100. Как Курион был страшен и кровав!
Язык его был вырван из гортани,
Язык, что был так некогда лукав.[626]
103. И вот, подняв обрубленные длани
И кровь из них струя себе за грудь,
Другая тень явилась нам в тумане,
106. Крича: «Увы! и Моску не забудь!
Посеял я в Тоскане злое семя,[627]
Сказав: «Всему свое начало будь![628]» —
109. «И тем сгубил» прибавил я: «все племя![629]»
Тут, как безумный, он пошел от нас
И скорбью умножил скорби бремя.
112. Но с душ меж тем не отвращал я глаз,
И видел то, о чем бы не решился
Без доказательств продолжать рассказ,
115. Когда б я совестью не укрепился,
Подругой доброй, с ней же каждый смел,
Кто правоты бронью облачился.
118. Досель я вижу то, что там узрел;
Безглавый труп я видел в том соборе
И, ужасом объятый, обомлел!
121. Он голову с отчаяньем во взоре
В руке за кудри как фонарь носил,
И голова кричала мне: о горе!
124. Он сам себе светильником служил:
В едином теле двое терпят муки,
А как – то знает тот, кто так судил!
127. Став под мостом, высоко обе руки
Ко мне он Поднял с головой своей,
И слов ее ко мне достигли звуки:
130. «Смотри, вот казнь и ужаснись пред ней!
О ты, живой скиталец в царстве этом,
Скажи: чья казнь ужаснее моей?
133. А чтоб о мне поведал ты пред светом,
Узнай: я тень Даль-Борнио, певца,
Кем Иоанн подвигнут злым советом.[630]
136. В отце и сыне я возжег сердца:
Не столько средств нашел в Ахитофеле
Авессалом к восстанью на отца![631]
139. Я разлучил столь близких в страшном дыме:[632]
За то мой мозг, о ужас! отделен
От своего начала в этом теле!
142. Свершен на мне возмездия закон.[633]»
Песнь XXIX
Содержание. Данте, готовый плакать при виде ужасного зрелища, медлит над девятым рвом, заметив в числе грешников тень своего родственника Джери дель Белло; но Виргилий побуждает его торопиться. Затем они приходят к последнему рву восьмого круга. В десятом рве, в зловонном воздухе, совершается казнь над подделывателями всякого рода – над подделывателями металлов (алхимиками и делателями фальшивой монеты), подделывателями чужих речей и личностей: они поражены бесчисленными болезнями и язвами. Из числа алхимиков Данте видит двоих, подпирающих один другого и покрытых струпьями. Один из них, Гриффолино, говорит о себе; другой флорентинец Капоккио порицает Сиенну за легкомыслие и высчитывает знаменитых обжор этого города.
1. Вид страшных ран и тьма теней под нами
Так отравили свет моих очей,
Что был готов залиться я слезами.
4. Тогда Виргилий: «Что в душе твоей?
В кого вперил ты взор с такой тревогой
Меж этих злых, изрубленных теней?
7. У прочих рвов не медлил ты так много.
Иль хочешь всех сосчесть их? не забудь,
Что двадцать миль вкруг рва идти дорогой.[634]
10. Луна под нами уж свершает путь,[635]
И краток срок, нам данный для обзору;[636]
А нам еще на многое взглянуть.» —
13. «Когда б ты знал, что моему там взору
Представилось,» был мой ему ответ:
«Я б не подвергся твоему укору.» —
13. Учитель шел и я за ним во след;
Но я, пред ним желая оправдаться,
Прибавил: «Там, в пещере лютых бед,
19. Куда на дно глаза мои стремятся,
Мне кровный дух – и я то слышал въявь —
Оплакивал грехи, что здесь казнятся.»
22. А вождь: «Не думай впредь о нем; направь
Свой ум к иному: он за злое дело
Наказан здесь, и ты его оставь.
