Старик, измученный тревогой, наконец заснул беспокойным сном в своём углу. Его дыхание было тихим и прерывистым. Я же лежал на своей соломенной лежанке с широко открытыми глазами, глядя в тёмный потолок. Сон не шёл.
В этой предрассветной тишине, когда стих даже гул столичной ночи, когда все отвлекающие факторы исчезли, на меня навалилась последняя, самая сильная волна страха. Это был не страх проиграть. Не страх потерять усадьбу или опозорить имя. Это был простой, животный, первобытный страх. Страх боли. Страх смерти.
Мой мозг, против моей воли, начал рисовать картины. Рёв толпы на арене. Блеск стали под полуденным солнцем. Тяжёлый, зачарованный меч Яромира, опускающийся на мою руку, ломая кости. Острое лезвие, входящее в мою плоть. Боль. Темнота. Небытие.
Сердце заколотилось чаще, ладони вспотели. Я почувствовал знакомый тремор в конечностях.
«Страх, — констатировал мой внутренний инженер, включаясь в работу и оттесняя панику. — Химическая реакция в мозгу, вызванная выбросом кортизола и адреналина в ответ на предполагаемую угрозу. Учащённое сердцебиение, повышенное потоотделение, тремор конечностей. Естественная, предсказуемая реакция организма. Но это — бесполезная переменная, вносящая „шум“ в систему принятия решений. Она снижает точность и скорость реакции».
Я сделал глубокий, медленный вдох, затем ещё один.
«Эмоциональный отклик необходимо признать. Запротоколировать. И архивировать. Он не должен влиять на исполнение протокола. Время для холодных, финальных расчётов».
Я медленно, без шума, встал и подошёл к окну. Внизу, под луной, спал чужой, опасный город. Город, который завтра ждал моего позора.
Я смотрел на спящие крыши и мысленно составлял финальный «технический отчёт» на своего противника. Я суммировал все данные, которые собрал за это время: рассказы Тихона, личные столкновения, доклад шпионов Медведева, и, самое главное, — результаты моей собственной разведывательной вылазки.
Объект: Яромир, сын Игната, из рода Медведевых.
Сильные стороны (угрозы):
Физическая мощь: Превосходит мою на порядок. Способен наносить удары высокой кинетической энергии, рассчитанные на пролом защиты.Магическое усиление: Использует примитивное, но функциональное зачарование типа «силовой буст» на клинке. Увеличивает массу и инерцию оружия, повышая разрушительную силу.Психология: Высокая базовая агрессивность. Действует по принципу «лучшая защита — это нападение». Привык доминировать.
Слабые стороны (уязвимости):
Техника: Низкая эффективность движений. Работает в основном руками и плечевым поясом, почти не используя энергию корпуса и ног. Плохая работа ног, статичные стойки. Траектории атак широкие, размашистые, легко читаемые.Психология: Крайне низкая эмоциональная стабильность. Самоуверенность, основанная на заведомо ложных разведданных о моей слабости и плохом вооружении. При столкновении с непредвиденным, эффективным сопротивлением система склонна к «перегреву», потере контроля и переходу в хаотичный режим «берсерка».Оборудование: Клинок зачарован, но сама сталь под чарами имеет структурные дефекты, которые я видел своим Даром. При столкновении с моим клинком из гомогенной, правильно обработанной стали, его оружие может получить критические повреждения.
«Вывод, — заключил я, глядя на далёкий силуэт Великой Арены. — Противник — это кувалда. Мощная, простая, страшная на вид. Но совершенно неточная. Моя стратегия — не пытаться остановить кувалду. Моя стратегия — сделать так, чтобы она раз за разом била по пустому месту, пока тот, кто её держит, не выдохнется от усталости и собственной ярости».
Я вернулся к своей лежанке. Взял в руки свой завёрнутый в ткань меч. Он был холодным и тяжёлым. Я закрыл глаза. Я больше не был в тесной, душной комнате. Я был на залитом солнцем песке арены.
Начиналась финальная симуляция.
Сценарий № 1: Начало боя.
Я вижу рёв толпы. Слышу команду Герольда. Вижу, как Яромир, ухмыляясь, срывается с места. Прямой, яростный натиск. Его цель — смять меня в первые же секунды. Он заносит свой светящийся меч для удара.
Мой ответ: я не отступаю. Я делаю короткий диагональный шаг влево-вперёд. Моё тело легко и быстро выполняет команду. Клинок Яромира со свистом проходит там, где я был секунду назад. Я оказываюсь сбоку от него, внутри его защиты и вижу удивление и непонимание на его лице.
Сценарий № 2: Защита.
Яромир в ярости. Он разворачивается и обрушивает на меня град ударов. Я не ставлю жёстких блоков, «танцую» на краю лезвия. Короткие шаги. Лёгкие уклонения корпусом. И мягкие, уводящие парирования плоскостью клинка, которые почти не требуют силы. Я вижу, как его тяжёлый меч раз за разом уходит в пустоту, как на его лбу выступает пот, а его дыхание становится рваным. Я изматываю его.
Сценарий № 3: Атака.
Я ищу идеальный момент для контратаки. Момент, когда после очередного широкого замаха он будет максимально раскрыт. Я просчитываю три наиболее вероятные точки для укола.
