Я подумал и занял.
Потом, когда мы просто лежали рядом, она сказала:
– Дьяка помнишь сыскного, с которым ты все якшался?
– Это Тушин Федор Анисович?
– Он самый. Говорят, в бега ударился. Какие-то дела у него были с Куровым, да к деревеньке той, которую вы нашли, тоже отношение имел. Славгород весь перерыли, все дружков его искали, кто-то попался, а кто-то и утек вслед за ним. Ирий мне рассказал, он вообще какой-то странный в последнее время, тоже задумчивый и угрюмый. Может, зараза у вас какая там, в этих приказах-канцеляриях?
– От неправильного питания, – пояснил я. – Мы там раз в день едим, а надо – четыре. И кофе обязательно нужно пить между каждым приемом пищи, Шуш, кстати, отличный кофе готовит, прям с каждым днем все лучше и лучше.
Мила расхохоталась.
– Да ну его, я уж и не думаю. Шуш – хороший мальчик, я бы и сама его отпустила через год или два, опыта бы жизненного понабрался только, а то тюфяк тюфяком. И скажи парню, пусть от меня не прячется, раз уж сумел волю получить, пусть даже и с помощью такого вот пронырливого подлеца, то я за него не держусь.
– Чего это подлеца? – возмутился я.
– А кто девушку совратил?
– Согласен, – только и оставалось признать. И совратить еще раз.
31 января я уехал домой пораньше. Хотя, думаю, моего отсутствия на службе и не заметили бы – ничего серьезнее обследования княжьих потаскух мне не поручали, видимо, доверие было утеряно, еще не нашедшись. Ну и ладно, мне же легче. Днем позанимался с Силой, в очередной раз убедившись, что до настоящего колдуна мне расти и расти, отпустил Шуша на всю ночь – парень явно катился по наклонной, одна пассия за другой, как прорвало. Видимо, наверстывал упущенное. Сел у камина, посадил в соседнее кресло кота – что-то привязался я к этому потенциально блохастому существу, поставил перед собой на стол тортик с сахарными птичками и вишенкой сверху, сделанный в центральной кондитерской по особому моему заказу, и зажег над ним тридцать семь крошечных светлячков. Загасил их. И сказал:
– С днем рождения тебя, Марк. Удачи тебе и счастья в личной жизни.
Чокнулся бутылкой терпкого илирийского с пустым бокалом, выпил ее до дна и съел торт. Третий раз в жизни – целиком, не оставив никому ни кусочка. За родителей пить не стал – чего там, я и так их прекрасно помню, и надеюсь увидеть.
И друзей – надеюсь, даже Леву Гуревича, хоть он и тот еще поц. Анур должен был давно уже передать от меня привет моим родным и друзьям. Так что, может быть, и они сегодня оторвутся от дел, и вспомнят, точнее говоря, понадеются, что где-то, живой и здоровый, сидит и ест торт Марк Травин.
И что интересно, мне было ни капельки не тоскливо, наоборот, какая-то уверенность возникла – все у меня получится. Кот, кстати, судя по его довольной мордахе, тоже так считал.
Глава 12
Я специально интересовался, существует ли в славянских княжествах, да и в других местах День дурака. Самым остроумным был ответ, что мой день – круглый год. Ну другого я от библиотекаря и не ожидал. А на встречный вопрос, где же такое празднуют, отвечал стандартно – в Пограничье.
Вместо этого у них тут тоже что-то отмечают – на это земля русская, видимо, во всех мирах богата. В пять утра ко мне заявился управляющий, который с совершенно серьезным видом собственноручно смел снег с крыльца моего флигелька, вбил гвоздь прямо в дверь и повесил на нем крохотные лапти. И еще бутылку молока оставил, хоть я его и не пью. Пока я офигевал, Шуш, выскочив на улицу, положил в лапотки по серебряной рыси, и монету в десять рысей управляющему отдал. В подробности вдаваться я не стал – каждый сходит с ума по-своему, вот разбуди меня раньше в это время, убил бы. А так – заставил своего Санчо кофе варить.
Первое утро апреля встретило меня ручьями, пробивавшими путь сквозь остатки снега и льда на дороге, ярким весенним солнышком, ощутимо припекавшим, когда я шел к своей повозке, и новой рабочей неделей.
Новогодние события потихоньку теряли свою остроту, работа княжеских служб вошла в прежний режим, даже Розумовский не так подозрительно осматривал меня каждый раз, как встречал в коридорах нашей рейхсканцелярии. Вот и сегодня он даже попытался мне улыбнуться, вышло откровенно плохо и натянуто. Дружеских объятий не случилось, да и торопился я – к высшему начальству.
– Ну что у тебя? – Росошьев как всегда был чем-то занят. – В Смоленск собрался?
– Да, – не стал отнекиваться. Не скроешь от него ничего.
– Езжай, – неожиданно легко разрешил боярин. – Вот в сатурнов день и езжай. Десяти дней хватит? Да чего там, если даже подольше задержишься, не торопись. Но чтобы к Живиному дню был тут.
– Лаврентий Некрасович, – осторожно поинтересовался я. – А может, ну ее, эту службу? Серьезных дел мне не доверяют, со всеми жилинскими потаскушками я уже перезнакомился, книг начитался на всю жизнь вперед, да и Сила говорит, что заниматься со мной дальше – только портить.
Не то чтобы я проникся и усвоил, и на то, что другие смеются – наплевать, но все равно, нехорошо так с ценными кадрами обращаться.
