Что новых сил[1202] не ощущает гнёт.
73 Что ей сродней, то больше ей угодно;
Священный жар, повсюду излучён,
Живее в том, что более с ним сходно.
76 И человек всем этим наделён;[1203]
Но при утрате хоть единой доли
Он благородства своего лишён.
79 Один лишь грех его лишает воли,
Лишая сходства с Истинным Добром,
Которым он не озаряем боле.
82 Низверженный в достоинстве своём,
Он встать не может, не восполнив счета
Возмездием за наслажденье злом.
85 Природа ваша, согрешая tota[1204]
В своём зерне,[1205] утратила, упав,
Свои дары и райские ворота;
88 И не могла вернуть старинных прав,
Как строгое покажет рассужденье,
Тот или этот брод не миновав:
91 Иль чтоб господь ей даровал прощенье
Из милости; иль чтобы смертный сам
Мог искупить своё грехопаденье.
94 Теперь направь глаза ко глубинам
Предвечного совета и вниманьем
Усиленно прильни к мои словам!
97 Сам человек достойным воздаяньем
Спасти себя не мог, лишённый сил
Принизиться настолько послушаньем,
100 Насколько вознестись, ослушный, мнил;
Вот почему своими он делами
Себя бы никогда не искупил.
103 Был должен бог, раз не могли вы сами,
К всецелой жизни возвратить людей,
Будь то одним, будь то двумя путями.[1206]
106 Но делателю дело тем милей,
Чем более, из сердца источая,
В него вложил он благости своей;
109 И благость божья, в мире разлитая,
Тем и другим направилась путём,
Вас к прежним высям вознести желая.
112 Между последней тьмой и первым днём
Величественней не было деянья
И не свершится впредь ни на одном.[1207]
115 Бог, снизошедший до самоотданья,
Щедрее вам помог себя спасти,
Чем милостью простого оправданья;
118 И были бы закрыты все пути
Для правосудья, если б сын господень
Не принял униженья во плоти.
121 Чтоб ты от всех сомнений был свободен,
Добавлю поясненье,[1208] и тогда
Ты зоркостью со мною станешь сходен.
124 Ты говоришь: "И пламя, и вода,
И воздух, и земля, и их смешенья,
Придя в истленье, гибнут без следа.
127 А это ведь, однако же, творенья!
И если речь твоя была верна,
Им надо быть избавленным от тленья".
130 Брат! Ангелы и чистая страна,
Где ты сейчас, — я так бы изложила, —
В их совершенстве созданы сполна.[1209]
133 И те стихии, что ты назвал было,
И сложенное ими естество
Образовала созданная сила.
136 Сотворены[1210] само их вещество
И сила тех творящих излучений,
Что льют светила, движась вкруг него.
139 Душа животных и душа растений
Из свойственной среды извлечены
Лучами и движеньем звёздной сени.
142 А ваши жизни в вас вдохновлены
Всевышней благостью и к ней всецело,
В неё влюблённые, устремлены.
145 На этом основать ты можешь смело
И ваше воскресенье, если ты
Припомнишь, как творилось ваше тело
148 И творенье прародительской четы".
ПЕСНЬ ВОСЬМАЯ
1 В погибшем мире[1211] веровать привыкли,
Что излученья буйной страсти льёт —
Киприда, движась в третьем эпицикле;[1212]
4 И воздавал не только ей почёт
Обетов, жертв и песенного звона
В былом неведенье былой народ,
7 Но чтились вместе с ней, как мать — Диона,
И Купидон — как сын; и басня шла,
Что на руки его брала Дидона.[1213]
10 Той, кем я начал, названа была
Звезда, которая взирает страстно
На солнце то вдогонку, то с чела.[1214]
13 Как мы туда взлетели, мне неясно;
Но что мы — в ней, уверило меня
Лицо вожатой, став вдвойне прекрасно.
16 Как различимы искры средь огня
Иль голос в голосе, когда в движенье
Придёт второй, а первый ждёт, звеня,
19 Так в этом свете видел я круженье
Других светил, и разный бег их мчал,
Как, верно, разно вечное их зренье.[1215]
22 От мёрзлой тучи ветер не слетал
Настолько быстрый, зримый иль незримый,
Чтоб он не показался тих и вял
25 В сравненье с тем, как были к нам стремимы
Святые светы, покидая пляс,
Возникший там, где реют серафимы.[1216]
28 Из глуби тех, кто был вблизи от нас,
«Осанна» так звучала, что томился
По этим звукам я с тех пор не раз.
31 Потом один от прочих отделился
И начал так: "Мы все служить тебе
Спешим, чтоб ты о нас возвеселился.
34 В одном кругу, круженье и алчбе
Наш сонм с чредой Начал[1217] небесных мчится,
Которым ты сказал, в земной судьбе:
37 «Вы, чьей заботой третья твердь кружится»;[1218]
Мы так полны любви, что для тебя
Нам будет сладко и остановиться".
40 Мои глаза доверили себя
Глазам владычицы и, их ответом
Сомнение и робость истребя,
43 Вновь утолились этим щедрым светом,
И я: «Скажи мне, кто вы», — произнёс,
Замкнув большое чувство в слове этом.
46 Как в мощи и в объёме он возрос
От радости, — чья сила умножала
Былую радость, — слыша мой вопрос!
49 И, став таким, он мне сказал: "Я мало
Жил в дольном мире;[1219] будь мой век продлён,
То многих бы грядущих зол не стало.
52 Я от тебя весельем утаён,
В лучах его сиянья незаметный,
Как червячок средь шёлковых пелён.
55 Меня любил ты, с нежностью не тщетной:
Будь я в том мире, ты бы увидал
Не только лишь листву любви ответной.
58 Тот левый берег, где свой быстрый вал
Проносит, смешанная с Соргой, Рона,
Господства моего в грядущем ждал;[1220]
61 Ждал рог авзонский, где стоят Катона,
Гаэта, Бари, замкнуты в предел
От Верде к Тронто до морского лона.[1221]
64 И на челе моем уже блестел
Венец земли, где льётся ток Дуная,[1222]
Когда в немецких долах отшумел;
67 Прекрасная Тринакрия, — вдоль края,
Где от Пахина упёрся в Пелор
Залив, под Эвром стонущий, мгляная
70 Не от Тифея, а от серных гор,[1223] —
Ждала бы государей, мной рождённых
От Карла и Рудольфа, до сих пор,
73 Когда бы произвол, для угнетённых
Мучительный, Палермо не увлёк
Вскричать: «Бей, бей!» — восстав на беззаконных.[1224]
76 И если бы мой брат предвидеть мог,
Он с каталонской жадной нищетою
Расстался бы, чтоб избежать тревог;[1225]
79 Ему пора бы, к своему покою,
Иль хоть другим, его гружёный струг
Не загружать поклажею двойною:
82 Раз он, сын щедрого, на щедрость туг,
Ему хоть слуг иметь бы надлежало,