Цель № 1: предплечье мечевой руки. Преимущества: снижает силу и точность его ударов. Нелетально. Вызывает сильную боль и шок.
Цель № 2: бедро опорной ноги. Преимущества: нарушает его равновесие, снижает мобильность. Нелетально.
Цель № 3: щель в доспехе под мышкой. Преимущества: потенциально решающий удар. Недостатки: высокий риск, требует максимального сближения.
Мои мысли — это не мечты о победе. Это сухие расчёты.
«Его импульс — его главная сила, но и моя главная возможность. Его клинок массой около двух килограммов, движущийся со скоростью десять метров в секунду… Чтобы остановить его, потребуется огромное усилие. Но чтобы отклонить его клинок на тридцать сантиметров в сторону, мне не нужно прикладывать равную силу. Мне нужно приложить десять процентов его силы в нужной точке и под правильным углом. Это элементарная механика рычагов. Он машет дубиной, а я буду управлять векторами».
Когда за окном забрезжил первый, серый предрассветный свет, я закончил свою ментальную подготовку. Я прогнал десятки сценариев, включая самые худшие. Я был готов ко всему.
Животный страх, который терзал меня в начале ночи, полностью ушёл. Он не был подавлен. Он был проанализирован, разложен на составляющие и нейтрализован холодной, несокрушимой логикой. На его место пришло спокойствие. Спокойствие инженера, который досконально изучил чертежи, провёл все симуляции и абсолютно уверен в своём проекте.
«Это больше не поединок, — подумал я, глядя на сереющее небо. — Это полевые испытания. Тест двух систем, двух подходов к решению задачи. Их система — это грубая сила, традиции и высокомерие. Моя система — это физика, металлургия и точность. Завтра мы просто сравним их тактико-технические характеристики в реальных условиях. И я знаю, чья система совершеннее».
Я не спал ни минуты, но чувствовал себя бодрым и свежим, как никогда. Мой разум был остёр, как лезвие моего меча. Я не боялся. Я не надеялся. Я просто знал, что должен делать.
Бессонная ночь окончена. День Испытания настал.
Последний рассвет перед Испытанием был серым и безразличным. Он просачивался сквозь щели в ставнях нашей убогой комнаты на постоялом дворе, принося с собой приглушённый гул просыпающегося города. Я не спал. Но, к своему удивлению, я не чувствовал усталости. Мой разум был чист, спокоен и холоден, как гладь озера в безветренный день. Вся ночная работа по анализу и симуляции завершилась. Проект был готов.
Я тихо, чтобы не разбудить дремавшего в углу Тихона, поднялся со своей соломенной лежанки. На холодном каменном полу я начал выполнять медленную, контролируемую серию упражнений на растяжку, которым я посвящал каждое утро последние недели. Моя цель была не накачать мышцы — для этого было слишком поздно. Моя цель была разбудить их, подготовить к быстрым, точным и взрывным движениям, которые мне сегодня предстояли. Каждое движение было выверено, каждый вдох и выдох — под контролем. Я разгонял кровь, насыщал ткани кислородом. Готовил свой биомеханизм к предельной нагрузке.
Когда я закончил, проснулся Тихон. Он посмотрел на меня своими красными от бессонницы и тревоги глазами. Молча встал и поставил на грубый стол наш последний завтрак: ломоть чёрного хлеба, небольшой кусок сыра и кружку чистой воды. Это была наша последняя совместная трапеза перед неизвестностью.
Старик не мог есть. Его руки дрожали так, что он не мог поднести кружку ко рту. Он просто сидел, глядя на меня с выражением вселенской скорби. Я же, напротив, ел. Медленно. Методично. Без удовольствия, но с полным осознанием необходимости.
«Система должна получить топливо, — думал я, отламывая кусок хлеба. — Эмоциональное состояние оператора не должно влиять на протоколы энергообеспечения. Углеводы для быстрой энергии, немного белка для выносливости. Всё по науке».
Когда с едой было покончено, началось облачение. Тихон достал из нашего дорожного мешка мою лучшую рубаху — ту, что была из чуть более тонкого льна и имела всего две заплатки вместо трёх.
— Наденьте хоть это, господин, — с мольбой в голосе сказал он. — Чтобы выглядеть как боярин…
Я покачал головой.
— Нет, Тихон.
Я взял свою обычную, рабочую холщовую рубаху и потёртые, но прочные штаны. А поверх — свою старый, видавший виды дорожный плащ.
— Я иду туда не как боярин на пир, — объяснил я старику, затягивая пояс. — Я иду как боец на поединок. Мне нужна одежда, которая не стесняет движений. Их шёлковые кафтаны и бархат — это броня для их гордости. Моя простая кожа — броня для моего тела. Она выполняет функцию. А их наряды — просто украшение.
«Пусть они видят то, что хотят видеть, — думал я, проверяя, как сидит куртка. — Нищего, оборванного мальчишку. Пусть их презрение растёт. Каждый грамм их высокомерия — это лишний килограмм на их мече, это слепое пятно в их обзоре. Мой образ — это тоже часть моего оружия. Часть моей дезинформационной кампании».