Естественно, отказываться даже от чисто теоретического шанса никто не стал. Не знаю, что муассанит делал, он не произнёс ни слова, но допрашиваемый побледнел ещё сильнее, глаза словно остекленели, вертикальные зрачки превратились в тоненькие ниточки. Это было страшно, пусть и недолго. Прошло, наверное, минут десять, а у допрашиваемого из носа, рта, глаз и ушей потекли тоненькие струйки крови. Нагаасур упал на пол и забился в конвульсиях. Я всхлипнула, когда мужчина замер на полу сломанной безжизненной куклой, и Тэкеши тут же спрятал моё лицо у себя на груди. Рыдания душили, из-за них я не сразу расслышала, что говорит муассанит.
— Кэрра Цухиши прислала к нему посыльного и пригласила отужинать, отказать он не посмел. Явилась в образе наёмника, замотанная до самых рожек, вручила смазанный чем-то нож и приказала избавиться от вашего работника архива. Потом нагаасур должен был убить себя тем же ножом или избавиться от улик и всё забыть, если что-то пойдёт не так. Повезло, что ночью всех вызвали в управление — это и было «что-то не так». Нож он, кстати, выбросил на мусорку за домом.
Браслет на моей руке ожил и полупрозрачной змейкой упал на пол камеры. Сейчас я с трудом могла назвать его маленьким. Нечасто бабуля радовала меня своими проявлениями, скорее всего, силы берегла. Змейка увеличилась чуть ли вдвое, извивалась кольцами на полу и возмущённо высовывала язык. Хорошо хоть делала всё это беззвучно.
— Почему он не убил себя сразу? — спросил Тэкеши, даже не думая сомневаться в правдивости услышанного.
— Возраст сказался и точных указаний, когда нужно себя убить не было. Устал, пока ножом орудовал, хотел отдохнуть и привести себя в порядок, прежде чем предстанет перед судом Великой.
— Спасибо, — искренне поблагодарила я, стараясь не смотреть на мёртвое тело. — Тэкеши, бери только самых преданных и под любым предлогом вези в управление кэрру Цухиши.
— Слежки не будет?
Я отрицательно покачала головой. Если у нагаасурии один из артефактов деда Керуша, то эту голову нужно рубить сразу.
Кэрру Цухиши я знала плохо. Только то, что нагаасурия сейчас была на подхвате у кэрры Кумиши. Вроде как стала сдавать, хотя когда-то подавала большие «надежды», из-за нескромных запросов. В политику я пока не лезла, потому что мало в ней понимала. Да и не моё это разбираться в главах, матерях кланов, следить, чтобы кто-то не увеличил своё влияние и не подмял других под себя. Мне бы со своими делами и кланом разобраться. Знаю, что приходят запросы из семей моего клана с просьбой решить проблему или спорный вопрос, и всё. Юки со всем справляется, не заставляет вешать на плечи ещё и это. Может, в будущем что-то и изменится, но пока не до этих проблем.
Камеру мы покинули сразу же, как закончился допрос. Не было у меня желания дожидаться кэрру там, где один медленно умирает, а второй валяется сломанной куклой. И пусть смерть нагаасура наступила из-за действий Нэреша, виновата в первую очередь нагаасурия.
Интересно, что ей не хватало? Власти? Так поздно. В таком возрасте нагаасурии уже вовсю обучают преемниц. Интересно, у кэрры Цухиши она есть? Ничего, сейчас дождёмся и узнаем.
Расположившись в кабинете мужа, я всё думала, как поступить. Совесть кусалась и кричала знаменитую фразу: «преступник должен сидеть в тюрьме». Инстинкт самосохранения настаивал на клятве для закона о равновесии. Сердце...
Я тяжело вздохнула.
Оно хотело к Рэйдену. На улице давно стемнело и в храме никто не будет ждать вечно. А вот разум успокаивал, шептал, что выход есть всегда.
И как можно работать, находясь не в ладах с собой, непонятно.
Жёлтохвостый таких проблем не имел, уминал предложенный ужин так, словно его месяц кормили только обещаниями. Я же отодвинула от себя тарелку запечённой с мясом картошки и снова задумалась. Мысль мелькала, но никак не получалось ухватить её за хвост.
— Скажи, Нэреш, ты можешь заставить кэрру Цухиши отказаться от должности в совете в пользу преемницы?
Он даже полупустую тарелку от себя отодвинул. Посмотрел на меня, как ребёнок на заявившегося в июле Деда Мороза и, не скрывая недоверия, спросил:
— Ты правда пытаешься попросить?
— Я не пытаюсь, а прошу. Мы же договорились сотрудничать. — Муассанит издевательски выгнула бровь, а меня бросило в жар. — Извини, что в кабинете... — я покосилась на Иоши, оставленного нам в помощь и сейчас усиленно мимикрирующего под обстановку. — Пришлось воспользоваться своим положением. Нам необходима помощь, а ты отказывался даже слушать.
— Но ты легко можешь это повторить.
— Да, — мой ответ был твёрдым. — Если понадобится, я напомню тебе, что дружить намного приятнее.
— Особенно если муассанит имеет крепкие орешки?
Он издевался, откровенно выводил из себя.
Иоши от любопытства даже шаг в нашу сторону сделал. И душно так стало, что остудиться захотелось.
— С эстетической точки зрения всё именно так, — оттянула ворот платья и подула. Действительно, жарко! — Так ты можешь?
— Ешь, — не ответил своевольный «подарок», возвращаясь к своей тарелке. — В первый месяц ребёнок часто меняет форму. Ешь мясо.
