становилась огромным солнцем. В его центре восседала человеческая фигура, сверкающая и грандиозная. Она была исполнена величием Царя царей с милосердием всевышней Женственности, так совершенна, что внешне была Мужчиной, а внутри Женщиной»[115]. И юноша, упавший в высокие травы, чувствовал себя поднимающимся в пространстве с помощью влекущей его звезды. Ему, пробужденному от этого сна, вдруг показалось, что он стал легким, как перышко.
Каким же было это чудесное видение, которое порой неотступно преследовало его? Оно было похоже на те, которые описывали пророки, но, в то же время, совершенно иным. Он никому не говорил о нем, но чувствовал, что оно заключало в себя его прошлую и будущую судьбу. Иисус из Назарета был юношей, который, без всякого сомнения, развивался только внутренне. Внутренняя работа его мысли вспыхивала каждый день под влиянием внешних обстоятельств и поражала всех окружающих. Эту стадию психического развития передал нам Лука. Иосиф и Мария потеряли маленького Иисуса, когда они, вместе с другими, пришли в праздничный день в Иерусалим, и, вернувшись, нашли его среди учителей в храме, «слушающего их и спрашивающего их». На сетования удрученных родителей Иисус сказал: «Зачем было вам искать меня? Или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?» Но они не понимали, что говорит их сын, добавляет Евангелист. Как-никак этот юноша, живший двойной жизнью, «был в повиновении у них» и «преуспевал в премудрости и в возрасте и в любви». (Лука 2, 41-52).
Глава III. Пребывание Иисуса у ессеев. — Крещение в Иордане и воплощение Христа
Что делает Иисус от тринадцати до тридцати лет? Евангелисты не говорят об этом ни слова. Там сплошной пробел и глубокая тайна. Ибо всякий пророк, каким бы великим он не был, нуждается в посвящении. Чтоб исполнить новую миссию, нужно чтобы его предыдущая душа проснулась и осознала свои силы. Эзотерическая традиция теософов античности и современных времен согласна с утверждением, что учитель Иисус мог быть посвященным только Ессеями, в последнем братстве, в котором еще жили традиции пророчества и которое располагалось тогда на берегу Мертвого моря. Ессеи, у которых Филон Александрийский обнаружил тайные обычаи и доктрины, были повсюду известны как терапевты или знахари с помощью силы Духа. Азауа означает врач. Ессеи были врачевателями Души[116].
О посвящении учителя Иисуса Евангелисты по отношению к непросвещенному человечеству хранят полное молчание, такое же глубокое, как тишь Мертвого моря. Они показали нам только последний его момент во время крещения в Иордане. Но, познав, с одной стороны, трансцендентную индивидуальность учителя Иисуса, идентичную пророку Ахурамазде, зная, с другой, что крещение в Иордане открывает глобальнейшую тайну воплощения Христа, обозначенную в оккультном писании прозрачными символами, витающими над евангелистским рассказом, мы можем возродить в существенных этапах это уникальное приготовление к экстраординарнейшему событию истории.
* * *
В устье Мертвого моря долина Иордана представляет собой наиболее выразительное обрамление Палестины. Оно ни на что не похоже. Когда, спускаясь с бесплодных высот Иерусалима, впервые ее замечаешь, возникает ощущение грандиозной опустошенности, на которое накатывается священное дуновение, захватывающее сердце. С первого взгляда становится понятно, что величайшие религиозные события земли могли произойти именно здесь. Высокая гряда, подернутая голубой дымкой, заслоняет горизонт; это горы Моава. Их обнаженные вершины загромождают его куполами и сводами, и их буйный океан, теряющийся в облаках тумана и света, господствует над длинной линией горизонта, как время над вечностью. Выделяется гора Нэво более лысая, чем остальные, на которой Моисей отдал свою душу Иегове. Между крутыми горами Иудеи и огромной вершиной Моава протянулась широкая долина Иордана, эта дикая пустыня, окруженная букетом деревьев и лугом.
Перед нами оазис Иерихона с пальмами и раскидистыми, как платаны, виноградниками, притаившимися травами, шелестящими весной, осыпанными красными анемонами. Ближе к данному месту Иордан течет между белыми песками и дюнами, чтобы потеряться в Мертвом море. Это место предстает лазурным треугольником между высотами Иудеи и Моава, которые, как-бы надежно его охраняя, стянулись над ним. Вокруг проклятого озера, покрывающего, согласно библейской традиции, Содом и Гоморру, поглощенных в пучине огня, царит тишина смерти. Маслянистые и грязные воды залили дороги и убили всех тех, кого смогли настичь. Не плывет там не один парус, не летит ни одна птица. На гальке безводных пляжей собирается только мертвая рыба, на белых скелетах которой растет алоэ и смоковница. Однако поверхность этой жидкой массы цвета ляпис-лазури, представляет собой магическое зеркало. Оно, как хамелеон, непрерывно меняет свой облик. Зловещее и свинцовое под бурями, солнцу оно открывает прозрачную голубизну своих глубин и отражает под его лучами фантастические виды колоссальных архитектур гор и игру облаков. Озеро смерти является также озером апокалиптических видений.
