– Почему?
– Нечестно, – по-детски наивно признается он.
– И ты ни разу не пытался узнать, о чем я думаю?
– Ты ведь расскажешь мне, правда? – По голосу слышно, что Ник улыбается.
– Правда. Хм… – я закусываю губу. – Даже не думала, что может быть так…
– Как?
– Так хорошо, когда все плохо, – фыркаю я, уткнувшись носом в толстовку друга.
– Это тревожный признак, – смеется он, поглаживая мои волосы.
Хочу сфотографировать сейчас и заблудиться в нем. Чтобы умерло «было» и «будет». Чтобы только «есть». Чтобы только сейчас.
Мы вдыхаем обжигающе-ледяной воздух. Мерзнем. Чувствуем. Живем. Как тогда, пятнадцать лет назад.
– Что-то Альба и Ольви не возвращаются, – вспоминаю я через некоторое время.
– Странно. – Отстранившись, Ник встает. – Сиди здесь.
– Я с тобой.
– Нет! – рычит он. – Сиди здесь, Шейра. Я – сущность, мне нечего бояться. А как поступишь ты, если у тебя отнимут последние метры?
– Не в первый раз, – парирую я.
– Это не игры. Посторожи рюкзаки.
– Какое важное занятие.
Ник растворяется в объятиях ночи.
Вот ты какая, жизнь за стеной. Я представляла тебя иначе. Да, темной и жуткой, но не спокойной. Ты должна быть громкой, как взрывы и плач раненых. Ты должна быть многолюдной. Ты должна быть другой.
Поля и ломкие колосья, пронзительный ветер, сеющий мурашки по коже, – это я видела. Покажи мне свое лицо, новый мир.
Я считаю секунды, чтобы хоть как-то развлечься, и ровно на тысячной понимаю, что Ника нет слишком долго. Смотрю на рюкзаки: я не унесу их. Успокаиваю себя тем, что скоро вернусь. К тому же за четыре часа мы не встретили ни одного человека.
Я поднимаюсь. Стройные ряды фонарей обрываются у горизонта. Не обращая внимания на скалящуюся внутри меня зануду, я делаю шаг.
Впереди мелькают темные силуэты. Ник, Альба и Ольви? Нет. Их больше, чем трое.
Я замираю.
Беги, дурочка. Беги что есть мочи.
Тело каменеет и вновь наполняется слабостью. Скоро, скоро индикатор устанет светиться зеленым, и тогда я избавлюсь от страха перед обнулением.
Они не идут. Они мчатся ко мне. Их давно не беспокоят гематомы.
Я лихорадочно соображаю, как поступить. Рюкзаки далеко. Флешки с кармой меня не спасут. А вдруг Ольви и Альба среди тех, кто спешит навстречу? Вдруг они уже не контролируют себя?
Я радуюсь, что не сняла биомаску. Правда, монстрам ничего не стоит ее отобрать.
Шаги. Голоса. Оглушительные удары сердца.
Сущности останавливаются неподалеку, и я готова поклясться, что это хуже моих кошмаров. В миллион раз. Потому что передо мной – десять клонов. Десять лиц, заставляющих сердце рваться на свободу. Десять белых пар глаз, при виде которых я почти простила себя.
Передо мной – двойники моего друга. Моего родного Ника.
– Шейра, не верь им! – гаркает один из них.
– Нет, Шейра, они обманывают тебя! – убеждает второй, в два счета оказавшись рядом.
Сущности становятся в круг.
Где ты, Ник? Тот, кого даже красный индикатор не превратил в монстра? Я узнаю тебя. Клянусь, я узнаю.
Крики-во́роны вырываются из глоток монстров. Теряют перья, но летят. И клюют, клюют все живое.
Я зажимаю уши. Двойники пытаются разглядеть мое лицо под биомаской. Мне тошно не верить им. Мне мерзко понимать, что они лгут.
– Станьте в круг! Быстро! – ревет главный клон.
Сущности нехотя подчиняются.
– Снимай маску, дорогуша.
– Нет, – отступаю я.
– Снимай!
– Отпустите меня.
Я спрячусь в колосьях. Залягу на дно. Только отдайте мне Ника и отпустите.
Клон хватает меня за локоть и срывает маску. Я чувствую себя раздетой до костей.
– Шейра-а-а, – смакует «главарь» мое имя. – Вот почему Ник хотел к тебе.
Он ощущает меня. Теперь, когда я без маски, он читает не хуже Ларса.
– Что вам нужно? – проглатываю я слезы.
– Правильный вопрос, – усмехается «главарь». – Поиграть с тобой. Всего лишь поиграть. Победишь – вы свободны. Нет – придется заплатить.
– Какие правила? – почти беззвучно спрашиваю я.
– Держи. – Он потягивает мне нож. Ржавый холодный нож. – Всади его в горло того, кого не считаешь своим дружком. У меня сегодня хорошее настроение, так что я упрощу тебе задание. Два варианта. Два человека. Выбери одного.
Нет. Никогда, ни при каких обстоятельствах я не убью намеренно. Во мне и так много расплавленной пустоты.
– Вы не боитесь? – хриплю я. – Не боитесь, что я убью вашего?
– Нет. Он сдал нас Утешителям. Его судьбу решишь ты.
Ко мне подходят две сущности. Один из двойников берет меня за руку, и я, подняв на него глаза, цежу:
– Докажи. Докажи, черт возьми!
– Ты хотела подарить мне этот шарик. – Он тянется к кулону.
– Не слушай его! Он же читает мысли! – вопит второй. – Шейра, не слушай!
– Как… как зовут человека, с которым ты живешь? – выдавливаю я.
