Как бы то ни было, герцог взъерошил волосы и, похлопав друга по плечу, весело заявил:
– Да будет тебе терзаться! Она, поди, уже все позабыла!
– Нет, – покачал головой Лейм, оторвав руки от наполнившихся слезами отчаянно-несчастных зеленых глаз. – Я орал на нее, ругался, хамил и… даже сломал стол в кабинете. Она никогда такого не простит! Гор, как же мне жить?
– Лейм, ты – дурак! – удивительно мягко констатировал Элегор, сунув под нос другу бокал с вином для успокоения. – Выпей-ка и послушай! – Принц машинально взял бокал и глотнул. А что ему еще оставалось делать? Когда другу втемяшивалось что-то в голову, проще было поступить так, как он хочет, чем долго и упорно отпираться. – Будь принцесса действительно смертельно зла, она никогда не стала бы набрасываться на меня из-за того, что я, придурок, расстроил тебя своим дурацким письмом.
– Я сам дурак, не вовремя открыл его, – заупрямился принц.
– Не будем спорить, кто дурнее, оба хороши, – отмахнулся Элегор. – Речь о другом. Я уверен, леди Ведьма почти не злится на тебя. Может, только немножко дуется для проформы, не более. Она же тебя любит и знает, что ты любишь ее.
– Ты думаешь? – Кажется, в глазах ломавшего руки принца зажглась первая искорка надежды.
– Ага, – энергично кивнул Элегор и, удивляясь сам себе, продолжил в том же духе: – Она мне говорила, ты ей очень нравишься, парень!
– Говорила? Когда? – жадно переспросил Лейм.
– Да несколько раз, – небрежно потряс в воздухе рукой герцог, поудобнее откинувшись на спинку дивана. Такую расслабленную позу не от наглости, а для удобства, он позволял себе в обществе очень немногих друзей, и сейчас наслаждался тем, что никакая выдающаяся железка не мяла сзади хребет. – А первый раз еще тогда, когда мы Связиста из урбомира вытаскивали, ты там учиться надумал. Полагаю, не будь ты ее кузеном, давно бы в постель к себе затащила. Вообще-то…
– Что-о-о? – У Лейма от таких откровений друга сперло дыхание, горло перехватило настолько, что в легкие каким-то чудом (может быть, при помощи телепортации?) умудрялась просачиваться лишь тонкая струйка кислорода, явно недостаточная для разгоряченных мозгов и бешено стучащего сердца, так и норовящего выпрыгнуть из груди.
– Точняк, – словно не замечая состояния друга, деловито подтвердил Элегор, принимаясь небрежно ощипывать гроздь винограда из вазы с фруктами. – Она же тебя от самой себя оберегает, на расстоянии держит, потому как боится, что ты в каком-нибудь своем романтическом порыве совсем с катушек съедешь от любви, за психику твою хрупкую тревожится. Вот по всему и выходит, что не может Элия злиться по-настоящему. Попросишь прощения – и простит.
– Спасибо, Гор! – Из искорки разгорелся настоящий костер надежды, Лейм порывисто кинулся на шею друга, и тот едва не подавился виноградиной. – Спасибо за совет, за утешение и самое главное за то, что ты больше не орешь на меня из-за моей любви к Элии.
– Все равно бесполезно, – смущенно хмыкнул польщенный Элегор, давя языком сразу несколько виноградин, а вместе с ними дегустационный порыв определить точную степень зрелости грозди, ее сорт, место сбора и пути возможного применения.
– Я постараюсь тебя сильно не грузить, – виновато улыбнулся молодой бог и, нетерпеливо ерзая на диване, спросил: – Как думаешь, мне прямо сейчас к ней идти?
– Давай-ка для начала я к Элии загляну, тем более что все равно зайти обещал, а потом тебе свистну, как она там: в настроении или лучше немного подождать! – предложил герцог.
– Спасибо! – просиял принц, не уставая мысленно горячо благодарить Творца за резко изменившееся отношение Элегора к его чувствам. Почему вдруг такое чудо произошло, юному богу оставалось только гадать. Правда, гадать не очень-то и хотелось, хотелось извиниться перед кузиной как можно быстрее и помечтать, вдохновившись словами друга. Неужели возможно, чтобы Элия относилась к нему иначе, чем к забавному маленькому кузену?
– Еще раз привет, леди Ведьма! – Как всегда без доклада, щелкнув по носу оскорбленно фыркнувшего пажа-вымогателя, Элегор влетел в гостиную. И как в пятидесяти процентах случаев, даже не получил за это по шее. Принцесса, сидя за столом (похоже, Лейм ухитрился переломать не всю мебель), как раз листала что-то ветхое, большое, исписанное мелкими витиеватыми рунами и чрезвычайно бедно иллюстрированное. Короче, у богини были заняты обе руки. Одна придерживала тонкий, просвечивающий, местами сильно потертый лист, вторая делала пометки в тетради.
С ходу сунуть нос в записки леди Ведьмы у герцога не получилось. Стоило ему приблизиться, Элия закрыла тонкую тетрадь, где, кажется, вычерчивала какую-то замысловатую схему вместе с таблицей, и книгу. Зато обложку фолианта Элегор для собственного удовольствия разглядел и недоуменно присвистнул:
– Жуар Лузон «Пожинающие смерть»? Чего это тебя на такую пургу потянуло? Он же пройда, мистификатор и болтун. На каждое правдивое словечко три короба врак!
