— Вот и не думай об этом, — заключил муассанит, потянул за волосы, наклоняя ниже к воде и принялся невозмутимо смывать пену. — Широ, кстати, зациклен на твоих эмоциях. Ты же не хочешь его расстраивать своей виной? Ему и так в клане достаётся. Наши способности чем-то похожи, нам обоим нужен якорь, чтобы не потерять себя. Правда, я надеялся, что найду свой позже.
Сразу вспомнилась «зефирка» с подругами.
— Что-то я не заметила, чтобы Широ было плохо, — язвительность в голосе была очевидна. — Может он вовсе не так стремился сбежать из клана, как рассказывал.
— Какая разница, что снаружи? — хмыкнул муассанит, намыливая мне плечи и медленно обрисовывая грудь. — Я бы тоже отсюда сбежал. А ещё лучше оставил после себя пепелище. В этой деревне так много нагаасуров, помешанных на желании выбраться в жизнь получше, что адекватных жителей за ними почти не видно. Юки, кстати, взял на себя смелость вызвать кэрру Ямосато сюда. Всем не терпится уехать.
Айя кэрра Ямосато прибыла через два долгих дня. За это время даже я привычная к змеиному серпентарию скрипела зубами и с трудом сдерживала себя, чтобы не нагрубить. Не знаю, как живётся остальным в этой деревне, но мне было противно видеть зазывающие липкие мужские улыбки в мою сторону и откровенно пожирающие женские на трёх моих мужей. Внимание от нагаасурий досталось не только Широ. Мрачный и неразговорчивый муассанит и сверкающий, как драгоценный металл верховный жрец, тоже оказались замечены, рассмотрены и одобрены. Младшие мужья были распущены, а привычка делиться с подругами, к сожалению, ещё существовала. Пусть и делали нагаасурии сейчас это не так часто и не с такой охотой.
После первого превращения сущность была слишком слаба, чтобы проявить себя полностью или хотя бы покрыть руки чешуёй, но раздвоенный язык и длинные когти периодически пугали самых наглых девиц. Хорошо ещё, что рога остались в демоническом облике. И всё-таки моя половина отличается ото всех, хотя бы тем, что имеет собственное мнение. Не знаю, заработаю я себе раздвоение личности или нет с такой жизнью, но я чётко ощущала, как внутри всё встаёт на дыбы, когда кто-то тянет руки к моим мужьям. И нет, сущность не влюбилась без памяти, в отличие от меня, она чётко уверена, что «это» её добыча и делиться она не намерена.
Зато я была уверена в своих нагаасурах. И пусть Нэреш отказался рассказывать подробнее про странный и немного чудовищный «якорь», но я и сама обратила внимание на то, что раньше было не столь очевидным. Иногда в голове не успевала оформиться мысль, как муассанит уже делал то, что нужно — мягко, ненавязчиво и если бы я не старалась понять во что снова влипла, ни за что бы не поняла, отчего так спокойно и уютно, а в голове летают розовые единорожки. Хотя последнее не исключено, что из-за беременности.
Широ же буквально выводил меня на эмоции: яркие, сильные, светлые. И чем чаще на него кидали взгляды нагаасурии, тем больше стараний прилагал муж. Словно он укрывался моими чувствами, как плащом. В такие моменты глаза моего второго светились радостью и... я не исключаю, что у него тоже кто-то розовый в голове летает.
А вот Тэкеши с Юки воспитанием не страдали и разворачивали девиц раньше, чем они успевали вывести меня и демоническую сущность. И если от первого мужа ничего иного я и не ждала, то мой третий удивил. С девицами Юки был резок и язвителен. Словами хлестал так, что я, услышав в первый раз, челюсть, как говорится, уронила. При этом ни единого оскорбления из его рта так и не вылетело. Зато попыток заговорить со мной, жаждущие тепла чужого тела и влияния необычного дара становилось всё меньше.
Уверенность в Рэйдене была самой сильной. Всё же напутала что-то Великая, когда расу создавала. Вместо материнского, впарила хвостатым отцовский инстинкт. Но и без этого Драгоценный не отступал от меня ни на шаг, хотя я теперь чётко чувствовала голоден малыш или нет. Щемящая нежность во взгляде мужа говорила лучше тысячи слов. У меня внутри всё довольно щурилось в такие моменты и снова голодная сущность реалистичными картинками подсказывала, в какое горизонтальное русло нужно направить эту нежность. После случившегося Рэйден раскрылся полностью, перестав скрывать своё прошлое. Мы провели несколько часов на берегу реки, сбежав от настырных жителей деревни, и жрец, лишившийся маскировочного кольца, не таясь, но всё же опасаясь моей реакции, поделился подробностями прошлой жизни. Скорее всего, Нэреш рассказал, кого держали в клетке, а может, просто намекнул, что я о чём-то знаю. И мой четвёртый наконец заговорил, иногда замирая, чтобы увидеть мою реакцию, иногда, наоборот, торопясь закончить рассказ.
Стало ли отношение к Рэйдену хуже? Однозначно, нет. То, чего он так боялся, не случилось. Никто не отвернулся, не скривил презрительно губы и не счёл чужую жизнь насмешкой богов. Было и было. Прошлое должно оставаться где-то там, за нашими спинами, потому что впереди нас ждала длинная дорога светлого будущего.
