28 Так и Творца троеобразный плод
Излился, как внезапное сиянье,
Где никакой неразличим черёд.
31 Одновременны были и созданье,
И строй существ; над миром быть дано
Вершиной тем, в ком — чистое деянье,
34 А чистую возможность держит дно;
В средине — связью навсегда нетленной
С возможностью деянье сплетено.[1716]
37 Хоть вам писал Иероним[1717] блаженный,
Что ангелы за долгий ряд веков
Сотворены до остальной вселенной,
40 Но истину на множестве листов
Писцы святого духа[1718] возвестили,
Как ты поймёшь, вникая в смысл их слов,
43 И разум видит сам, поскольку в силе,
Что движители вряд ли долго так
Без подлинного совершенства были.[1719]
46 Теперь ты знаешь, где, когда и как
Сотворены любови их собора,[1720]
И трёх желаний жар в тебе иссяк.
49 До двадцати не сосчитать так скоро,
Как часть бесплотных духов привела
В смятенье то, в чём для стихий опора.[1721]
52 Другая часть, оставшись, начала
Так страстно здесь кружиться, что начатый
Круговорот прервать бы не могла.
55 Причиною паденья был в проклятой
Гордыне тот, кто пред тобой предстал,
Всем гнётом мира отовсюду сжатый.[1722]
58 Сонм, зримый здесь, смиренно признавал
Себя возникшим в Благости бездонной,
Чей свет ему познанье даровал.
61 За это, по заслугам вознесённый
Чрез озаряющую благодать,
Он преисполнен воли непреклонной.
64 И ты, не сомневаясь, должен знать,
Что благодать нисходит по заслуге
К любви, раскрытой, чтоб её принять.
67 Теперь ты сам об этом мудром круге,
Раз мой урок тобою восприят,
Немалое домыслишь на досуге.
70 Но так как вам учёные твердят,
Природу ангелов изображая,
Что те, мол, мыслят, помнят и хотят,
73 Скажу ещё, чтобы тебе прямая
Открылась правда, на земле у вас
Двусмысленным ученьем повитая.
76 Бесплотные, возрадовавшись раз
Лицу Творца, пред кем без утаенья
Раскрыто всё, с него не сводят глаз;
79 И так как им не пресекает зренья
Ничто извне, они и не должны
Припоминать отъятые виденья.[1723]
82 У вас же и не спят, а видят сны,
Кто веря, а кто нет — своим рассказам;
В одном — и срама больше, и вины.[1724]
85 Там, на земле, не направляют разум
Одной тропой: настолько вас влекут
Страсть к внешности и жажда жить показом.
88 Всё ж, это с меньшим гневом терпят тут,
Чем если слово божье суесловью
Приносят в жертву или вкривь берут.
91 Не думают, какою куплен кровью
Его посев и как тому, кто чтит
Его смиренно, воздают любовью.[1725]
94 Для славы, каждый что-то норовит
Измыслить, чтобы выдумка блеснула
С амвона, а Евангелье молчит.
97 Иной гласит, что вспять луна шагнула
В час мук Христовых и сплошную сень
Меж солнцем и землёю протянула, —
100 И лжёт, затем что сам затмился день:
Как лёг на иудеев сумрак чудный,
Так индов и испанцев скрыла тень.
103 Нет стольких Лапо во Фьоренце людной
И стольких Биндо,[1726] сколько басен в год
Иной наскажет пастырь безрассудный;
106 И стадо глупых с пастбища бредёт,
Насытясь ветром; ни один не ведал,
Какой тут вред, но это не спасёт.
109 Христос наказа первым верным не дал:
«Идите, суесловьте!», но своё
Ученье правды им он заповедал,
112 И те, провозглашая лишь её,
Во имя веры подымали в схватке
Евангелье, как щит и как копье.
115 Теперь в церквах лишь на остроты падки
Да на ужимки; если громок смех,
То куколь пыжится,[1727] и всё в порядке.
118 А в нём сидит птенец, тайком от всех,
Такой, что чернь, увидев, поняла бы,
Какая власть ей отпускает грех;[1728]
121 Все до того рассудком стали слабы,
Что люди верят всякому вранью,
И на любой посул толпа пришла бы.
124 Так кормит плут Антоньеву свинью
И разных прочих, кто грязней намного,
Платя деньгу поддельную свою.[1729]
127 Но это всё — окольная дорога,
И нам пора на прежний путь опять,
Со временем сообразуясь строго.
130 Так далеко восходит эта рать
Своим числом, что смертной речи сила
И смертный ум не могут не отстать.
133 И в самом откровенье Даниила
Число не обозначено точней:
В его тьмах тем оно себя укрыло.[1730]
136 Первоначальный Свет, разлитый в ней,
Воспринят ею столь же разнородно,
Сколь много сочетанных с ним огней.
139 А так как от познанья производно
Влечение, то искони времён
Любовь горит и тлеет в ней несходно.
142 Суди же, сколь пространно вознесён
Предвечный, если столькие зерцала
Себе он создал, где дробится он,
145 Единый сам в себе, как изначала".
ПЕСНЬ ТРИДЦАТАЯ
1 Примерно за шесть тысяч миль пылает
От нас далёкий час шестой, и тень
Почти что к плоскости земля склоняет,
4 Когда небес, для нас глубинных, сень
Становится такой, что луч напрасный
Часть горних звёзд на эту льёт ступень;[1731]
7 По мере приближения прекрасной
Служанки солнца,[1732] меркнет глубина
От славы к славе,[1733] вплоть до самой ясной.
10 Так празднество, чьи вьются пламена,
Объемля Точку, что меня сразила,
Вмещаемым как будто вмещена,[1734]
13 За мигом миг свой яркий свет гасило;
Тогда любовь, как только он погас,
Вновь к Беатриче взор мой обратила.
16 Когда б весь прежний мой о ней рассказ
Одна хвала, включив, запечатлела,
Её бы мало было в этот раз.
19 Я красоту увидел, вне предела
Не только смертных; лишь её творец,
Я думаю, постиг её всецело.
22 Здесь признаю, что я сражён вконец,
Как не бывал сражён своей задачей,
Трагед иль комик,[1735] ни один певец;
25 Как слабый глаз от солнца, не иначе,
Мысль, вспоминая, что за свет сиял
В улыбке той, становится незрячей.
28 С тех пор как я впервые увидал
Её лицо здесь на земле, всечасно
За ней я в песнях следом поспевал;
31 Но ныне я старался бы напрасно
Достигнуть пеньем до её красот,
Как тот, чьё мастерство уже не властно.
34 Такая, что о ней да воспоёт
Труба звучней моей, не столь чудесной,
Которая свой труд к концу ведёт:
37 "Из наибольшей области телесной,[1736] —
Как бодрый вождь, она сказала вновь, —
Мы вознеслись в чистейший свет небесный,[1737]
40 Умопостижный свет, где всё — любовь,
Любовь к добру, дарящая отраду,
Отраду слаще всех, пьянящих кровь.
43 Здесь райских войск увидишь ты громаду,
И ту, и эту рать;