— Мастер Деломас велел мне не расспрашивать ни о чем эту даму и ее спутника.
Лем Вайл улыбнулся.
— Интересно, почему? Вы ведь не в ладах с королевской стражей, дружище Корвас, верно?
Не успели слова возражения сорваться с моих губ, как Лем Вайл понимающе кивнул:
— Все ясно. Судя по вашей смуглой коже и прямым волосам, ваши предки родом из Амриты. Верно?
— Да, вы угадали.
— Однако мне кажется, что вы плохо знаете или вообще не знаете вашего родного языка. Ваш выговор говорит о том, что вы происходите из каких-то не слишком богатых районов Искандара. В то же время вы стараетесь говорить правильно, как образованный человек. Отсюда напрашивается вопрос: каким образом он попал в долину омергунтов? Где он встретил эту рослую девушку? Каким образом их обоих занесло на борт «Шелкового призрака», направляющегося в Амриту? Почему ему благоволит Деломас? Почему он заплатил за их проезд и просил не задавать лишних вопросов?
Мне показалось, что у меня дымится воротник.
— Для начала мне хотелось бы получить кое-какие объяснения.
— Я не хотел обидеть вас, дружище Корвас.
— А я и не обиделся, дружище Вайл, — отозвался я, сжимая рукоятку ножа. Прежде чем успел хотя бы на дюйм вытащить его из кармана, я почувствовал, как мне в шею уперлось что-то острое. Повернув голову, я увидел, что красотка Тах прижимает прямо к моей яремной вене тонкий, как иголка, кончик кинжала.
— Пожалуйста, не делайте этого, — сказала она.
Я вытащил из кармана руку — в ней, естественно, ничего не было. Тах одобрительно кивнула и спрятала кинжал в какое-то тайное место, в котором он до этого находился. В моей голове мелькнула мысль — порою страх не такая уж бесполезная вещь, особенно для того, кто хотел бы пережить этот обед.
— Так вы, значит, заодно? — продолжил Вайл.
Вспомнив о Нантерии и волшебной шкатулке, я вытянул перед собой руки:
— Видите ли…
— Значит, вас больше? Сколько? Пятеро? Трое? Нет, пожалуй, четверо. Очень хорошо. В нашей маленькой, но дружной компании двое других должны быть созданиями более духовными. Вот эта самая шкатулка, случайно, не одна из тех двух?
— Я…
— Мне все ясно. — Вайл понимающе кивнул. — Тогда второй — призрак, демон, тролль, бог, богиня. Значит, богиня. — Лем Вайл стал медленно поворачивать голову, и вскоре его лицо оказалось перед лицом Абрины. — Герой и Разрушитель? — Великанша улыбнулась, и Вайл перевел взгляд на меня. — А вы Проводник?
— Сейчас…
— Да, вы правы, сейчас это все имеет особый смысл. — Он поднял палец. — За вами гонится Третия, нет, не она… капитан Шэдоус, потому что Деломас просил не задавать мне никаких вопросов. — Вайл откинулся на спинку кресла и сцепил на животе пальцы рук. — Я всегда считал пророчество о Герое и Разрушителе обычным мифом.
Абрина и капитан Абзу одновременно рассмеялись.
— Превосходно, Вайл! — воскликнул капитан.
Лем Вайл потер виски и сказал:
— Позвольте мне вспомнить, не забыл ли я слова пророчества: «Ведомый Зеркалом Второго, Герой будет найден Вторым, который будет выбран отцовской рукой, будет храним Первым, удостоится любви Зеркала и будет сожжен Зеркалом для того, чтобы быть поглощенным дымом».
Он открыл глаза, опустил руку и в который раз посмотрел на меня своим тяжелым взглядом.
— Я что-то забыл? Нет. Нечто другое. — Вайл улыбнулся. — Располагая временем и терпением, дружище Корвас, я мог бы достать точный текст пророчества и узнать причины, по которым оно отличается от хорошо известного нам варианта. Могли бы вы избавить меня от этого?
Я медленно покачал головой.
— Вы опасный человек, Лем Вайл. Неудивительно, что вас редко приглашают в гости.
— На самом деле, дружище Корвас, я вовсе не опасен. Просто вы меня боитесь. В этом-то вся разница.
Я посмотрел на Тах.
— Теперь понимаю, как общение с… этим человеком могло повлиять на вас. — Ее губы заслонили для меня весь остальной мир. — Впрочем, если хорошенько поразмыслить, становится понятно, почему общение с вами может так повлиять на других людей.
— Неужели существует причина, способная помешать нам услышать ваш вариант истинного пророчества? — с улыбкой спросила Тах.
Я поочередно оглядел всех присутствующих.
— Не вижу ни единой. — Помолчав какое-то время, я продекламировал когда-то читанный текст:
Дитя, усыновленное храмом,
Хранимо Дымом,
Дабы оградить Ищущего от всех напастей,
Пока Дым не освободит Дитя,
Чтобы отдать Ищущего
Его собственному отражению.
Ищущий отыщет Меч
И себя самого рядом с ним
Прежде, чем Манку из Страны,
Лежащей там, где восходит Солнце,
Разрушит весь мир.
На кончиках пальцев руки Итара
Там, где плавают лавандовые листья,
Разрушитель сойдется в поединке с Мечом,
И в живых останется только один из них.
Весь мир погибнет.
Когда я закончил, Лем Вайл все еще процеживал слова пророчества сквозь мелкие ячейки сети своего удивительного дара. Я почувствовал, как рука Тах коснулась моей левой руки.