Наверное, это были лучшие часы моего пребывания на Ассахаре. Я лежала на покрывале, положив Рэйдену голову на колени, а Широ разминал мне ноги. Хотя слово «баловался» подошло бы больше. Он то гладил их, скользя горячими ладонями вверх, то щекотал подушечками пальцев, а то и вовсе чуть задевал ногтями, из-за чего на моей коже выступали мурашки. Остальные уселись рядом, подсовывая мне самые симпатичные кусочки фруктов. Не было споров и ссор, никто не старался завладеть моим вниманием чуть больше другого, да и в целом отношение мужей изменилось. За три недели моего сна нагаасуры смогли подружиться и понять, что есть более важные вещи, чем ревность и желание уничтожить соперника. Мы действительно стали большой, дружной семьёй, где мужчины выступали одной нерушимой стеной, а я маленьким росточком, который нужно беречь от сильного ветра и палящего солнца. Оказывается, в жизни нагаасуров было и хорошее, по крайней мере, вспоминали они после тяжёлого рассказа Драгоценного только весёлые случаи из детства и юности.
— Ты теперь совсем кольцо носить не будешь? — немного ревниво спросила у Рэйдена, заметив прогуливающуюся неподалёку стайку девиц, не потерявших надежд со мной договориться.
Могу поспорить место у реки никогда ещё не пользовалось такой популярностью. Хорошо ещё охрану догадались взять с собой и она не позволяла никому приблизиться. Даже в столицу возвращаться расхотелось.
— Так нет его больше, — муж рассеянно улыбнулся, смотря в сторону леса. Он уже минут двадцать туда глядел и о чём-то думал. — Великая посчитала свою часть соглашения выполненной.
— А твою?
— А мою продлила до конца жизни. Явилась на следующее утро, после того как нас в доме Ямосато поселили и потребовала, чтобы я глаз с тебя не спускал раз в лесу не сберёг, а не то заставит тебе прислуживать в виде бесплотного духа, — жрец улыбнулся, совершенно не боясь печальной перспективы.
— За что хоть душу продал? — уточнил Юки, угощая меня чем-то очень похожим на земной виноград.
— За свободу от клана и возможность самому принимать решения, планировать жизнь.
— Угу. И вместо свободы она подсунула тебе меня.
— Скорее тебе она меня подсунула, — Рэйден рассмеялся и тихонько потянул меня за прядь. Приподняла голову и встретилась с мужем взглядом, его горячее дыхание опалило мои губы. — А меня она благословила на подвиги в ту самую ночь.
Жрец с намёком положил руку на мой живот и ласково погладил. На губы же обрушился совсем неласковый, напористый и требовательный поцелуй.
— Так, — строгий голос Юки с трудом пробился сквозь затуманенное сознание. — Следующим просить благословение иду я. Готов даже на сделку с теми же условиями.
У меня даже возбуждение от жаркого поцелуя четвёртого мужа бантиком завязалось и притихло. С сожалением оторвалась от сладких губ и поспешила остановить намечающееся безумие. А то ещё очередь распишут и буду я рожать пять раз подряд, если клятва не убьёт.
— Великая дала слово больше не вмешиваться в нашу семью, — выдала я. Даже стыдно немного стало, когда третий муж отвёл взгляд.
Нэреш и Широ смотрели на меня с понимающей усмешкой, Юки немного печально, а Тэкеши, кажется, не успел ещё осознать сказанное. Довольным был только Рэйден. И за это тоже почему-то было стыдно. Ну правда, не могу же я пять раз рожать!
— Больше богиня ничего не говорила? — спросила у Драгоценного, быстро меняя тему. Всё же в должности его вроде не разжаловали, только маскировку отняли.
— Говорила. — Мою уловку заметили, но ничего не сказали. — Потребовала, чтобы жителей лесной деревни не трогали, потому что она претензий к ним не имеет.
— И управление, к сожалению, тоже, — хмуро выдал Тэкеши. — Когда прибыл Киерасу, чтобы следить за твоим состоянием, он привёз с собой записку от Иоши. Все заведённые дела божественным образом исчезли, как и некоторые нагаасуры из камер.
— И что теперь? — я совсем растерялась. Это называется «во всём разберусь»? Да она просто сделала вид, что ничего не было! — Оставляем за спиной сборище заговорщиков? А если они опять бунт поднимут?
— Не поднимут, — лениво зевнув Нэреш. — Мы с Рэйденом ходили в лес. Никто ничего не знает и не помнит. Богиня действительно постаралась. Все нагаасуры уверены, что они всю жизнь мирно жили в этой деревне. Нечисть тоже куда-то делась.
Угу, помню я, что это за нечисть была.
— Рэй... — запнулась, потому что муж снова не сводил с леса взгляда. Даже ладонь в моих волосах замерла. Он вздрогнул и я уже не была уверена, что стоит спрашивать. Но всё-таки: — Рэйден, ты... виделся с братом?
Такое ощущение, будто я ему пощёчину отвесила, так муж дёрнулся.
— Нет. Киана там нет и никто про нагаасура с золотым хвостом не помнит.
— Мы можем его поискать, — осторожно предложила.
— Не стоит. Богиня могла его убить или скрыть, как меня. Я же давно отказался от клана и, кроме вас, мне никто не нужен, — Рэйден наконец отвёл взгляд от леса и посмотрел на меня. В его глазах вспыхнули весёлые искорки. — Лучше подумай о другой родне, которая так активно добивается с тобой новой встречи.