Так вот почему мне его столько положили.
— Любишь детей? — поинтересовалась, оценив небольшую заботу.
Положила в рот кусочек, усиленно работая зубами. Надо так надо.
— Ненавижу.
Вот же... Подавилась.
Нэреш невыносим. Такое ощущение, что он ненавидит вообще всех. Как можно не любить маленького кроху? Пусть тот и имеет две формы, меняет их, обзаводясь хвостом... у меня в животе. Я снова поперхнулась и поспешила запить. А воображение разгулялось не на шутку. К милому змеиному хвостику добавились рожки и клыки, почему-то вытянулась голова, стремительно покрываясь чешуёй, исчезли плечи. К тому моменту, как воображение нарисовало большую прожорливую змею в моём животе, меня успело несколько раз бросить то в жар, то в холод.
Жёлтохвостый резко кинул вилку на стол и отодвинул от себя тарелку.
— Будет тебе преемница, — прорычал он. — Только ешь молча!
Обиделась. Между прочим, я молчала. Сам виноват, что ковырялся в моей голове и аппетит испортил. Я же несмотря ни на что ем!
Когда Тэкеши вернулся в управление вместе с кэррой, я уже успела разложить мысли и желания по полочкам, срочно вызвала Нэо и составила план дальнейших действий.
Нагаасурия вползла, плавно покачиваясь на хвосте. Если бы женщина была в другой форме, то можно было сказать, виляя задом. Моложавая шатенка, роскошная, с упругой грудью, прикрытой полупрозрачной туникой. Глядя на нагаасурию легко решить, что она в самом расцвете лет. А я даже вспомнить не могла кэрру во время советов. Она всегда была в тени Кумиши и если бы не «подарок», искать на неё компромат я стала бы в последнюю очередь.
— Ну и? Что такого срочного произошло, что ты выдернула меня посреди ночи? — непринуждённо поинтересовалась она, цепким взглядом осматривая кабинет.
Молча указала Тэкеши с Иоши на выход. Кажется, муж хотел возмутиться, но впервые сдержался и, поджав губы, вышел.
— Не думаю, что мне нужно что-то объяснять. Эйка, кэрра Цухиши вы обвиняетесь в двойном убийстве.
Хищная улыбка на её лице мне не понравилась, как и то, что признаки сумасшествия вот так с ходу не определить. Ошиблась?
— Всего-то? — нагаасурия рассмеялась. — И доказательства есть?
Кивнула, внутренне готовясь ко всему. Вряд ли Нэреш кинется меня защищать, а остальных звать на защиту опасно.
Смех оборвался резко. Тишина большой, плотной паутиной опустилась на кабинет. Голову будто металлическим обручем сдавило, виски прострелило быстрой вспышкой боли. Два удара сердца, глубокий вдох и меня отпустило. Когда Нэреш предлагал мне убраться, воздействие было более сильным.
— Ты сейчас же отдашь всё, что есть у управления на меня, — холодно приказала нагаасурия.
От мимолётной тяжести в голове я только поморщилась.
— А ты разденешься и спляшешь на столе? Что, нет? А я уж подумала, что у нас ночь глупых поступков намечается.
Кэрра Цухиши явно такого не ожидала, но и сдаваться она не собиралась. Резко развернувшись в сторону муассанита, она попыталась приказать снова. И даже успела сказать «ты». Потом у «подарка» терпение закончилось.
— А на меня схожий с моим дар, к вашему сожалению, не действует. Руку! — под конец рявкнул он, быстро приблизившись к нагаасурии и вздёрнув её в вверх. Профессиональное ощупывание у Нэреша заняло от силы несколько минут. Ко мне на стол полетели украшения: кольца, браслеты, бусы, серьги. Нагаасур даже блестяшку с туники зачем-то оторвал.
И пока глаза кэрры наливались кровью, а сама она скрученными пальцами не потянулась назад за своим сокровищем, я громко заорала, загребая насыпанные драгоценности двумя руками:
— Тэкеши!
Кажется, муж решил, что меня убивают. По крайней мере, вид у него был бледный и до того кровожадный, что захотелось извиниться и пообещать в следующий раз кричать потише.
Кэрру отодвинули, непочтительно скрутили, мечущийся в истерике хвост нейтрализовали, а меня подняли с кресла, усадили на колени и крепко сжали в объятиях. Я не возражала, наконец-то разглядев в сбросившей маску «леди», сумасшедшую бабулю с перекошенным от ярости лицом. Из нагаасурии словно стержень вынули, что позволял ей до этого держать себя в руках.
— Можешь быстро узнать, что она совершила, чтобы к приезду совета я знала, о чём говорить? — Обратилась к муассаниту, со странной улыбкой наблюдающему за нами.
Тот пожал плечами и, устроившись на своём хвосте, не мигая, уставился на нагаасурию. Когда же Нэреш начал перечислять список преступлений, уже я моргать перестала, смотря на кэрру.
Ядовитая рыбка нам попалась крупного размера. Я даже сначала не поверила, что сеть, опутавшая столицу её рук дело. Просто кивала, быстро записывала, чтобы не забыть, какие подтверждающие документы нужно привести из дома совета Нэо. Вот Инара «обрадуется», когда узнает из-за кого скупила столько рабов. Немного пугал остекленевший взгляд женщины, но жёлтохвостый только плечами раздражённо дёрнул на мою просьбу не убивать её раньше прихода совета. Иначе кто мне поверит?