— Да всегда пожалуйста! Не все же тебе меня по морде хлестать!
— Да уж, — хохотнул Элегор, вскакивая на ноги. — Ты, наверное, единственный во Вселенной теперь можешь похвастаться тем, что саданул Элию лопатой по голове и выжил!
— Твоей славы, герцог, мне все равно не переплюнуть, — почти добродушно усмехнулся Бог Воров, испытывая невероятное облегчение. — Умудриться досадить каждому в Лоуленде и до сих пор не лежать кучкой пепла в семейном склепе.
На этой ехидной ноте обмен любезностями завершился, и четверо кладоискателей возвратились на корабль, оставив найденную тару валяться мусором в полосе прибоя. Никому, даже Лиенскому, прихватить коварный сундучок на память в голову не пришло. Кто его знает, этого покойного Бога Некроманта? Вдруг там еще десяток-другой необнаруженных ловушек сыскаться может? Ведь для этого жуткого народа слово «покойный» не более чем сильное преувеличение, да и «мертвый» тоже. Покойными некроманты никогда не бывают, вот упокоенными, да, но раз заклятье на сундуке продолжало действовать столь мощно, значит Нафил пока не перешел в эту сравнительно безопасную стадию.
На корабле экипаж, упрежденный перед началом плавания о том, что капитан взялся за поиск каких-то кладов, встретил прибытие компании с пустыми руками без вопросов, но вот взгляды были несколько разочарованными. Нет, это было не разочарование алчности, скорее моряки рассчитывали, что очередная капитанская затея окажется чертовски интересной штукой. Кэлберт приказал отплывать, задал курс, намеченный дираванкой, и зашел в каюту, где все снова, как и около часа назад, собрались за столом.
Вытащив из шкафа скатки карт, принц быстро, по одному ему понятным меткам на оборотах, отобрал пару нужных и раскатал на столешнице, придавив тяжелыми держателями-корабликами.
— Кстати, дорогой, — припомнила Элия один, требующий уточнения вопрос, — когда мы с тобой в первый раз о сокровищах Нафила беседовали, ты как раз собирался карты просматривать. У тебя имелись сведения о других кладах?
— Точных нет, я лишь по слухам о его последних плаваниях что-то определить пытался. Гадал, а где бы я сам сокровища запрятал. Остров должен быть небольшим, обязательно с пещерами, хорошей береговой линией и легким фарватером, чтоб с переправой не маяться. Словом, прикидывал, что к чему, чтоб потом с дираванкой легче работать было, а оно, видишь, как обернулось, — почесал щеку Кэлберт и, ткнув пальцем в расстеленные карты, принялся пояснять для несведущих в морском деле и переходе между пространствами в Океане Миров, компаньонов:
— В нужном нам направлении грани трех измерений близко. В Фиранге лишь материк поблизости имеется, а на большой земле Нафил клады не закапывал, да и пустыня там, один песок, никаких пещер отродясь не было. Совсем не похож Акмаригу на те очертания, что я через заклятье видел. Тренибор же в этих краях суши не имеет, а вот Гифисей островами богат. Может, и пещеры там сыщутся. На всех парусах до границы, где переход скользящий, идти всего четверть суток, только…
Кэлберт помешкал, нетерпеливый герцог, охватывая все карты жадным взглядом, тут же поторопил пирата вопросом:
— Только?
— Ледяные края, холод там дикий. Странное место Цаперрин для клада выбрал, коль о том мире речь идет, а если о другом, то дираванка промахнулась, близость мира указывая, — нахмурился пират, потирая подбородок.
— Ты не видишь острова похожих очертаний? — задумчиво уточнила Элия.
— Похожие есть, целых три, а вот точно совпадающих — не вижу, — ткнув пальцем в указанные объекты, недовольно признал мужчина. Мысленно он продолжал выискивать возможную ошибку в расчетах.
— Так ведь карта старая, братец, сколько ей столетий? — ухмыльнулся Джей, пусть мало смыслящий в морском деле, но очень неплохо разбирающийся в указаниях к поиску сокровищ, и подбодрил родича. — Может статься, в том мире время вообще ускоренно течет. За большой срок острова могли очертания поменять! Или Нафил их какой некромантской магией трансформировал необратимо. Три не тридцать три, проверим! Надеюсь, шмотки теплые у твоих ребят имеются, а то отморозят причиндалы, девки на порог не пустят.
— Имеются, — усмехнулся Кэлберт, — даже тебе я из своих запасов найду! Чтоб с девками проблем не было!
На этом совет кладоискателей завершился.
Глава 10. Ледяной переход
Джей с Кэлом остались подбирать теплую одежду. Элегор, решивший обойтись помощью звездного набора, не покинул компании из чистого любопытства. Элия отправилась на палубу подышать еще теплым воздухом в одиночестве. По пути принцесса заглянула в свою каюту, чтобы позаботиться об экипировке. Заодно коснулась зеркала-портрета безумца, запрятанного среди вещей в сумке. Дед был еще очень-очень далеко и по-прежнему спал.
На палубе было жарко, но довольно сильный ветер не давал окончательно сгуститься зною. Лучший мастер-стихийник Кэлберта — молодой Лигор — сидел, свесив босые ноги через борт, на носу корабля. Он заплетал ветра в сеть, наигрывая на свирели заводную, быструю мелодию. Покорные звукам невидимые пленники, очарованные музыкой, надували паруса. Несмотря на ветер, Лигор сидел безмятежно спокойно, словно покоился в удобном кресле, молодого мага поддерживал сам воздух, только прядь на лысой голове трепетала, как флаг.
