отало много иностранцев, и я не знала, из каких краев приехали эти женщины. Учитывая, что им предстояло тут три часа все начищать и намывать, настроены они были удивительно благодушно.
А я еще упивалась к себе жалостью – я, имевшая хорошую должность в отделе маркетинга, просторную квартиру с выходом в сад, телевизор с плоским экраном и дизайнерский пиджак!
– Запланировали уже что-нибудь на праздничные выходные? – поинтересовалась я у них.
– Да нет, – ответила одна из женщин.
– По воскресеньям в большом городе часто бывает грустно и одиноко, – сказала другая.
Я хорошо ее понимала.
– Не хотите ли прийти ко мне на обед? – неожиданно для себя самой спросила я.
Они уставились на меня, раскрыв рот.
– К вам на обед? – пораженно переспросили они.
– Ну да. В воскресенье ко мне домой. Где-нибудь к часу. Давайте напишу вам свой адрес.
Я достала записную книжечку в кожаном переплете. Обе женщины в этих своих желтых рабочих комбинезонах смотрели на меня так, словно я оформляла им приглашение на Луну.
– Да, и мне надо бы знать ваши имена, чтобы представить вас остальным, – добавила я.
– Там еще кто-то будет? – с тревогой поинтересовались они.
– Да, человек двенадцать в общей сложности, – радостно подтвердила я.
Женщины сказали, что они с Кипра, сестры. Имена у них были греческими: Магда и Элени.
Элени взволнованно сообщила, что никто еще ни разу не приглашал их к себе домой.
Магда отнеслась к происходящему с недоверием.
– Может быть, вы хотите, чтобы мы у вас убрались? – спросила она.
Мне стало так стыдно, что я едва смогла выдавить из себя:
– Нет, ни в коем случае, я зову вас в гости.
– Тогда мы сделаем пахлаву… прекрасный греческий десерт, – объявила Магда, когда все окончательно прояснилось.
Я повернулась, чтобы уйти, а они стали возбужденно переговариваться по-гречески. Это самое чудесное, что случилось с ними в новой стране.
По пути в свой кабинет, не успев даже осознать, что сейчас учудила, я повстречала нашего начальника Алана, вечно напряженного и чем-то озабоченного трудоголика, лет, наверное, сорока пяти. О его личной жизни мы ничего не знали, кроме того, что он сообщал, когда срывался на откровенность: а именно что он смертельно ненавидит бывшую жену. Сейчас я как раз застала его в такой момент.
– Вот же злобная и дурная баба, – сказал мне в коридоре Алан. – Гнусное исчадие ада.
– И что она натворила на этот раз? – спросила я.
Алан был весьма привлекательным мужчиной и, когда не бубнил о бывшей, мог стать приятным собеседником.
– Да всего лишь взяла и на все выходные скинула на меня Гарри и парочку его друзей-десятилеток. Сказала, чтобы никакого фастфуда. По-видимому, придется серьезно заняться готовкой.
– Так приводи их ко мне в воскресенье, около часу, – предложила я, небрежно записывая свой адрес.
– Не думаю, что это удобно, Бар, – сказал он, хотя было ясно, что идея ему пришлась по душе.
– Ну почему же? – пожала я плечами. – Будет двенадцать человек и куча домашней еды. – В голове мелькнула мысль, что я все-таки схожу с ума.
– Тогда я захвачу вина, – предложил переполненный благодарностью Алан.
Собирая вещи у себя в кабинете, я напоследок заглянула в ежедневник. Я не вернусь на работу до вторника, лучше лишний раз убедиться, что ни о чем не забыла. В воскресенье будет день рождения моей тети Дороти, папиной старшей сестры. Она всех вокруг осуждала и редко расщедривалась на доброе слово.
Еще оставалось время отправить ей почтой поздравительную открытку, чтобы лишить повода нажаловаться родителям на мое невнимание. Но потом я решила, что лучше будет пригласить ее к себе на обед. Он и так обещает превратиться в цирк, что еще такого она сможет там наворотить?
Когда я позвонила, тетя Дороти пребывала в мрачном расположении духа. Три партнерши по бриджу не вспомнили про ее день рождения, хотя она про их дни рождения ни разу не забывала, а вот они и словом не обмолвились о том, чтобы куда-нибудь сходить и отпраздновать это событие.
– Тетя Дороти, а что, если тебе проявить великодушие и пригласить их ко мне на обед? – предложила я и подумала, что вот теперь точно свихнулась.
Тете Дороти идея страшно понравилась. Она сможет поставить подруг в неловкое положение, даже унизить, внушит им чувство вины.
– Что мне принести с собой, дорогая? – спросила она почти любезным тоном.
Я на секунду задумалась. С основными блюдами я еще не определилась, но точно знала, что без салата не обойтись. О чем ей и сообщила.
– Рассчитывать на пятерых человек? – поинтересовалась тетя Дороти.
– Вообще-то, на двенадцать, – извиняющимся тоном ответила я.
– У тебя нет места, чтобы рассадить двенадцать человек, – бросила она раздраженно.
– Значит, поедим в саду, – сказала я и повесила трубку.
