– Возникли затруднения с подготовкой вашего отъезда, вар? – с искренним расположением спросил Дарис.
– Ни малейших, – ответил Фарж, несколько помрачнев при мысли о том, что на обратном пути ему лично придется неустанно караулить егозу Ижену и, возможно, вара Мичжеля, чье поведение в последнее время стало совершенно непредсказуемым. – В этом я целиком доверяю тебе, но существует другая проблема. Во имя священного братства воинов я прошу не отказать мне в помощи.
Начальник стражи насторожился, чуя серьезность собеседника, но кивнул, показывая, что готов со вниманием выслушать просьбу.
– Мне необходимо видеть принцессу Элию, – прямо заявил воин.
Даже выбирай Фарж умышленно, он все равно не смог бы вымолвить ничего другого, что встревожило бы Дариса больше этих пяти банальных слов. Начальник королевской стражи буквально впился в лицо Фаржа взглядом, ища симптомы прекрасно известной ему по собственному опыту неизлечимой болезни. Но ни горения страсти, ни жажды любви, ни душевной муки от предстоящей разлуки не нашел. Высоких чувств в глазах воина отражалось ничуть не больше, чем у булыжника. Фарж казался точно таким же, каким был и пару дней назад, разве что только несколько более измученным, чем обычно. Но охрана посольства в Лоуленде – нелегкая ноша.
– Могу я спросить, с какой целью? – осторожно осведомился Дарис, безуспешно борясь с собственной подозрительностью.
– Я хочу просить ее снять с меня заклинание, – коротко пояснил воин, развеяв этим признанием подозрения коллеги.
– Хорошо, – не вдаваясь в подробности, решил Дарис. Он никогда не творил сколько-нибудь могущественной магии сам, но, сознавая необходимость ее применения, продолжал с рациональной опаской относиться к возможности стать ее жертвой. – Пойдем. Полагаю, принцесса примет тебя по моему ходатайству.
Больше мужчины не тратили времени на пустые разговоры, тем более на разговоры о магии. Прикосновение к замку́, настроенному на отпечаток личности Дариса, заперло двери кабинета лучше любого засова, и воины направились к апартаментам принцессы.
В ответ на мелодичный звонок, сегодня наигрывавший разухабистую балладу Кэлера, из-за двери высунулись сразу две детские мордашки, на которых аршинными буквами была написана великая подозрительность. Пажи только-только успели оправиться от сногсшибательного и мебелевалятельного вторжения принца Джея и потому не спешили впускать очередных посетителей. Кто знает, не грозит ли их визит окончательным разгромом жилища богини любви? Изучив хорошо знакомую фигуру Дариса, никогда не числившегося среди особо буйных гостей, парнишки рискнули приоткрыть двери шире, в надежде, что спутник начальника королевской стражи не намерен ломать мебель, а если и попытается выкинуть что-нибудь эдакое, то будет остановлен самим Дарисом.
– Открывай, Лиам, дракон-людоед придет по твою душу в другой раз, – со снисходительной усмешкой заявил воин и приказал: – Доложите незамедлительно ее высочеству, что я и вар Фарж ист Вальк просим аудиенции.
Лиам, хитро улыбнувшись начальнику стражи, открыл дверь еще шире, с поклоном приглашая гостей обождать в приемной, а второй мальчик скользнул в гостиную, чтобы известить госпожу о посетителях и узнать, расположена ли она их принять.
Элия, убивавшая время до ночного свидания с Джеем за свежей книгой хроник из урбомира, пополнившей ее коллекцию, встретила нежданных гостей заинтересованным взглядом. У нее успело сложиться устойчивое впечатление, что вар Фарж не из тех типов, которые стремятся к общению с богиней любви, и мрачный вид воина, казалось бы, подтверждал выводы женщины. Так что ей стало в высшей степени любопытно, что именно подвигло вара ист Валька нанести этот визит в столь поздний для гостей, практически компрометирующий «верную женатость» мужчины час.
– Прекрасный вечер. Что-то случилось, Дарис? – задала принцесса закономерный вопрос.
– Прекрасный вечер, ваше высочество, – вполне официально ответствовал начальник королевской стражи, сопроводив слова легким полупоклоном. – Вар Фарж просил меня устроить эту встречу, упомянув, что дело касается некоего заклятия.
Мужчина подтвердил слова Дариса решительным кивком, но Элия успела уловить просочившиеся сквозь плотную броню невозмутимости стеснение, неуверенность и даже стыд. Чувства, весьма несвойственные воинам как классу.
– Вар Фарж желает изложить свою проблему наедине? – логично предположила принцесса, откладывая книгу «Три Дозора» и поднимаясь с кресла.
– Если ваше высочество дозволит, – с облегчением согласился мужчина, радуясь уже тому, что ему не придется позориться в присутствии Дариса.
Начальник королевской стражи и Элия обменялись понимающими взглядами, и Дарис вышел из гостиной, в знак поддержки крепко сжав на прощание плечо Фаржа. Когда стихли шаги воина, жиотоважец поднял склоненную в формальном поклоне голову и, пронзив богиню ожесточенным стальным взглядом, прямолинейно заявил, словно прыгнул с утеса в бушующую горную реку:
– Ты великая богиня, зачем тебе мои муки? Или мало в мирах мужчин на забаву, жаждущих познать терзания страсти и своими руками вырвать из груди сердце, чтоб положить его к твоим ногам? Прошу, оставь меня!
