Кап-кап.
Кап.
– Шейра, найди аптечку! – вопит Ник.
Следующие полчаса я мечусь по комнатам. Лекарства? Хорошо. Вата? Пожалуйста. Бинты? Я приносила их минуту назад. Все что угодно, только бы не видеть алую лужицу.
Выполнив поручение Ника, я падаю на ступеньку винтовой лестницы и касаюсь ладонями пола. Холодный.
Я погружаюсь в измерение звуков.
Проходит вечность, прежде чем затихают крики Вилли.
– Пусть отдохнет. К концу недели наведайтесь в третий блок, – хрипит Ник. – Иначе он… умрет.
– Почему? – Эмили спокойна, но в этом спокойствии больше отчаяния, чем в слезах.
– По понедельникам обновляются базы данных. Вашего мужа в ней не найдут, и программа слежения остановит его сердце. Для нее Вилли – преступник, который уклоняется от ответственности.
– Он… он мечтал о свободе! Понимаете, он обнулился два года назад, когда забрали нашу дочь! Я договорилась с Утешителями, – всхлипывает Эмили, – и теперь он дома. О небеса, зачем? Зачем?!
– Он думал, что избавится от индикатора, но вышло наоборот, – произносит Ник. – Индикатор едва не избавился от него…
– Где ваша комната? На втором этаже? – уточняет Ольви.
Я вжимаюсь в стену. Сливаюсь с тенью. Мимо ковыляет Эмили. Вслед за ней ребята проносят Вилли – неестественного, изуродованного гематомами, непропорционального. Растерявшего себя еще до того, как случилось это.
Вы победили? Пояс ваш. Берегите его для следующей игры.
Через несколько минут в мой молчаливый мирок вторгаются звук шагов и свежий запах одеколона.
– Как ты? – почти беззвучно спрашивает Ник, опускаясь рядом и пряча мою ладонь под своей.
– Лучше, чем ты.
– Сомневаюсь. Стрессы при планемии недопустимы. Тебе нужно поспать.
– Где ты научился оказывать первую помощь?
– Как, по-твоему… – Он слабо улыбается и укоризненно качает головой. – Человек, с детства борющийся с болезнью, имеет право на ошибку?
– В нашем городе никто не имеет такого права, – говорю я и упираюсь щекой в его плечо.
– Именно.
– Почему ты рассказал мне? Мне, а не Альбе? – Я заглядываю ему в глаза. Вот бы увидеть снег, а не яркость линз… Теперь он меня не пугает.
– Не кори себя. Я виноват, что не признался раньше.
– Виноват?
– Да. Ты иногда так смотришь… и внутри становится пусто. – Он гладит меня по руке и, поднимаясь, скользит кончиками пальцев по моей шее.
Наша связь, старая связь, обрастает новыми нитями. Теплыми, трепещущими, но такими же страшными. Такими же неправильными. Моя суть противится этому, и лишь частичка, до сих пор не утонувшая в прошлом, надеется и… ликует. Я не понимаю ее радости и неуверенно отстраняюсь.
– Прости, – шумно вздыхает Ник. – Не знаю, что на меня нашло.
– Ты устал. Просто устал, – шепчу я. – Где Альба?
– В вашей комнате. Она сегодня герой. Не ожидал, что… она способна на такое.
Я вспоминаю окровавленного Вилли, и меня пробирает дрожь.
– Ложись, – хлопает себя по коленям Ник и, наблюдая за моим вытягивающимся лицом, фыркает. – Мы ведь друзья, так? А значит, должны заботиться друг о друге.
Я силюсь забыть о теплом комке под ребрами и опускаю голову на колени Ника. Вязкая усталость тянет меня туда, где все растворится в колыбели кошмаров.
По телу разливается тепло. Я в кровати. Мягкой, уютной кровати. Значит, Ник отнес меня в комнату.
Я выскальзываю из-под одеяла и потягиваюсь. Солнце за окном плавно крадется к горизонту – времени осталось мало. Ровно столько, чтобы принять ванну. Я поднимаюсь на второй этаж и замечаю на кухне Альбу и Эмили. Одна наливает воду в чайник, а вторая задумчиво за ней наблюдает.
– Сейчас я вам успокоительного накапаю, выпьем чаю, – щебечет моя бывшая подруга, не давая Эмили отвлечься. – У вас в саду такие чудесные гвоздики!
Я на цыпочках спешу в душ. Как жаль, что нельзя смыть события и воспоминания. Как жаль.
Закончив с купанием, я рассматриваю себя в зеркале. Горячая вода наследила красными пятнами на коже, но в такое холодное лето я готова обжигаться бесконечно.
На запястьях расцвели огромные синяки – отпечатки пальцев сущности. Ничего, они быстро исчезнут, а вместе с ними и навязчивые мысли. Я укутываюсь в полотенце и расчесываю волосы. Выгляжу здоровой, хоть и хожу по грани.
Взгляд цепляется за что-то яркое, укрытое мокрыми прядями, на плече.
Ты не станешь нормальной, Шейра. Ни-ког-да. Этого не позволит красно-фиолетовое пятнышко, пока маленькое. Пока. Скоро оно разрастется до невероятных размеров. Скоро кожа покроется букетами роз.
Нет, тело не предаст меня. Не предаст.
Я одеваюсь и выбегаю из ванной. Больше всего на свете я хочу показать гематому девушке, с которой мы связаны капроновой нитью, но, спустившись, почему-то медлю.
Ни Эмили, ни Альба меня не замечают.
– А панкейки? Вы жарили когда-нибудь панкейки? – Моя бывшая подруга размешивает сахар в чае.