Элия невольно залюбовалась врожденной грацией морского колдуна, такого же естественного в искусстве творения чар, как парящая в поднебесье птица. Это ни в коей мере не было женским интересом к мужчине, но кое-кто истолковал внимание богини иначе.
— Светлой богине пришелся по нраву наш стихийник? — бухнул над ухом принцессы гулкий вопрос Торка. Высоченный первый помощник смотрел на пассажирку с плохо скрываемой тревогой на смуглой физиономии.
— Забавный паренек, — согласилась Элия, удостаивая человека ответом ради той искренней заботы и преданности, которые тот проявлял к капитану. Но, похоже, Торк считал своим долгом опекать не только Кэлберта.
— Пожалела б малыша, Светлая, он совсем еще пацан, опыта никакого, взбаламутишь ему всю душу, в ветрах потеряется, — прямым текстом что думал, то и сказал мужчина.
Элия в секундном изумлении уставилась на здоровенного моряка, так превратно истолковавшего ее невинный интерес, и собралась уже было ехидно поинтересоваться, не предлагает ли он на замену себя, как зрелого и умудренного опытом типа, а если предлагает, то в какой позе предпочитает. Но тут на палубу выскочил Джей.
— Соскучилась без меня великолепного? — чмокнув в щеку, утвердительно спросил он сестру и полюбопытствовал, озадаченный тем, какую общую тему для разговора могла отыскать богиня и один из парней Кэлберта:
— О чем речь?
— Пока вы обеспечивали будущее счастье девиц, страхуясь от обморожения, Торк предположил, что я присмотрела Лигора себе в любовники, — ядовито обронила Элия, — и теперь пытается уговорить меня передумать, апеллируя к невинности юноши и необратимости нанесенных мною душевных травм.
«Я так сказал?» — большими буквами проступил на челе озадаченного первого помощника вопрос, а белобрысый остроумец тут же заявил:
— Правильно-правильно, нечего соблазнять непорочных девственников, какой прок от этих неумех, соблазни лучше меня!
— Не получится, ты же сопротивляться не будешь, — демонстративно пожалела Элия.
— Я? О, я могу очень бурно сопротивляться, — охотно пообещал Джей, только что в грудь себя кулаком не стукнул.
— Это будет притворное сопротивление, не имеющее ничего общего с истинным, проистекающим из стыдливых глубин невинной души, — тоном истинной садистки-ценительницы констатировала Богиня Любви, щелкнул брата по кончику носа.
Пока родичи и Торк решали вопрос о сохранении девственности Лигора, герцог Лиенский тоже появился на палубе. И его внимание мгновенно привлек собирающий ветра стихийник. Молодого бога всегда интересовали игры с силами природы и чем эти игры были опасней, тем более ярый интерес проявлял Элегор. Герцог подобрался поближе к парню, которого старательно обходили стороной матросы, запрыгнул, уселся рядом и запросто спросил:
— Ты голову специально бреешь?
Молодой стихийник вынырнул из песни и застенчиво поведал:
— Голой кожей ветер лучше чувствуется, даже самый слабый.
— А свирель зачарована или магия в самой мелодии и твоей силе мага? — продолжил расспросы Элегор.
— Свирель самая обычная, я ее в порту купил. Моя прежняя, которую учитель Павих подарил, в прошлом плавании разбилась. Она из ракушек-гиан была. Когда я на водорослях поскользнулся и упал, кусок откололся. А эта, костяная, крепче, — не делая из сведений секрета и вовсе не считая их чем-то постыдным, простодушно ответил юноша и улыбнулся богу, так запросто общавшемуся с ним. Вот другие, люди, даже матросы с «Разящего», сторонились стихийника. Не явно, а все-таки чувствовал он их сдержанную опаску. — Если хочешь, посмотри! — сняв через голову серебряную цепочку со свирелью, великодушно предложил Лигор и собеседник, разумеется, тут же схватил музыкальный инструмент.
Маленькая свирель из чуть желтоватой кости была приятно теплой на ощупь и на первый взгляд не отличалась особенной изысканностью, способной превратить заурядную поделку в шедевр. Но Элегор работал с костью и, пусть не резал свистулек, мог оценить мастерски выгравированные маленькие барашки волн, бегущие вдоль ряда отверстий — незатейливое и одновременно удивительно гармоничное украшение. Наверное, именно рисунок прельстил юного стихийника, выбравшего вещицу. Проверяя, каков у инструмента звук, молодой бог поднес один конец ко рту и подул. Первые несколько нот вышли нежными, легкими, воздушно-пронзительными, звук продолжал нарастать, и свирель запела сильнее и строже, более властно и громко, настолько громко, что на пару мгновений перекрыла шум Океана Миров и голоса моряков.
В зеленоватых глазах Лигора отразился чистый ужас. Он торопливо вырвал свирель из рук герцога и заиграл нежный, успокаивающий напев, но было поздно. Ветра выпутались из плена, нет, они буквально сорвались с цепи. Захлопали и надулись так, что заскрипели мачты, переполненные ветром паруса, корабль рванул вперед, как призовой жеребец на скачках.