Я пересчитала гостей: пока набиралось одиннадцать. Оставался еще один. Вошел охранник Ларри. Он собирался запереть наш офис на выходные. Естественно, я пригласила на обед и его, а он, естественно, с удовольствием согласился и сказал, что приедет на своем фургончике пораньше и привезет доски, чтобы сколотить из них стол в саду.
Так моя вечеринка понемногу и складывалась.
По дороге домой я забрела в книжный, где присмотрела томик о том, как легко и просто развлечь гостей. В субботу прошлась по магазинам и купила три дешевые скатерти, чипсы в пакетиках, соусы, несколько ярких надувных шаров разного цвета, а также все необходимое для того, чтобы на скорую руку приготовить пирог с курицей и незамысловатое вегетарианское блюдо. Этого вкупе с греческим десертом, салатом тети Дороти и вином Алана должно было хватить на всех.
В ночь на воскресенье я прекрасно выспалась, ни разу даже не вспомнив про своих коллег, которые на террасе в Россморе жарили отбивные из ягненка и колбаски в окружении комаров и искали в лесу ходячие статуи.
Ларри, верный своему слову, привез в фургончике доски и полдесятка складных стульев, которые позаимствовал c технического чердака офисного здания. Плана рассадки у меня не было: пусть садятся куда захотят.
В половине первого я начала переживать, что никто не придет. Ровно в час явились все до одного. Алан принес столько вина, что его с лихвой хватило бы на соседей. Стоило гостям зайти, в доме сразу стало шумно от разговоров.
Магда с Элени принесли не только десерт, но и оливки.
Выяснилось, что сын Алана Гарри и двое его друзей крайне заинтересованы в дополнительном доходе.
– Сколько вы нам заплатите, если мы побудем сегодня официантами? – спросили они с порога.
Я беспомощно посмотрела на Алана.
– По два евро на нос, и ни центом больше, – сказал он.
– По пять, – повысила ставки я и устроилась поудобнее, позволив мальчикам взять все хлопоты на себя.
Тетя Дороти счастливо верховодила своими подругами.
– Какой же у Барбары широкий круг знакомств, – с гордостью провозгласила она и всплакнула, когда все с моей подачи спели для нее «С днем рождения».
Магда сказала, что Элени всегда нуждалась в сильном умелом мужчине, вроде Ларри, и что она сделает все возможное, чтобы свести их. Гарри с друзьями вымыли посуду и поинтересовались, заплатят ли им за прополку цветочных клумб.
– По евро на нос, – сказал Алан.
– По три на нос, – поправила я.
Магда с Элени учили Ларри танцевать сиртаки; тетя Дороти с подругами дружно тянули «Just a Song at Twilight»[10].
А Алан сказал мне:
– Знаешь, ты всегда мне нравилась, но я считал тебя зазнайкой. В жизни не подумал бы, что ты совсем другая. Совершенно чудесная.
В общем, я забыла про тех, кто не позвал меня жарить что-то там на террасе в поездке, которую я в той или иной степени и спланировала, а Алан забыл про свою бывшую.
Кто-то вроде фотографировал, но особого значения это не имело. Потому что этот день и так никто никогда не забудет.
Часть втораяКто-то с папиной работы
У многих ребят в школе родители в разводе. Тут дело понятное: ведь одно и то же рано или поздно надоедает. Например, мне сейчас десять, и то, что я любил в семь, уже неинтересно. Взять хоть те дурацкие плейстейшн, ну да, вроде неплохие были, а теперь кажется брр… скукотища.
Так что я понимаю, почему мама с папой друг от друга устали и захотели чего-то новенького. Никто никого не упрекает. По крайней мере, не должен. Но только не в нашей семье. Мама постоянно твердит, что папа жадный и держит нас в нищете.
Мне кажется, что ни в какой мы не в нищете, но такого лучше не говорить, вот я ничего и не говорю.
А папа повторяет, что не сегодня завтра моя мать загонит нас всех в работный дом, но такого тоже не может быть, потому что папа водит большую машину и занимает у себя в компании какую-то важную должность. Но лучше не говорить ему, что мы совсем не похожи на людей из работного дома времен Чарльза Диккенса. Я их видел на картинках. Поэтому я и об этом молчу.
А еще они оба все время стараются напоминать, что любят меня. Даже слишком стараются.
Мама говорит: «Единственное, что можно сказать об этом памятнике эгоизма, так это то, что он подарил мне тебя, Гарри».
Папа говорит: «Если и можно хоть что-то сказать об этой взбалмошной и зацикленной на себе женщине, так это то, что она подарила мне прекрасного сына».
Даже не знаю, почему они так думают, ведь я тот, с кем сплошные заморочки или одно беспокойство или кого надо оставить здесь или забрать там.
Джордж вообще со своим отцом не видится и говорит, что в сравнении с ним я счастливчик. Уэс говорит, что у него в семье постоянные скандалы, поэтому в сравнении с ним мы оба счастливчики. Выходит, вся эта история про полную семью – одни придумки.
Ну так вот, у мамы появился новый парень. Он, конечно, тот еще отстой, строит из себя добренького, притворяется, что ему есть до меня дело, хотя дела нет ни малейшего. Зовут его Кент, но он не из того Кента, что в Англии, да и вообще не из Кента. Просто имя у него такое.