И выслушав, что видел я потом.[550]
97. Молчи, Назон, о Кадме с Аретузой:
Пусть он в змею, она в живой поток
Превращены твоей волшебной музой;[551]
100. Но изменить ты никогда б не мог
Так двух существ, чтоб оба превратились
Одно в другое с головы до ног! —
103. Змея и дух так видом обменились,
Что хвост у ней рассекся, раздвоясь;
А у него стопы соединились.
106. И голени, между собой слиясь,
Срослися так, что вскоре не имела
Уж и следов слиянных членов связь.
109. Двурогий хвост стал тою частью тела,
Что скрылась там, и кожа у змеи
Смягчалася, а у него твердела.
112. Я зрел, как руки прятались в свои
Плеча, насколько ж руки уменьшились,
Настолько лапы у нее росли.
115. …………………………………………………….
……………………………………………………………
……………………………………………………………
118. Пока их дым в цвет новый облекал,
Пока дракон власами покрывался,
А раненый их с головы ронял, —
121. Один восстал, другой же пресмыкался,
Друг с друга страшных не сводя очей,
От коих в каждом образ изменился.
124. К вискам надвинул лик восставший змей;
А из того, что здесь излишним стало,
Явились уши сзади челюстей;
127. И что назад с лица не убежало,
Слилося в нос и, ряд покрыв зубов,
Раздулось в губы, сколько надлежало.
130. У падшего вытягивался клёв;
Уж след ушей в его главе сокрылся,
Как прячутся рога у слизняков.
133. Язык, сперва столь дерзкий, раздвоился;
А у змеи двойное лезвие
Слилось в язык и – дым остановился.
136. Душа, приняв иное бытие,
Как гад шипящий, уползла в долину;
А тот с проклятьем плюнул на нее.
139. И, новую к ней обративши спину,
Сказал: «Пусть там, где ползал я сперва,
Ползет Буозо в адскую пучину.[552]» —
142. Так превращался рой седьмого рва
Из вида в вид, и мне да извинится,
Что ясностью не блещут здесь слова.
145. Хоть было тут чему очам дивиться,
Хотя мой ум от страха изнемог:
Все ж не могли три тени так укрыться,
148. Чтоб распознать я Пуччюио не мог:
Из трех теней, подвластных чудной силе,[553]
Лишь он один свой образ уберег;
151. Другой оплакан был тобой, Гавилле!
Песнь XXVI
Содержание. Предсказав Флоренции грядущие бедствия за испорченность нравов ее жителей, Данте, поддерживаемый Виргилием, восходит с великим трудом с внутренней ограды седьмого рва на мост, перекинутый через восьмой ров. Повиснув над бездною, поэт глядит на дно и видит бесчисленное множество летающих огненных куп, в которых заключены души злых советников. Один из этих пламенников к верху раздвоен, и Данте, спросив о нем Виргилия, узнает, что в пламени казнятся Улисс и Диомед, как люди, заодно действовавшие и словом и делом на погибель Трои. Первый, на вопрос Виргилия, ответствует, как он убедил товарищей проникнуть за столпы Геркулесовы; как, пустившись в открытый океан, достиг высокой горы (чистилища), и как восставший от горы жестокий вихрь разрушим его корабль, и потопил его со всеми товарищами.
1. Гордись, Флоренция, своей державой!
Весь мир дрожит под сенью крыл твоих[554]
И целый ад гремит твоею славой!
4. В числе татей я встретил пять таких
Твоих граждан, что должен их стыдиться;
Честь и тебе не велика от них.
7. Но если нам пред утром правда снится,[555]
Почувствуешь ты скоро то, чему[556]
Не только мир, сам Прат возвеселится.[557]
10. Теперь настал приличный час тому:
Коль быт бедам, пускай приходят скоро!
Поздней, мне их не вынесть самому![558] —
13. Тут мы пошли: по лестнице, с которой,
Как по зубцам, спускались мы сперва,
Взбирался вождь и мне служил опорой.[559]
16. И ноги наши, по обломкам рва
Путем пустынным восходя к вершине,
Без силы рук вверх двигались едва.
19. Смутился я, смущаюсь и доныне,
Лишь только вспомню, что я там узрел;
Но дух сильней смирил я в сей пустыне,
22. Чтоб мудрости не выйти за предел
И не утратить, что благой звездою,[560]
Иль высшим благом мне дано в удел.[561]
25. Как селянин, покоясь под горою, —
В том месяце, в котором свет и жар
Светило дня льет дольше над землею,
28. В тот час, когда сменяет мух комар, —
Зрит червячков светящих рой в долине,
Где сад его, иль нивы рыхлый пар:[562]
31. Столь много светов двигалось в пучине
Восьмого рва, как я увидел сам,
Когда стоял на каменной стремнине.
34. …………………………………………………..
………………………………………………………..
………………………………………………………..
37. …………………………………………………..
………………………………………………………..
………………………………………………………..
40. Так здесь огни носились между скал,
Добыч своих для глаз не обнажая;
Но понял я, что каждый тень скрывал.[563]
43. Я на мосту стоял, на дно взирая,
И, не держась за ближний камень, в ров
Я б мог упасть, не бывши столкнут с края.
46. И вождь, узрев, что я упасть готов,
Сказал: «Сей огнь проклятый род скрывает;
Он облечен в пылающий покров.»
49. А я: «Твое мне слово подтверждает
Вполне все то, в чем был я убежден;
Но я желал бы ведать: кто блуждает
52. В том пламени, что к верху раздвоен,
Как столб огня, поднявшийся высоко
С костра, где с братом Этеокл сожжен?»
55. И вождь в ответ: «В нем мучатся жестоко
Улисс и Диомед: как на Троян
Шли вместе в злобе, так ты в ад глубокий
53. Низвергнуты за гнусный свой обман,
Отверзший вход коню в врата градские,[564]
Откуда вышед славный род Римлян; —
61. За хитрый ков, который Дейдамие[565]
Судил и мертвой горьки слезы лить;
Здесь за Паллалий терпят муки злые![566]» —
64. «Коль из огня им можно говорить,
Молю тебя» сказал я с состраданьем:
«И, вновь моля, готов сто раз молить!
67. Дозволь дождаться мне, пока с сияньем
Двурогий пламень вступит в устье скал:
Смотри, как я склонен к нему желаньем!» —
70. «Твоя мольба достойна всех похвал,
И я согласен с мыслями твоими;
Но не тебе,» учитель отвечал:
73. «Мне надлежит вести беседу с ними:
Быть может, их, как Греков, дать ответ
Ты не преклонишь просьбами своими.[567]»
76. Когда блеснул пред нами яркий свет, —
В приличный час и в надлежащем месте
В таких словах к ним начал мой поэт:
79. «О вы, вдвоем пылающие вместе!
Коль в жизни той я заслужил не раз
Хоть слабую от вас награду чести,
82. Когда писал высокий свой рассказ, —
Не двигайтесь и, если непротивно,
Скажите, где погиб один из вас?»
85. И древний огнь, пророкотав унывно,
Восколебал свой больший рог тогда,[568]
Как светоч, если дунет ветр порывно.
88. И как язык лепечет от стыда,
Так, острием трепещущим взволнован,
Изверг он голос и сказал: «Когда[569]
91. Расстался я с Цирцеей, быв прикован
К ней слишком год в Гаэте, прежде чем
Энеем град был так наименован,[570] —
94. Я остановлен не был уж ни кем:
Ни милым сыном, ни отцом почтенным,
Ни доброю супругой, чей ярем[571]
97. Мой краткий век соделать мог блаженным: