщился Царь.
— Бывает…
Иван, щёлкнув предохранителем сразу в самый низ, шарахнул по бревну длинной очередью. Я вовремя подставил руку, задерживая движение ствола влево. Первые пули затюкали по стволу, разбрасывая щепки, остальные выбили брызги изо льда.
Иван вернул ствол на линию прицеливания, и снова нажал на крючок.
— Бабабабабах! — Рявкнул автомат и затих.
Подёргав крючок, Иван обернулся ко мне. Я перехватил автомат.
— Всё, кино кончилось! Зарядов ещё мало сделали.
— Вот это пищаль! — Восхищённо воскликнул Царевич. — Это ж сколько татарвы можно положить!?
— Это ж сколько зарядов надо, чтобы всю татарву положить? — Перефразировал я его.
— Когда будет нужно, я вам пришлю моих стрельцов. Думаю, тысячи будет достаточно, чтобы сдержать любое войско. А двух этих орудий, чтобы взять любую крепость.
— Я не хотел бы прямо сейчас начинать войну с Римом, — сказал Йиржи.
— А сейчас и не надо. Пока надо готовиться. Провиант, фураж, сбруя… Пусть Император проведёт свои войска в помощь Венгрии. Там они и останутся. А после смерти Чешского Короля, когда соберётся Сейм… Надо кардинально решать с католической партией.
Со многими решать надо будет кардинально. Если вам самому будет трудно, то скажите мне. Я буду здесь к тому времени, хорошо?
— Хорошо…
— Пока всё будет идти, как прописано судьбой, только короноваться не надо. И обещаний Риму давать не надо. И подкупать никого не надо. Пусть на Сейме проявятся все враги. Протестов всё равно не избежать, и лучше врагов собрать всех в одном месте, и решить с ними со всеми, разом. К заседанию Сейма я, со своими бойцами, буду здесь.
Особенно, хотел бы вас предостеречь от соглашения с Рожмбергами. Не отдавайте им долговые расписки. Я своей магией не вижу на Сейме ни одного их представителя. А надо, чтобы они были. Поэтому, вы не усиливайте свою позицию, и не идите ни на какие договорённости, кроме сохранения панам земель, захваченных ими во время гуситских войн.
Земли недовольных панов, а их будет много, потом перейдут в государственный фонд.
Глава пятнадцатая
На счет патронов я царевичу тогда соврал. Патронов уже сейчас у нас было около миллиона штук. После захвата Польши пруссами я разместил у них заказы на изготовление из латуни заготовок для гильз и пуль. И меди, и цинка в Польше достаточно, однако литьё латуни находилось под запретом, так как из неё штамповали поддельные «золотые» деньги.
Я выкупил все цинковые и часть медных польских рудников, получил у короля Пруссии патент на литьё латуни, и наши с тестем заводы штамповали заготовки в огромном количестве. Правда, он не знал, что это такое, и не признал в ней, нашу заготовку, даже, после того, как увидел автоматную гильзу. Доводили заготовки до вида гильз и пуль в нашем Лоеве на гидропрессах.
Секрет создания гидронасоса для механического пресса был прост. Из-за отсутствия каучука, для изготовления резиновых прокладок мы, использовали переработанную гуттаперчу, получаемую из растущего по всей территории Литовского княжества растения Бересклет.
Сейчас, по моим расчетам, мы были обеспечены резиной на много лет вперёд. К тому же, в первую весну мы засадили этим деревом все доступные влажные участки. Кора и корни дерева шли на резину, а из его прочной древесины изготовлялись веретена и челноки для наших ткацких машин, сапожные гвозди.
Во вращение гидронасосы приводились паровыми машинами. До электромоторов у нас пока не доходили руки, да и не хватало меди.
Капсюли тоже делали в Лоеве.
Когда я возвратился морем в Гданьск, там меня ждало письмо от Царевича Ивана, в котором он сообщал, что татары подходили к рязанским засекам, но продвигаться за границы не рискнули, повернули назад. Писал, что хорошо сработали пограничные заставы, встретившие татар плотным огнём из пищалей.
Использование телег для доставки стрельцов, пушек и как передвижных крепостей, оправдало себя и там.
Вместе с Ларисой Ивановной, кучей её мамок и нянек мы вернулись в Лоев.
И там я получил сообщение от султана, что Будапешт пал, Вена в осаде. Король Чехии вернулся в Прагу и ведёт переговоры о свадьбе. Янош Хуньяди убит.
Стоял жаркий июнь 1457 года. Не смотря на жару, русская дружина готовилась к спецоперации в Чехии. Одно новшество тянет за собой кучу других. С полигона постоянно слышалась стрельба. Лучшие меткие отбирались в стрелки. Самые шустрые и выносливые из них — в спецроту. Таких спецов набралось триста человек. Вот с ними я и проводил всё своё время.