– Не спорю. Но даже в ворохе вранья можно найти крупицу истины, уцелевшую именно потому, что она была схоронена под наслоениями лжи, – спокойно откликнулась богиня, поднимаясь со стула и с удовольствием потягиваясь. Элегор как скульптор и мужчина не мог не отметить гибкого совершенства точеной фигуры под облегающим нежно-голубым платьем, но никакого душевного волнения поза женщины у него, к вящему облегчению, не вызвала. Время от времени герцог устраивал себе проверки такого рода и каждый раз с радостью убеждался в том, что он ни капельки не влюблен в леди Ведьму.
– Тебе виднее, – с сомнением пожал плечами мужчина.
С одной стороны, он не шибко в это верил, поскольку как-то пытался читать другую книгу Жуара, соблазнившись названием, не менее интригующим, чем «Пожинающие смерть», и едва не вывихнул на этом бреде последние мозги. Кажется, это было «Колесо вечных перерождений», полное собрание чуши и домыслов об инкарнациях. Но с другой, не стала бы Элия заниматься откровенной фигней ради розыгрыша приятеля. Скорее всего, богиню заинтересовало нечто настолько таинственное и загадочное, что здравой информации по этому вопросу не имелось вовсе, или она была ничтожна, поэтому поневоле пришлось обратиться к менее правдивым, а то и вовсе лживым источникам.
Впрочем, правдивость и удобочитаемость Жуарова опуса, так же как и научные изыскания подруги, сейчас заботили Элегора гораздо меньше наличия физиономии принцессы на Карте из Колоды Либастьяна и скромной подписи «Джокер» под портретом. Прикрыв свои записи защитными чарами, Элия подняла взгляд на приятеля и чуть насмешливо поинтересовалась:
– Что-то вы с меня глаз не сводите, герцог. Уж не влюбились ли?
Элегор, испытующе глазевший на принцессу, то ли пытаясь найти в ней что-то доселе невидимое, то ли уже найдя это самое неизвестное и стараясь идентифицировать находку, поспешно отшутился:
– Упаси Творец! Это я, наверное, после похода к белым братьям не успел оклематься, так по всем соскучился, не то что тобой, даже Энтиором любоваться готов!
Не признаваться же было герцогу в попытке определить на глаз, похожа Элия на Джокера или не похожа.
– Воистину тяжелый случай, – сочувственно согласилась принцесса, подходя к дивану, и практично уточнила: – Надеюсь, провалы в памяти тебя не мучат?
– Нет, – хмыкнул Элегор, моментом просекший, куда клонит коварная леди Ведьма. – Все помню. У Лейма был, теперь явился к тебе – рассказывать. Ты, кстати, парня простишь или нервы трепать будешь?
– Не кажется ли вам, герцог, что вы опять суете нос не в свое дело? – холодновато уточнила Элия, постукивая пальцами по мягкому подлокотнику дивана, поэтому воинственной дроби у нее не получилось.
– А не кажется ли принцессе Элии, что героический спаситель задницы ее драгоценного кузена от белых фанатиков достоин некоторой благодарности? – совершенно явно «намекнул» в ответ Элегор, нависнув над богиней и поставив руки на спинку дивана по обе стороны от ее головы.
– Нет, галлюцинациями я не страдаю, о сумасбродный спаситель задниц. Так чего ты хочешь? – спокойно, почти лениво осведомилась женщина, справедливо полагая, что обычная ее плата приятелю без надобности. Хоть какое-то приятное разнообразие!
Элегор, приготовившийся к небольшой перебранке, сделал вдох, проглотил оказавшиеся ненужными слова, опустился в кресло рядом и начал быстро перечислять:
– Прости Лейма без всяких условий и своих обычных ехидных шуточек, не мучай парня. А когда будешь очередной Семейный Совет созывать, ты ведь обязательно сделаешь это, как-никак Карта новая нашлась и новый брат к ней, позови на ваше сборище и меня.
– А ваша светлость не лопнет от жадности? – небрежно поинтересовалась богиня, потирая подбородок.
– Не-а, – с показной уверенностью нахально протянул Элегор.
Элия немного подумала и деловито ответила:
– Кузена я прощу безо всяких условий. Что же касается Совета, то не мне одной решать. Я вынесу на обсуждение родичей предложение о приглашении тебя как одного из главных участников последних событий и буду отстаивать его. Но если братья станут активно возражать, вызывать тебя не стану. Однако разрешу Лейму пересказать тебе все, касающееся Колоды. В обмен я желаю посмотреть, как ты справился с Белым Братством. Визуализация может весьма пригодиться мне как козырь при отстаивании права присутствия на Совете спасителя Нрэна и Эйрана.
По той фигуре, в которую сложились пальцы принцессы, Элегор сообразил, о чем она говорит. Элия имела в виду чары проникновения в сознание, позволяющие просматривать определенные эпизоды из пласта воспоминаний, избранные по обоюдному согласию обладателя и приглашенного «клиента». В Лоуленде такая магия не нашла широкого применения, поскольку обладала закономерным побочным эффектом. В процессе произвольного просмотра воспоминаний возникал непроизвольный обмен эмоциями, правдивее любых лицемерных слов отражающими глубокое личное отношение сторон друг к другу. Куда более серьезное, чем те крохи, которые перепадали абонентам заклинаний связи. Избежать этого не получалось даже у колдунов с самым дисциплинированным рассудком. А посему маниакальная скрытность лоулендцев не позволяла спокойно относиться к таким откровенным чарам, чреватым нежелательными последствиями.