Ночные «кошмары» способствовали обретению небывалого красноречия.
– Я? Пристаю? К тебе? – Сказать, что богиня удивилась, значило просто ничего не сказать. Серые и довольно большие глаза принцессы распахнулись столь изумленно, что заняли не меньше половины лица. Ровные дуги бровей взметнулись вверх, норовя сбежать с положенного природой законного места. – Хотелось бы знать, каким образом?
– Ты входишь в мои сны, – сурово пояснил воитель, но в его голосе проскользнули первые нотки сомнений, очень уж натурально удивилась принцесса, слишком натурально для сцены притворства. Хотя от лоулендцев, а тем более от женщины, можно было ожидать всякого.
– Нет, – возмутилась принцесса, гневно тряхнув головой. – Я что, теперь должна держать ответ за каждый сон всякого пребывающего в замок мрачного типа с сексуальными комплексами? Это уж слишком! Я, напоминаю, богиня любви и логики, а не дух сновидений, Фарж ист Вальк!!! То, что снится тебе, вар, сугубо твое личное дело, никоим образом меня не касающееся! Ты, конечно, довольно симпатичный мужчина, но не льсти себе сверх меры, я никогда и никого не тащила в свою постель насильно.
Теперь уже вар был смущен весьма основательно, ибо ясно чувствовал, что в воздухе запахло грозой: негодование собеседницы и ее гнев были искренними. А он вовсе не собирался оскорблять принцессу Лоуленда, навлекая ее немилость на Жиотоваж.
– Что же тогда наполняет ядом мои сны и сердце? – уже почти смиренно поинтересовался Фарж, не обвиняя, но испрашивая мудрого совета.
– Пока понятия не имею, – честно ответила Элия, пожав плечами. – Ты холоден, словно мороженая рыба: не влюблен и даже не увлечен. Абсолютное спокойствие. Это я вижу достаточно ясно. Порой сны – это просто сны, ничего не значащие пустые видения, но чтобы успокоить душу, давай осмотрим спальню, проверим, нет ли там каких-нибудь чар, старых, оставшихся с давних пор, их в замке хоть отбавляй. Сколько чисток ни проводи, а нет-нет да и выплывет на свет очередное милое заклятие. Или из свежесплетенных что объявится.
– Уж не вздумал ли кто надо мной пошутить? – подозрительно поинтересовался Фарж.
– Это вряд ли, – скептически хмыкнула принцесса, благоразумно оценив длину мечей воителя. – Самоубийц даже в Лоуленде немного. Да и не думаю, чтобы ты успел нажить смертельных врагов за два неполных дня пребывания в замке. Вот если бы со свету вознамерились сжить вара Мичжеля, я смогла бы понять. Пойдем!
Элия приблизилась в Фаржу и, впившись тонкими пальцами в его железные мускулы, подхватила жертву под локоть, телепортируясь в крыло замка, где поместили посольство.
Стражники-жиотоважцы изо всех сил постарались сделать вид, что ничего необычного в том, что командир исчезает посреди ночи, а потом возвращается в обществе принцессы Лоуленда, нет, как нет ничего из ряда вон выходящего в том, что они рука об руку скрываются в его комнатах.
Знакомая с планировкой апартаментов Фаржа, богиня позволила воину самому указать, где находится спальня. Мимоходом принцесса удивилась тому, что разобранное ложе вара было лишь слегка примято, словно мужчина и не пытался спать или лежал абсолютно неподвижно, словно бревно. Даже после Нрэна, ценившего безупречный порядок, кровать была похожа на кровать, а не на одр мертвеца, на котором его в последний раз, словно редкость из музея, демонстрируют близким родственникам и потенциальным наследникам. То ли для ритуала прощания, то ли для того, чтобы все заинтересованные лица убедились, что труп и в самом деле труп, без подлога.
– Что будем делать? – настороженно спросил Фарж.
Богиня подавила хулиганское желание заявить воину со всей серьезностью, что для эффективного плетения чар им надлежит немедля заняться любовью, и деловито ответила:
– Я – смотреть, ты – ждать.
Предоставив командование принцессе, Фарж не стал вступать в споры. Остановившись примерно посередине комнаты, богиня парой жестов и простой фразой вызвала заклинание сканирования, чтобы прощупать помещение. Магическая «ищейка» послушно явилась на зов. Элия задала направление поиска и добросовестно исследовала каждый квадратный сантиметр поверхности, но никаких действующих чар или их остаточных следов не обнаружила. Кроме тончайших, едва уловимых даже чутьем богини нитей шкатулки Миреахиля, в спальне не было ничего.
– Все чисто, здесь нет ни давних, ни свежеиспеченных заклинаний, контролирующих сны, – уверенно констатировала принцесса, обращаясь к встревоженному вару, пристально следившему за ее манипуляциями.
– Но что же тогда вторгается в мои сновидения? – поставил вопрос ребром не успокоившийся воин. – Это не мои фантазии, не мои желания.
– Ты уверен? – машинально переспросила богиня, оглядывая комнату и продолжая обдумывать проблему.