Колдунья держала бриллиант в скрюченных пальцах, и глаза ее из серебристых снова сделались черными. При этом облака и лицо призрачного Шэдоуса куда-то исчезли. Стены хижины вернулись на свое прежнее место, и из груди собравшихся дагов вырвался вздох сожаления. Бахудова встала и вытянула перед собой руки, призывая присутствующих к тишине. Все послушно последовали воле колдуньи.
— Мой рассказ еще не закончен. Если я слишком много говорю во время-орин, не зная конца повествования, я прерву его для вас.
Сказав это, колдунья остановила свой взгляд на мне.
— Зеркало по имени Корвас.
— Да, — ответил я осторожно.
Бахудова подняла вверх руку с зажатым в ней бриллиантом стоимостью в полмиллиона рилов так, как будто это был жалкий медный грош, и проговорила:
— Верни мне конец рассказа. Если сделаешь это, то камень твой.
— А как я узнаю, что добрался до конца твоего рассказа? — полюбопытствовал я.
— Волшебная шкатулка скажет тебе. Согласен?
— Конечно…
Не успел я договорить, как оказался верхом на лошади, мчавшейся галопом во весь опор сквозь зловещую лесную чащу. Захотелось пощупать лоб, чтобы выяснить, не ударило ли меня веткой между глаз. Меня так и подмывало спросить других людей, бывали ли они там, где побывал я. Однако, летя как стрела сквозь лесную чащу, преследуемый свирепым капитаном гетеринских стражников, я был способен только на одно — крепко прижимать к себе волшебную шкатулку, которая нашептывала мне:
— Я с тобой, пригнись пониже.
ГЛАВА 12
В тот холодный вечер наш отряд едва не загнал своих лошадей. Когда мы добрались до гребня тропы, ведущей к горной деревушке Нита, их бока блестели от пота. Нашим взглядам открылась дорога, которая должна была привести нас в страну омергунтов. Петляя среди гор, она уходила куда-то вдаль на северо-запад. Меру подъехал ко мне, но обратился сразу к Синдии:
— Если повезет раздобыть там свежих лошадей, мы сможем увеличить расстояние между нами и гетеринским капитаном. — Он повернулся в седле, смерил внимательным взглядом преодоленный нами участок тропы и повернулся к Рошу: — Отправляйся с остальными в деревню. Мы с Айсеном и Харой проедем немного назад, оставим кое-какие подарки капитану и его людям. Чем дольше нам удастся задержать их, тем больше шансов спастись.
Судя по всему, Рош был не совсем согласен с планом Меру, однако все-таки поинтересовался:
— После того, как мы достанем свежих лошадей, нам нужно будет дожидаться вас?
— Нет, не надо. Если через два часа мы не догоним вас, значит, не вернемся вообще.
Рош согласно кивнул, и Меру вместе с Айсеном и Харой поскакали обратно. Что касается меня, то я мысленно парил где-то в облаках. Голова моя была занята дагами и бриллиантом Бахудовы. Кроме того, в ней теснилось, наверное, с полмиллиона самых разных вопросов. Однако я был слишком утомлен путешествием, чтобы серьезно размышлять над каким-либо из них. После того, как мы перебрались через горный поток и направили своих лошадей в Ниту, я уже еле держался на ногах. Когда мы въехали на пыльную деревенскую улочку, я почуял дивные ароматы готовящейся на огне еды, смешанные с запахами дыма и свежераспиленного дерева. Упоительные ароматы напомнили мне о моем давно пустом желудке. Я вспомнил, что последнее, что я съел, была памма, которой накормила меня моя добрая дагская сиделка. Каша эта прочистила все мои внутренности — если, конечно, мы на самом деле побывали у дагов. В любом случае, в какой бы мы реальности ни побывали, сейчас я испытывал жуткий голод. В ту самую секунду, когда я собрался спросить у Синдии о еде, моя обожаемая нантская жрица бросила Рошу поводья лошадей, на которых восседала она сама вместе с малышом Тайю.
— Руутер и Корвас, — обратилась она к нам, — вы оба сейчас передадите поводья Рошу.
Передав стражнику поводья наших лошадей, я отвязал от седла шкатулку, и мы спешились.
— Найдите свежих лошадей и отправляйтесь на здешний постоялый двор. Мы будем ждать вас там.
— Для Меру, Айсена и Хары тоже найти свежих лошадей?
Глаза Роша были скрыты наброшенным на голову капюшоном, а голос не выражал ровно никаких чувств. Последовала чрезмерно затянувшаяся пауза, которая поведала мне лучше всяких слов о том, что я понимаю в происходящем далеко не все.
Синдия посмотрела на Роша долгим немигающим взглядом и наконец ответила:
— Конечно.
— Мне понадобится еще немного золота для покупки трех свежих лошадей.
Синдия протянула ему небольшой кошелек. Рош развернулся и, ведя лошадей в поводу, зашагал по улице по направлению к лесопилке. Я принялся разглядывать окружающую местность, а Синдия повела Тайю к какому-то ближайшему зданию. Мы с Руутером последовали за ними. Поскольку проводник шел впереди меня, я счел необходимым деликатно упомянуть об исходившем от него запахе.
— Послушай, друг мой Руутер!
— Да, мастер Корвас?
— Ты воняешь.
— Спасибо, мастер Корвас.