– Оскар. Я живу с Оскаром.
– Шейра, да пойми ты! – Второй Ник вырывает меня из хватки первого и встряхивает. – Они ответят в любом случае!
– Тогда как мне понять, что ты не лжешь? – всхлипываю я. – Как?
Он наклоняется ко мне и шепчет:
– Зажмурься. О чем ты думаешь?
– Какая разница?! – взвизгиваю я. – Никто из вас не представляет, как страшно засыпать по вечерам! Вот ты. В тебе есть хоть капля самообладания? Ты когда-нибудь пытался перебороть голод? Чем ты живешь? О чем мечтаешь?
– Мне нравятся твои бесконечные допросы, Шейра, – говорит второй Ник так по-доброму и искренне, как может лишь мой друг.
Ему всегда нравятся мои допросы.
Всегда.
Я помню тебя до мелочей, Ник. До атомов.
Я кидаю нож и утыкаюсь носом в его толстовку.
– Кое-кто нарушает правила. Ай-я-яй, – шипит «главарь». – Что же с тобой сделать, птичка? Обнулить?
Сущности разочарованно гудят.
– Конечно, это слишком просто, – соглашается он. – Я придумал развлечение получше. Ты обнулишься сама.
Я заставляю себя вынырнуть из рук Ника.
– Пожалуйста, отпустите нас…
– Отпустим. Обязательно отпустим.
Внешность этих монстров меняется с неимоверной скоростью. Кожа тает, деформируется, обрастает гематомами.
«Главарь» подбирает нож. Сущности хватают псевдо-Ника. Изобретатель бросается к нему, но его тут же оглушают. Кто-то стискивает мои запястья. «Главарь» подходит к провинившемуся бедняге и скользит ладонью по его шее.
– Готова, Шейра-а-а? – ухмыляется он.
– Нет! – А вот и мой крик-ворон. Уродливый, облезший черный ком. Он не полетит – он упадет и будет разлагаться.
По толпе проносится смех. Бедняга умоляет о пощаде, но его не слушают. Мой индикатор начинает пищать.
Пожалуйста, разрешите мне потерять сознание. Я не хочу, не хочу находиться здесь. Уж лучше в кошмарах.
Ник лежит в колосьях. Я мечтаю поменяться с ним местами, но этим тварям нужен мой страх.
Я слишком громко боялась.
«Главарь» замахивается.
– НЕТ! – Лети, лети, мой умерший ворон.
Мне зажимают рот и…
Кап-кап.
Кап.
Ты вновь проиграла, Шейра.
Глава 12
Я крикнула «нет». Молодые жители города номер триста двадцать никогда не видели оружия. Только в фильмах. А я отчетливо почувствовала, что этим «нет» нажала на спусковой крючок. Теперь я не забуду, каково это – быть последним рывком и последней надеждой. Бедняга умер быстро. Ему никто не помог. На этот раз рядом не оказалось Утешителей.
Карма не щадит здоровых, но и не наказывает обнулившихся. Они продолжают убивать. Эти твари злы на судьбу и мстят нам за то, что мы по ту сторону жизни.
Я подползаю к трупу. Касаюсь пальцами его гематом и в сотый раз задаюсь вопросом: почему такие, как он, превращаются в монстров?
Кровь исчезает среди колосьев. Он мертв – я громко боялась.
Банда сущностей оставила нас, когда бедняга отключился. У меня не было сил ни на что, я лишь опустилась на колени. И сижу так до сих пор. Сколько времени прошло? Полчаса? Час?
Ник лежит без сознания. Я глажу его по щеке. Просыпайся, мой друг. Ты же не разучился… просыпаться?
– Шейра? – Это голос Альбы.
Как же долго ты гуляла.
– Что случилось? – Она подбегает ко мне. – Ты…
Я отчаянно мотаю головой. Индикатор снова пищит, а поле танцует под его музыку. Танго, определенно.
– Кто это сделал? – Из утренних сумерек выныривает Ольви. – Черт…
Альба сжимает запястье бедняги.
– Пульса нет. – Она снимает маску и окидывает меня пронзительным, холодящим душу взглядом. – Скажи честно, Шейра… Пожалуйста, честно.
– Они… Они ушли… – Пару минут назад я бы разрыдалась, если бы настало время объяснять. Но слезы высохли. Во мне сгорело то, что люди называют эмоциями. Я – картонная кукла. Должно быть, мой программный код сократился раз в сто. – Десять человек. Похожие на Н… – …что же ты творишь, – на Матвея.
Ольви тем временем бьет Ника по щекам, и тот приходит в себя. Мне страшно рядом с ним, безумно страшно и… стыдно. Я уверена на тысячу процентов, что сочувствие того, чьи белые глаза не пугают, убьет меня.
– Что было потом? – допытывается Альба.
– Не заставляй… – молю я.
Вот бы превратиться в колосья. Слиться с небом. Рассеяться на ветру. И никогда-никогда не нажимать на спусковой крючок.
Ник без маски, но Альба не узнает его. Наша нить по-прежнему меня душит.
Мы обдумываем произошедшее. Светает. Алые струйки крови на шее сущности все заметнее. Все заметнее нож, прячущийся в колосьях. Все заметнее моя дрожь.
– Тебе бы кармы, – одними губами произносит Ник. – Где рюкзаки?
– Я оставила их там…
– Ждите.
Парни растворяются в утренней дымке. Я бы пошла за ними, только вот силы давно растворились в красном свечении индикатора. Мы с Альбой бережем хрустальную тишину, но когда ребята возвращаются, она разбивается.
– Давайте похороним его, – предлагает Ольви.
– Ты серьезно? – изумляется моя бывшая подруга.