— Так Меч — это не мужчина?
— Об этом ничего не сказано.
Губы Вайла беззвучно шевелились, глаза подняты к небу:
«…Ищущий — к Зеркалу / Ищущий отыщет Меч / И более того — себя самого рядом с ним…» Послушайте, дружище Корвас, в этом варианте нет никакого Проводника, если, конечно, вы не Ищущий и не Отражение Ищущего.
— Как приятно узнать о себе что-то, чего сам не знаешь!
— Ищущим был ваш брат-близнец, верно? Примите мои соболезнования по поводу его утраты.
Я скрестил на груди руки и нахмурился, задумавшись о том, куда следует обратиться, чтобы пополнить награду, назначенную за голову Лема Вайла. Вайл поставил локти на стол и оперся подбородком на сцепленные пальцы.
— Вы верите в пророчество, Корвас? Вы верите в существование Манку? Вы верите в то, что наступит конец света, если кто-то не уничтожит Великого Разрушителя?
Я поспешил заглянуть в глубины собственной души.
— Нет. Я не особенно верю во все то, о чем вы меня сейчас спросили. Я верю в то, что капитан Шэдоус достаточно верит в это, чтобы убить Абрину и меня.
— Вы сказали правду, Корвас, сказали именно так, как вы ее понимаете. И все же часть вашего существа уверена в том, что все-таки вы говорите неправду.
Я всплеснул руками в нарочитом жесте отчаяния.
— Что же вам от меня нужно? В течение своей недолгой жизни я не верил ни в каких богов! Однако в последние несколько дней я повидал немало такого, что можно объяснить лишь их существованием.
С этими словами я поставил на стол волшебную шкатулку.
— Вот всего лишь один пример. Это что — обычное волшебство, или сам бог находится внутри этой штуковины? Она ведет себя как бог и говорит как настоящий бог и, как настоящий бог, приводит в недоумение. С другой стороны, это всего лишь шкатулка. Я сам когда-то изготавливал из коробочек-конфетниц добротные волшебные шкатулки. Возле меня когда-то стояла и разговаривала со мной самая настоящая богиня, но я скорее готов поверить в то, что бредил или сошел с ума, а не видел ее на самом деле. Видимо, я все-таки потихоньку схожу с ума.
— Корвас, тот, кого называют зиусу, способен угадать ложь, даже если говорящий уверен в том, что говорит правду. В вашем случае вы как раз и считаете ложь правдой.
— Я в своей жизни часто ошибался и совершил немало промахов. И совершу еще столько же, прежде чем навсегда покину этом мир. Какую именно ошибку вы имеете в виду?
— Мне кажется, вы не правы, считая, что всю свою жизнь не верили в богов. На самом деле вы очень даже сильно верите в них.
С моих губ сорвался невольный смешок.
— А теперь у меня есть все основания назвать лжецом вас, Вайл. — Я указал пальцем на Тах. — Почти.
Телохранительница Вайла пожала плечами.
— Можете называть его как хотите. Я всего лишь телохранитель этого человека, а не цензор. Просто не забывайте останавливаться, когда собираетесь сказать острые слова. Острые инструменты — совсем другое дело.
Я посмотрел на Вайла.
— Так что вы говорили?
— Я говорил о лжи, которую мы говорим сами себе, — откликнулся Вайл. — Она наносит самый большой вред. Ведь вы испытываете огромную боль, верно?
— Нет.
— Неужели? — Вайл поджал губы, кивнул и погладил бородку. — Вы помните ваших родителей?
— Конечно, помню.
— Значит, только одного из них, отца. Так?
— Откуда вам это известно?
Вайл сделал нетерпеливый жест рукой.
— Самое главное в вашей лжи — это то, что она безжалостно душит ваше настоящее.
— Любопытно, что вы хотите этим сказать?
— Отлично. Вы отчасти солгали, когда я спросил вас, знали ли вы ваших родителей. Вы ответили утвердительно, хотя знали одного из них. Это должен быть ваш отец, поскольку вы являетесь Зеркалом. — Вайл, видимо, заметил, что мое лицо приняло удивленное выражение. — Вы — Зеркало Второго, вы — его брат-близнец, а Второй «будет выбран отцовской рукой». А теперь давайте продолжим. Ваша мать умерла при родах? Так?
— Так.
— И вот еще что. Ваш брат — он ведь ваш близнец?
— И что из этого следует?
Лем Вайл потер подбородок и смерил меня долгим, изучающим взглядом.
— Вам известно, что он умер — нет, что он был убит? Ваш отец убил его… вернее, позволил убить его? Но все-таки Тайю остался жив, иначе Ищущий никогда не смог бы отыскать того, кого называют Мечом. Однако сейчас вашего брата уже нет в живых. — Вайл отпил из чашки с чаем и продолжил: — Если сложить вместе все, что нам известно, то получается следующая картина — мы имеем дитя, потерявшее мать, которое разлучили с братом-близнецом сразу после рождения обоих. Поскольку отец амританин, то у ребенка должна быть очень смуглая кожа, а сам он воспитан в главной вере Амриты — в духе итарийской религии. Дети часто обзывали его обидными кличками и постоянно избивали. Не понимая истинной роли отца в древнем пророчестве, ребенок обвинял его в том, что это отец является виновником преследований, что он виноват в смерти брата, даже в том, что это отец одарил его смуглой кожей. Поэтому он в самом юном возрасте убежал из дома и стал жить на улице. Сколько вам тогда было лет, Корвас?