Лицо нашего омергунта озарилось горделивой улыбкой, но тут я заметил, что Синдия и Тайю приблизились к постоялому двору и вошли внутрь. Когда я взглянул на вывеску, висевшую над входной дверью, у меня возникло ощущение, что мы все еще не добрались до страны омергунтов. На доске была изображена дубина, и вся она была заляпана чем-то красным. Под рисунком красовалась надпись: «Кровь и дубина».
Мило, очень мило, подумал я. Просто очаровательно. Следом за Синдией я шагнул за порог. Царившая здесь атмосфера показалась удивительно знакомой: чадящий очаг, оглушительный гул голосов, каждый сантиметр пространства занят подвыпившими погонщиками, лесорубами, рудокопами и прочим развеселым людом. Владельцем корчмы оказался сухопарый мужчина с длинным, удивительно грустным лицом. Синдия о чем-то переговорила с ним, сунув ему в ладонь несколько серебряных монет, и он провел нас в отдельную комнату, где шум, доносившийся из корчмы, звучал уже не так громко.
Мы сели за дощатый стол, на котором вскоре появились блюда с булочками, сыром, фруктами и различными закусками. Синдия взяла булочку и крошечный кусочек сыра, Тайю выбрал себе яблоко, Руутер развязал привязанный к поясу мешочек, извлек из него несколько орехов, которые тут же положил к себе на тарелку. Наблюдая за этими малопривлекательными приготовлениями к священному ритуалу поглощения пищи, я все еще плохо представлял себе, чем именно ограничусь, утоляя свой волчий аппетит.
Я уже был готов набрать себе побольше из всего, что находилось на столе, когда взор мне затуманила стоявшая рядом с моей тарелкой шкатулка. Единственное, что я мог четко различить, были слива, крошечный кусочек дичи, булочка и скромный ломтик сыра.
— Этого мне маловато, — прошептал я, обращаясь к шкатулке.
— Это все, что тебе нужно, — ответил мне удивительный подарок Олассара. — Отдай мне остаток твоего голода.
Я посмотрел на Синдию, которая также ответила мне взглядом.
— Почему вы на меня смотрите?
— Интересно, что вы будете делать. Я бросил взгляд на шкатулку.
— Я буду не я, если позволю какой-то деревяшке командовать мною!
— Божественная шкатулка, Корвас, никем не командует, она всего лишь предлагает.
Услышав это, я расхохотался.
— Да, верно, но если я откажусь от ее предложения, то какому же наказанию эта шкатулка меня подвергнет?
— Никакому. Шкатулка лишь предлагает выполнить то, что вам нужно, — во избежание всевозможных бедствий. Если вы откажетесь последовать совету, то бедствие обрушит на вас не шкатулка, а уже сама реальность.
Мне припомнились случаи, когда я наедался так, что живот раздувался как барабан, а ребра буквально начинали трещать от избытка съеденного. При этом все внутри начинало болеть. Однако, помимо этого, переедание обычно сопровождалось каким-то сонным ощущением упадка духа, помутнения сознания и отвращения ко всему и вся. Возникало ощущение, будто кто-то другой, а не я сам, поглощает пищу. Мне начинало казаться, что уже пища поглощает самого едока. Это и было настоящее бедствие.
Я взял предложенные мне «яства» и положил их себе на тарелку. Мне показалось, что всего еды получилось не слишком-то много.
— А что, если этого все-таки окажется мало?
— Этого будет достаточно, — усмехнулась Синдия. — Если вы все-таки почувствуете себя голодным, отдайте ваш голод шкатулке.
— Именно это шкатулка и посоветовала мне сделать.
— Хороший совет. Только не забывайте о том, что второй раз один и тот же добрый совет выслушивают только глупцы.
Я без звука отдал свой голод волшебной шкатулке, откусил кусочек сыра и хлеба и принялся нарочито медленно жевать, наблюдая за тем, как «пируют» мои спутники. Синдия потягивала что-то из стоявшей перед ней чашки, и я настоял на том, чтобы она позволила мне попробовать этот якобы вредный для меня напиток. Оказалось, что это всего лишь подслащенная вода.
Руутера, который грыз свои черные орешки, я спросил:
— Ты не собираешься возвращаться обратно?
Проводник отрицательно покачал головой и усмехнулся:
— Я отправляюсь вместе с вами в страну омергунтов.
От него по-прежнему исходила жуткая вонь. Я откусил еще один кусочек сыра и посмотрел на Синдию.
— Ну что?
— Вы о чем, Корвас?
— Что сейчас происходит на самом деле?
Лицо красавицы-жрицы осветилось самой что ни на есть лукавой улыбкой.
— Вы становитесь настоящим философом, Корвас. Огромное количество великих мыслителей всю свою жизнь бились над ответом на этот вопрос.
— Вы же понимаете, что я хотел сказать.
— Возможно, но не могли бы немного уточнить ваш вопрос?
Я подумал, что Синдия по-прежнему насмехается надо мной, и показал на Тайю.
— Каким образом он может быть моим братом-близнецом?
— Вы появились на свет от одной и той же матери в один и тот же день. Это и делает вас близнецами.
— Но я же взрослый, я значительно старше его. К тому же он совсем не похож на меня.
— До этого обеденного стола, Корвас, вы с Тайю добрались раз