Как у пришедших с водопадов Нила.[510]
46 Росло под каждым два больших крыла,
Как должно птице, столь великой в мире;
Таких ветрил и мачта не несла.
49 Без перьев, вид у них был нетопырий;
Он ими веял, движа рамена,
И гнал три ветра вдоль по тёмной шири,
52 Струи Коцита леденя до дна.
Шесть глаз точило слезы, и стекала
Из трёх пастей кровавая слюна.
55 Они все три терзали, как трепала,
По грешнику;[511] так, с каждой стороны
По одному, в них трое изнывало.
58 Переднему не зубы так страшны,
Как ногти были, всё одну и ту же
Сдирающие кожу со спины.
61 "Тот, наверху, страдающий всех хуже, —
Промолвил вождь, — Иуда Искарьот;
Внутрь головой и пятками наруже.
64 А эти — видишь — головой вперёд:
Вот Брут, свисающий из чёрной пасти;
Он корчится — и губ не разомкнёт!
67 Напротив — Кассий, телом коренастей.[512]
Но наступает ночь;[513] пора и в путь;
Ты видел всё, что было в нашей власти".
70 Велев себя вкруг шеи обомкнуть
И выбрав миг и место, мой вожатый,
Как только крылья обнажили грудь,
73 Приблизился, вцепился в стан косматый
И стал спускаться вниз, с клока на клок,
Меж корок льда и грудью волосатой.
76 Когда мы пробирались там, где бок,
Загнув к бедру, даёт уклон пологий,
Вождь, тяжело дыша, с усильем лёг
79 Челом туда, где прежде были ноги,
И стал по шерсти подыматься ввысь,
Я думал — вспять, по той же вновь дороге.[514]
82 Учитель молвил: "Крепче ухватись, —
И он дышал, как человек усталый. —
Вот путь, чтоб нам из бездны зла спастись".
85 Он в толще скал проник сквозь отступ малый.
Помог мне сесть на край, потом ко мне
Уверенно перешагнул на скалы.[515]
88 Я ждал, глаза подъемля к Сатане,
Что он такой, как я его покинул,
А он торчал ногами к вышине.
91 И что за трепет на меня нахлынул,
Пусть судят те, кто, слыша мой рассказ,
Не угадал, какой рубеж я минул.
94 "Встань, — вождь промолвил. — Ожидает нас
Немалый путь, и нелегка дорога,
А солнце входит во второй свой час".[516]
97 Мы были с ним не посреди чертога;
То был, верней, естественный подвал,
С неровным дном, и свет мерцал убого.
100 "Учитель, — молвил я, как только встал, —
Пока мы здесь, на глубине безвестной,
Скажи, чтоб я в сомненьях не блуждал:
103 Где лёд? Зачем вот этот в яме тесной
Торчит стремглав? И как уже пройден
От ночи к утру солнцем путь небесный?"
106 "Ты думал — мы, как прежде, — молвил он, —
За средоточьем, там, где я вцепился
В руно червя, которым мир пронзён?
109 Спускаясь вниз, ты там и находился;
Но я в той точке сделал поворот,
Где гнёт всех грузов отовсюду слился;
112 И над тобой теперь небесный свод,
Обратный своду, что взнесён навеки
Над сушей и под сенью чьих высот
115 Угасла жизнь в безгрешном Человеке;[517]
Тебя держащий каменный настил
Есть малый круг, обратный лик Джудекки.
118 Тут — день встаёт, там — вечер наступил;
А этот вот, чья лестница мохната,
Всё так же воткнут, как и прежде был.
121 Сюда с небес вонзился он когда-то;
Земля, что раньше наверху цвела,
Застлалась морем, ужасом объята,
124 И в наше полушарье перешла;
И здесь, быть может, вверх горой скакнула,
И он остался в пустоте дупла".[518]
127 Там место есть, вдали от Вельзевула,
Насколько стены склепа вдаль ведут;
Оно приметно только из-за гула
130 Ручья, который вытекает тут,
Пробившись через камень, им точимый;
Он вьётся сверху, и наклон не крут.
133 Мой вождь и я на этот путь незримый
Ступили, чтоб вернуться в ясный свет,
И двигались всё вверх, неутомимы,
136 Он — впереди, а я ему вослед,
Пока моих очей не озарила
Краса небес в зияющий просвет;[519]
139 И здесь мы вышли вновь узреть светила.[520]
ЧИСТИЛИЩЕ
ПЕСНЬ ПЕРВАЯ
1 Для лучших вод подъемля парус ныне,
Мой гений вновь стрёмит свою ладью,
Блуждавшую в столь яростной пучине,
4 И я второе царство[521] воспою,
Где души обретают очищенье
И к вечному восходят бытию.
7 Пусть мёртвое воскреснет песнопенье,[522]
Святые Музы, — я взываю к вам;
Пусть Каллиопа, мне в сопровожденье,
10 Поднявшись вновь, ударит по струнам,
Как встарь, когда Сорóк сразила лира
И нанесла им беспощадный срам.[523]
13 Отрадный цвет восточного сапфира,
Накопленный в воздушной вышине,
Прозрачной вплоть до первой тверди мира,
16 Опять мне очи упоил вполне,
Чуть я расстался с темью без рассвета,
Глаза и грудь отяготившей мне.
19 Маяк любви, прекрасная планета,
Зажгла восток улыбкою лучей,
И ближних Рыб затмила ясность эта.[524]
22 Я вправо, к остью,[525] поднял взгляд очей,
И он пленился четырьмя звёздами,
Чей отсвет первых озарял людей.[526]
25 Казалось, твердь ликует их огнями;
О северная сирая страна,
Где их сверканье не горит над нами![527]
28 Покинув оком эти пламена,
Я обратился к остью полуночи,[528]
Где Колесница[529] не была видна;
31 И некий старец[530] мне предстал пред очи,
Исполненный почтенности такой,
Какой для сына полон облик отчий.
34 Цвет бороды был исчерна-седой,
И ей волна волос уподоблялась,
Ложась на грудь раздвоенной грядой.
37 Его лицо так ярко украшалось
Священным светом четырёх светил,
Что это блещет солнце — мне казалось.
40 "Кто вы, и кто темницу вам открыл,
Чтобы к слепому выйти водопаду?[531] —
Колебля оперенье[532], он спросил. —
43 Кто вывел вас? Где взяли вы лампаду,
Чтоб выбраться из глубины земли
Сквозь черноту, разлитую по Аду?
46 Вы ль над законом бездны возмогли,
Иль новое решилось в горней сени,
Что падшие к скале моей пришли?"
49 Мой вождь, внимая величавой тени,
И голосом, и взглядом, и рукой
Мне преклонил и веки, и колени.
52 Потом сказал: "Я здесь не сам собой.
Жена сошла с небес, ко мне взывая,
Чтоб я помог идущему со мной.
55 Но раз ты хочешь точно знать, какая
У нас судьба, то это мне закон,
Который я уважу, исполняя.
58 Последний вечер[533] не изведал он;
Но был к нему так близок, безрассудный,
Что срок ему недолгий был суждён.
61 Как я сказал, к нему я в этот трудный