Эта долина Иордана, некогда столь плодородная, а ныне разоренная, ограниченная коридором Мертвого моря как безвыходным адом, предстает перед нами местом, отделенным от мира и наполненным невероятными контрастами. Вулканическая природа неистово орудует созидающими и разрушительными силами. Сладострастный оазис Иерихона, орошаемый серными источниками, кажется, обволакивает своим теплым дыханием содрогающиеся горы демонических форм. Здесь царь Ирод в роскошных дворцах содержал свой гарем, тогда как выше, в пещерах Моава, гремели голоса пророков. Шаги Иисуса, совершенные на этой земле, положили конец последним хрипам этого постыдного города. Это страна, отмеченная властной печатью Духа. Все в ней возвышено: печаль, тишина безграничность. Человеческое слово там угасает; все происходит словом Божьим,
Понятно, что Ессеи выбирали для своего уединения самое укромное место озера, названного в Библии «Морем одиночества». Ен-Гадди — узкая площадка в форме полумесяца, расположенная у подножия утеса трехсот метров высотой на западной стороне Асфалтиты, по направлению к горам Иудеи. В первом веке нашей эры там были видны дома, построенные на осушенной земле последними терапевтами. В узкой лощине они выращивали кунжут, виноград и пшеницу, проводя основную часть своего времени в чтениях и медитациях. Именно там учитель Иисус был посвящен в пророческую традицию Израиля, а также в соответствующие предания вавилонских магов и Гермеса о Солнечном Глаголе. Днем и ночью предопределенный Ессей читал историю Моисея и пророков, но это не было только медитацией или внутренним светом, возраставшем в нем и который он сознавал своей миссией. Сейчас, когда он читал слова Книги Бытия, они откликались в нем гармоничным шумом звезд, грохочущих в своих сферах. И это слово в грандиозных явлениях творило вещи: «Элохим говорит: Да будет свет! и Свет был. — Элохим отделил Свет от Тьмы». И Иисус видел рождение миров, Солнца, планет. Но каково было его удивление, когда в возрасте тридцати лет, ночью, когда он спал в пещере на вершине утеса, ему было дано видение Адонаи, чего не случалось со времен его детства... Тогда, как от удара молнии, он вспомнил, что несколькими тысячами лет ранее он был пророком. Он понимает, под порывом охватывающего его огня, что он, Иисус из Назарета, был Зороастром, пророком Ахурамазды на вершинах Алборджа и у арийского народа! Значит, он вернулся на землю, чтобы утвердить новость? Радость, величие, неслыханное блаженство... Он жил, он дышал самим этим светом... Но какая новая миссия грозного Бога ожидала его?
Промелькнули недели и месяцы немого и сосредоточенного восторга, во время которых Галилея жила своей прежней жизнью. Затем это существование отошло в сторону благодаря новости, как облаку в бездне. Ему сейчас казалось, что он охватывает века, прошедшие после его смерти, глазами Ормузда-Адонаи — и это вызывало в нем глубокую скорбь. Как дрожащий холст колоссальной картины, упадок арийской расы, еврейского народа и греко-латинского мира развернулся перед ним. Он живет пороками, преступлениями, страданиями. Он живет на земле, покинутой Богами. Ибо большинство античных Богов отдалились от развращенного человечества, и Бог-Отец, Непостижимый, был слишком далек от скудного человеческого сознания. Вырождающийся Мужчина, ставший преступником, умирал не зная стремления к отсутствующим Богам. Женщина, которой было необходимо видеть Бога в Мужчине, умирала без своего Героя, Учителя, живого Бога. Она становилась куртизанкой или жертвой, как возвышенная и трагическая Марианна, дочь Маккавейская, которая искренне любила тирана Ирода, но встретила только ревность, недоверие и кинжал убийцы.
И Учитель Иисус, бродивший по утесам Ен-Гадди, издалека слушал ритмичную пульсацию озера. Этот низкий голос усиливался, разливаясь в извилистых утесах широким стоном тысячи эхо, казался ему тогда криком человеческой массы, взывающей к Адонаи и молящей у него пророка... спасителя... Бога!
И древний Зороастр, ставший смиренным Ессеем, также взывал к Господу. Хотел ли царь солнечных Архангелов подсказать ему о его миссии? Но он не шел. Вместо ослепительного видения черный крест неотступно преследовал его сны и бдения. И внутри, и снаружи он был перед ним. Он сопровождал его на берегу, следовал за ним на высоты утесов, возвышался в ночи гигантской тенью между Мертвым морем и звездным небом. Когда он спрашивал о бесстрастном фантоме, голос, раздававшийся из глубин его самого, отвечал:
Ты воздвиг свое тело на алтаре Адонаи как лиру из слоновой кости и золота. Сейчас это твой Бог, который требует тебя, чтобы предстать перед людьми. Он ищет тебя! Он хочет тебя! Ты не избегай его! Обними крест!
И Иисус дрожал с головы до пят.
В то же время внешние слухи достигли отшельников Ен-Гадди. Два Ессея, вернувшись с Иордана, возвестили о том, что Иоанн Креститель проповедовал покаяние рыбакам на берегах реки, посреди большой толпы. Он предвестил Мессию, говоря: «Я крещу вас водой, тот, кто придет вслед за мной, окрестит вас огнем». Волнение разлилось по всей Иудее.