85 Меж розных берегов настоль глубоко
Уходит к солнцу, что, где прежде был
Край неба, там круг полдня видит око.[1257]
88 Я на прибрежье между Эбро жил
И Магрою, чей ток, уже у ската,
От Генуи Тоскану отделил.[1258]
91 Близки часы восхода и заката
В Буджее и в отечестве моем,[1259]
Согревшем кровью свой залив когда-то.[1260]
94 Среди людей, кому я был знаком,
Я звался Фолько; и как мной владело
Вот это небо, так я властен в нём;
97 Затем что не страстней была дочь Бела,
Сихея и Креусу оскорбив,[1261]
Чем я, пока пора не отлетела,
100 Ни родопеянка, с которой лжив
Был Демофонт,[1262] ни сам неодолимый
Алкид[1263], Иолу в сердце заключив.
103 Но здесь не скорбь, а радость обрели мы
Не о грехе, который позабыт,
А об Уме, чьей мыслью мы хранимы.
106 Здесь видят то искусство, что творит
С такой любовью, и глядят в Начало,
Чья благость к высям дольный мир стрёмит.
109 Но чтоб на всё, что мысль твоя желала
Знать в этой сфере, ты унёс ответ,
Последовать и дальше мне пристало.
112 Ты хочешь знать, кто в этот блеск одет,
Которого близ нас сверкает слава,
Как солнечный в прозрачных водах свет.
115 Так знай, что в нём покоится Раава[1264]
И, с нашим сонмом соединена,
Его увенчивает величаво.
118 И в это небо, где заострена
Тень мира вашего,[1265] из душ всех ране
В Христовой славе принята она.
121 Достойно, чтоб она среди сияний
Одной из твердей знаменьем была
Победы, добытой поднятьем дланей,[1266]
124 Затем что Иисусу[1267] помогла
Прославиться в Земле Обетованной,
Мысль о которой папе не мила.[1268]
127 Твоя отчизна, стебель окаянный
Того, кто первый богом пренебрёг[1269]
И завистью наполнил мир пространный,
130 Растит и множит проклятый цветок,[1270]
Чьей прелестью с дороги овцы сбиты,
А пастырь волком стал в короткий срок.
133 С ним слово божье и отцы забыты,
И отдан Декреталиям весь пыл,[1271]
Заметный в том, чем их поля покрыты.[1272]
136 Он папе мил и кардиналам мил;
Их ум не озабочен Назаретом,
Куда раскинул крылья Гавриил.[1273]
139 Но Ватикан и чтимые всем светом
Святыни Рима, где кладбище тех,
Кто пал, Петровым следуя заветам,
142 Избудут вскоре любодейный грех".[1274]
ПЕСНЬ ДЕСЯТАЯ
1 Взирая на божественного Сына,
Дыша Любовью вечной, как и тот,
Невыразимая Первопричина
4 Всё, что в пространстве и в уме течёт,
Так стройно создала, что наслажденье
Невольно каждый, созерцая, пьёт.
7 Так устреми со мной, читатель, зренье
К высоким дугам до узла того,
Где то и это встретилось движенье;[1275]
10 И полюбуйся там на мастерство
Художника, который, им пленённый,
Очей не отрывает от него.
13 Взгляни, как там отходит круг наклонный,[1276]
Где движутся планеты и струят
Свой дар земле на зов её исконный:
16 Когда бы не был этот путь покат,
Погибло бы небесных сил немало
И чуть не всё, чем дельный мир богат;[1277]
19 А если б их стезя положе стала
Иль круче, то премногого опять
Внизу бы и вверху недоставало.
22 Итак, читатель, не спеши вставать,
Продумай то, чего я здесь касался,
И восхитишься, не успев устать.
25 Тебе я подал, чтоб ты сам питался,
Затем что полностью владеет мной
Предмет, который описать я взялся.
28 Первослуга природы,[1278] мир земной
Запечатлевший силою небесной
И мерящий лучами час дневной, —
31 С узлом вышепомянутым совместный,
По тем извоям совершал свой ход,
Где он все раньше льёт нам свет чудесный.[1279]
34 И я был с ним,[1280] но самый этот взлёт
Заметил лишь, как всякий замечает,
Что мысль пришла, когда она придёт.
37 Так быстро Беатриче восхищает
От блага к лучшему, что ей вослед
Стремленье времени не поспевает.
40 Каким сияньем каждый был одет
Там, в недрах солнца, посещённых нами,
Раз отличает их не цвет, а свет!
43 Умом, искусством, нужными словами
Я беден, чтоб наглядный дать рассказ.
Пусть верят мне и жаждут видеть сами.
46 А что воображенье низко в нас
Для тех высот, дивиться вряд ли надо,
Затем что солнце есть предел для глаз.[1281]
49 Таков был блеск четвёртого отряда
Семьи Отца, являющего ей
То, как он дышит и рождает чадо.[1282]
52 И Беатриче мне: "Благоговей
Пред Солнцем ангелов,[1283] до недр плотского
Тебя вознёсшим милостью своей!"
55 Ничья душа не ведала такого
Святого рвенья и отдать свой пыл
Создателю так не была готова,
58 Как я, внимая, это ощутил;
И так моя любовь им поглощалась,
Что я о Беатриче позабыл.
61 Она, без гнева, только, улыбалась,
Но так сверкала радость глаз святых,
Что целостная мысль моя распалась.[1284]
64 Я был средь блесков мощных и живых,[1285]
Обвивших нас венцом, и песнь их слаще
Ещё была, чем светел облик их;
67 Так дочь Латоны[1286] иногда блестящий
Наденет пояс, и, огнём сквозя,
Он светится во мгле, его держащей.
70 В дворце небес, где шла моя стезя,
Есть много столь прекрасных самоцветов,
Что их из царства унести нельзя;
73 Таким вот было пенье этих светов;
И кто туда подняться не крылат,
Тот от немого должен ждать ответов.
76 Когда певучих солнц горящий ряд,
Нас, неподвижных, обогнув трикраты,
Как звезды, к остьям близкие, кружат,
79 Остановился, как среди баллаты[1287],
Умолкнув, станет женщин череда
И ждёт, чтоб отзвучал запев начатый,
82 В одном из них послышалось[1288]: "Когда
Луч милости, который возжигает
Неложную любовь, чтоб ей всегда
85 Расти с ним вместе, так в тебе сверкает,
Что вверх тебя ведёт по ступеням,
С которых сшедший — вновь на них — ступает,
88 Тот, кто твоим бы отказал устам
В своём вине, не больше бы свободен
Был, чем поток, не льющийся к морям.
91 Ты хочешь знать, какими благороден
Цветами наш венок, сплетённый тут