– Ну ты наглец, – Росошьев развеселился даже, – смотри какой, самые сливки с работы снял – по бабам походил, да-да, знаю, и от семьи Карауловых, кстати, жалоба на тебя, аж на пяти листах. Книжек начитался, у нашего колдуна секреты повыведывал. Считай, тебе от службы твоей только прибыток. А службе что?
– Так ведь герой я, деревеньку нашел вот, за княжество наше удельное пострадал.
– Ага, – боярин хмыкнул, – ты бы знал, каких трудов мне стоило отговорить князя нашего тебе эту деревеньку вручить в качестве награды. Сейчас бы сидел там безвылазно, с мужиками местными, крепостицу восстанавливал за свой счет. А так только золотом отделался.
– Большое спасибо, помню и ценю, – искренне сказал я. Пятьсот золотых от князя лишними не были, а деревенька мне не сдалась вообще. Пятую часть, правда, Росошьеву пришлось отдать, и проставиться на службе, но за такое не жалко.
– А по делам, Марк, должен понимать – пока мы эту всю шайку не раскрутим, что-то серьезное тебе поручать не с руки. Я мог бы и сейчас с тебя колечко снять, но договор есть договор. Иначе и другим на уступки пойти придется, а это неправильно. И что всерьез тебя воспринимать не хотят канцелярские – тоже хорошо, к обиженным всякая пена тянется, только успевай ее поварешкой снимать.
И тут я полностью согласился. Помню свою жизнь на директорских хлебах, только подчиненным слабину дай, сядут на шею и ножки свесят. И с пеной Росошьев прав, пострадавшие от чистки рядов были, троих сдать пришлось, ну да при жизни своей они людишки были так себе, не жалко.
– Так что езжай, я слыхал, князь Смоленский твое дело решать будет вскоре, осмотришься пока, к родичам своим наведаешься. Ратибор Всеволодович, княжич Фоминский, спрашивал о тебе.
– Понял, – кивнул я.
– Вот и хорошо. Если своим ходом поедешь – скатертью дорога, глядишь, к Семарглову дню и доберешься. Порталом решишь идти – это в колдовской приказ, к Еропкину, цену он тебе назовет.
Цену я знал, несколько раз в Северск порталом ходил. Пять золотых до Смоленска, это если одному. А у меня еще Шуш и кот. А если с повозкой – то десять-двенадцать, но на всех. В Северск-то подешевле будет, два золотых всего, но все равно накладно, если часто. Портал этот – ничего особенного. Круги диаметром от двух до восьми метров, с кристаллами по окружности, основание из металла, колдун – важный из себя, как же, третий круг. Рядом встает, для антуража бормочет что-то – я-то вижу конструкты, бормотание там лишнее. И оказываешься в таком же круге в пункте назначения. Я уж надеялся, что тут портальные маяки используются, но обломило – обычные кварцы, и заклинания простенькие, только силы требуют много. Схему мой портальный модуль усвоил и расщедрился внезапно, разрешил мне ей пользоваться. Так что за несколько золотых я приобрел и впечатления, и раскрывшееся умение телепортации – на десяток метров, не больше. Сила потом показал, как в нем вес настраивать и дальность, но что толку, если даже и смогу ползунки двигать на схемах, да сожму еще одного человека в крепких мужских объятиях, то дальше метра не перемещусь – как шаг сделать. Слабоват я пока для таких развлечений.
Насчет недели пути, а Семарглов день тут – 14 апреля по-нашему, боярин, конечно, загнул, до Смоленска отсюда почти восемьсот километров, на повозке моей – ну два-три дня, не больше, и то из-за дорог, они хоть и в порядке содержатся, но больше пятидесяти километров в час разогнаться не получится. Да еще заезды в города, путь из Жилина идет через Северск, это на месте нашего Белгорода, а дальше – на северо-запад, крюк порядочный. И по городкам, что на пути попадаются, никто не даст мне мчаться с такой лихой для здешних мест скоростью. Так что два дня. Зато на Россию-матушку посмотрю, вдруг что интересное увижу. Считай, почти за полгода здесь и не был нигде, только в княжью столицу иногда ездил по канцелярским делам.
Буду в Смоленске в понедельник, до 1 мая – Живина дня, три недели, надеюсь, времени хватит с делами разобраться.
Сборы были недолгими. Ну что там, я и Шуш, вещей нам мало надо, если что понадобится, по дороге всегда купить можно. Ну еще Мила напросилась с нами, какие-то дела у нее в Смоленске образовались, а может, просто скучно было девушке – брат на службе пропадает день и ночь, ее в приказ не позвали, шестой круг – вроде есть способности, но по большому счету не нужны никому без умения линии силы видеть. В Жилине с развлечениями негусто, местное общество к пришлым княжьим отпрыскам из северного государства относилось прохладно, и хотя бывшая трактирщица обладала даром втираться в доверие к любому человеку – по себе сужу, но вот подружек, достойных ее высокородного внимания, она так и не нашла.
Я отнекивался, мол, места мало в повозке, Шуш разожрался на двойном рационе – и дома в три горла, и в казарме без добавки не уходил, раздался в плечах, мне кажется, даже подрос немного. Хотя что тут такого, парню всего восемнадцать, расти и расти. Но все равно на переднем сиденье помещался с трудом, а уж если на заднее сядет, второму там неуютно будет. Но чего хочет женщина – того и мне пришлось захотеть.