– Нет…
– Их готовят на сухой сковородке, представляете? Без масла! Зато какая вкуснотища. Особенно если с творожным кремом. М-м!
Эмили курит у форточки и украдкой смахивает подступающие слезы.
– Спасибо, девочка. Вы вовремя подоспели.
Альба резко бросает ложечку и серьезнеет.
– Хорошо, когда вовремя, правда? – Несколько тяжелых мгновений вянут в молчании, но затем она возвращает на лицо улыбку. – Попейте.
Я переступаю порог кухни.
– Альба, можно тебя?
– Простите, Эмили, я сейчас, – бросает она, увлекая меня в прихожую. – Что случилось?
– Давай обсудим в комнате, – сглатываю я и, лишь когда розовая дверь за нами захлопывается, облегченно выдыхаю. – У тебя есть гематомы?
Я показываю Альбе «цветок».
– Слишком рано, – ужасается она, пятясь. – Рано!
– Они могли просчитаться. Или… – я проверяю индикатор. – Зеленый. Мы будем обнуляться постепенно.
Волосок за волоском. Гематома за гематомой.
– Что… Что нам делать?
– Сядь.
Альба послушно опускается на кровать. Задрав футболку, я обследую ее спину, потом – руки.
Эти цветы любят тень. Любят, когда их находят слишком поздно. На шее у Альбы – два маленьких пятнышка. Два кровоизлияния, приближающих ее к черному порогу.
– Что там?
– У тебя тоже.
Она тихо всхлипывает.
– Я боюсь, Шейра.
– Скоро мы будем на месте. – Я не верю себе и сомневаюсь, что мне поверит Альба.
– Знаешь… я злилась на тебя. За тот разговор на приграничье. Но сейчас… будто отпустила то, что было раньше. Нам нельзя ссориться. Хотя бы ради общих целей. Мы же… в одной лодке, верно?
Я горько усмехаюсь. Пусть Ник жив, я недостойна ее прощения. Я могла его убить. А этого больше чем достаточно, чтобы травить себя до конца жизни.
И все же я не должна срываться на той, кто еще ищет в нашем городе что-то доброе и искреннее. Что-то, что поможет остаться нормальной. Я восхищаюсь силой этой девушки. Но не последую ее примеру. Во мне живет лишь желание вылечить Эллу. А после – я иссякну.
Окончательно.
И даже теплый трепещущий комок под ребрами меня не спасет.
Глава 13
Я достаю из рюкзака пакет с недоеденной кашей. Альба без устали крутится перед зеркалом, будто надеется залечить гематомы пристальным взглядом.
– Мне легче, когда ты не пытаешься быть хорошей.
Выпусти демона. Он тебя душит, я знаю.
– Шейра, давай не будем, – закатывает она глаза.
– Кстати… я видела, как ты накладывала жгут.
– И?
– Не прикидывайся, – морщусь я. – Ты же повар, а не Утешитель.
Она перестает крутиться и взлохмачивает волосы.
– Иногда я думаю, что могла бы помочь ему в тот день.
– Ты не рассказывала, что училась спасать.
– А кому рассказывать? Тебе?
– Значит, все в порядке, – фыркаю я. – Ты меня по-прежнему не переносишь.
Альба смеется в ответ.
В комнату вламываются Ник и Ольви.
– Вы готовы? Шейра, посылка Кира у тебя? Нет? Забери, – командует Ник. – Эмили я заплатил, осталось отблагодарить Грэди.
– А похороны?
– Мы… – мнется Ольви. – Все произошло, пока ты спала.
– Почему не разбудили?!
– Тебе нужно было отдохнуть. – Ник извлекает из кармана планшет. – Не злись, Шейра. Не до этого сейчас. Присядьте, я позвоню Оскару.
Три гудка, и мы вновь слышим грубый низкий голос:
– Как вы там? Добрались до селения?
Мы переглядываемся. Никто не горит желанием вспоминать о ночных приключениях.
– Да, – отзывается Ник. – Скоро будем в третьем блоке.
Оскар тяжело вздыхает. Я чувствую: он хочет поделиться многим, но что-то его останавливает. Что-то тяжелое и страшное.
– Простите меня. Я бы все отдал, чтобы пройти через это вместе с вами, но… – осекается он. – Ладно уж. Позвоните, когда доедете.
Оскар отключается. Пока Ник объясняет Эмили, как ухаживать за Вилли, я иду к связному ящику. Надеюсь, Кир успел купить биомаску.
Я до сих пор не понимаю, как это работает: положив вещь в коробку и написав адрес, тут же можно забрать ее в указанном месте. Город номер триста двадцать заботится о том, чтобы нужное всегда было под рукой.
Биомаска и пакет с тридцатью порциями каши едва помещаются в ящике. Появившийся из ниоткуда Грэди нетерпеливо переминается с ноги на ногу и, когда я отдаю ему еду, радостно кивает.
– Вот уж спасибо. Счастливого вам пути!
Друзья ждут меня на окраине деревни.
Эмили советует ехать на электричке. Объясняет, что неподалеку от деревни расположена станция. На земле. Я никогда не встречала ничего подобного.
Наконец-то ты начинаешь удивлять меня, жизнь за. Не жестокостью, не сломанными судьбами – это я видела. Ты показываешь мне новый мир, не гниющий в объятиях небоскребов.
Перед нами простирается поле. У горизонта темнеет строение размером с одноэтажный дом.
Надев маски, мы спешим к нему и, подойдя ближе, замечаем, как в землю врезаются стальные змеи, присыпанные щебенкой. Рельсы рассекают поле на две части. Электрические столбы вырастают прямо из колосьев.