25. Он на тебя указывал и смело
Из-под моста грозился нам перстом
И называл себя Джери дель Белло.[637]
28. Твой взор тогда прикован был на том,[638]
Кто защищал Готфор с своей дружиной,
И он, неузнан, прочь пошел потом.»
31. И я: «О вождь! насильственной кончиной,[639]
Которой срам из сродников его
Не отомстил доселе ни единый, —
34. Разгневан он: конечно, от того
Он и ушел, мне не сказав ни слова,
И тем сильней скорблю я за него.[640]»
37. Так говоря, мы шли до рва другого:
Будь он светлей, я мог бы, взор вперя,
В нем видеть дно с утеса векового.[641]
40. Когда ж я был у стен монастыря[642]
Последнего, в котором взор мой смелый
Зрел братию подземного царя, —
43. Мой слух пронзили разных воплей стрелы,
Заостренные жалостью с концов;
Зажавши уши, шел я в те пределы.
46. Когда б собрать с сардинских берегов
Все немощи во дни жаров гнетущих,
Иль из больниц Вальдикианы в ров,[643] —
49. Так много здесь я видел вопиющих,
И смрад столь гнусный восходил от всех,
Какой исходит лишь от тел гниющих.
52. Тут мы спустились на последний брег
Скалы огромной, все идя на лево,[644]
И я ясней увидел в ямах тех,
55. Как праведный служитель Божья гнева —
Ужасный суд – обманщиков казнит,
Погрязших в мглу отчаянного зева.
58. Не думаю, чтоб был печальней вид
Людей, в Эгине язвою гнетомых,
Где до того был воздух ядовит,
61. Что твари все до малых насекомых
Погибли вдруг и, по словам певцов,
Весь род людей с стадами и скотом их
64. Зевс возродил из кучи муравьев:[645]
Как было грустно видеть в мраке круга
На грудах груды страждущих духов.
67. Кто на груди, кто боком друг близ друга,
Кто на спине валялся на земли,
Кто полз ползком под бременем недуга.[646]
70. Мы с грустью молча шаг за шагом шли
И созерцали сонм больных стонавших,
Которые подняться не могли.
73. Там зрел я двух, друг друга подпиравших,
Как два горшка у печного огня,
И струпьями с главы до ног страдавших.
76. Не чистит конюх щеткою коня,
Чтоб весть его скорее к господину;
Бессонный так не чешется, стеня,
79. Как эти два скребли ногтями спину
И с бешенством сдирали струпья с ней;
Но не могли тем утолить кручину.
82. И струпья сыпались из-под ногтей,
Как чешую дерут со щук ножами,
Иль с рыб других с широкой чешуей.
85. «О ты, скребущий гной с себя ногтями,»
Так одному мой вождь сказал тогда:[647]
«И рвущий ими тело как клещами!
88. Кто из Латинов, о скажи, сюда
Низринулся? тебе ж да служат пальцы
Во век веков для этого труда!» —
91. «Ах! оба мы Латины, мы, страдальцы!»
В слезах, один ответил на вопрос:
«Но кто ж вы сами, чудные скитальцы?» —
94. И вождь: «Я, дух, спускаюсь в царство слез,
Чтоб показать ваш ад сему живому,
И с ним иду с утеса на утес.»
97. Тут, перестав служить один другому,
Они, дрожа, взглянули на меня:
До всех достигла весть подобно грому.
100. Тогда учитель, взор ко мне склоня,
Сказал: «Беседуй с ними с сожаленьем!»
И, как желал он, тотчас начал я:
103. «Коль ваше имя не должно забвеньем
Изгладиться из памяти людской,
Но да живет в ней с каждым поколеньем,
106. Скажите: кто вы? из страны какой?
Откройте мне, почто все ваши члены
Истерзаны болезнью такой?» —
109. «Я, Аретинец, Альбером из Сьсяны[648]»
Сказал один: «сожжен был; но тому