я было достаточно времени, чтобы все обдумать и проанализировать. Можешь сколько угодно спорить со мной, но ты боролась не просто против ядерной угрозы, ты вела войну против меня.
Кейт страстно хотелось сказать «Нет!», но она слишком хорошо понимала, что Джейк совершенно прав.
— Я действительно обижалась на тебя, — согласилась она, — и готова признаться в этом, но, Джейк!..
Она хотела сказать, что изменилась за это время, научилась правильно понимать свои собственные чувства, но, услышав, что к дому подкатил автомобиль, промолчала. Ревнивая мысль, что к Джейку приехала Рита, тут же улетучилась, потому что из машины вышел незнакомый мужчина.
— Твой друг Бернс, — презрительно бросил через плечо Джейк. — Замечательный момент выбрал для своего визита. Что ты сделала, пока меня не было? Позвонила ему, чтобы он приехал за свежей информацией?
Гарольд Бернс? Что он мог делать здесь, изумленно спросила себя Кейт. Меньше всего на свете в эту минуту она хотела видеть издателя злополучной газеты.
Джейк, не дожидаясь звонка, открыл дверь и вышел за порог. Он снова был собранный и очень серьезный.
— Я слышал, на станции что-то произошло? — без всяких предисловий спросил Бернс, хотя, как заметила Кейт, при виде ее глаза его заметно округлились.
— Подозрение на радиационную утечку, — холодно сказал Джейк. — К счастью, не подтвердившееся. Произошел сбой в контролирующей аппаратуре, и один из датчиков выдал ложную информацию.
— Извините, но как можно убедиться, что вы говорите правду? — не сдавался Бернс. — Мы уже знаем, что в прошлом на станции уже случались серьезные происшествия.
— Был ряд упущений в организации системы безопасности, о чем я сообщал на заседании комитета, — холодно уточнил Джейк. — Они не настолько серьезны, как это пытались представить вы, и не выходят за рамки государственных нормативов безопасности. Если я о них заговорил тогда, то лишь потому, что хотел бы со временем иметь все основания сказать, что эта АЭС — самая безопасная атомная станция в мире.
— Не слишком ли легкомысленное заявление для делового человека? Разве не является вашей первейшей целью повышение эффективности и производительности станции?
— Да, это одна из главных моих целей, — согласился Джейк. — Но, как я понял за время моего пребывания в Америке, безопасность и рентабельность должны рассматриваться как единое целое.
— Вы хотите сказать, что информация, которую мы только что опубликовали, не вполне корректна?
— А вот тут уже мне хочется сказать несколько слов, — прервала его Кейт. — Во время нашей беседы в рождественский сочельник я подтвердила, что действительно являюсь членом движения за ядерное разоружение, но ваша ссылка на то, что я сообщала вам конфиденциальную информацию о работе АЭС, совершенно беспочвенна. Мы с вами вообще не говорили об этом.
По-видимому, она застала Бернса врасплох. Издатель явно не ожидал, что она заговорит на эту тему.
— Я требую, чтобы вы напечатали опровержение, — решительно сказала она. — Видите ли, мне известно, откуда вы получили эту информацию.
Бернс побледнел, но тут же взял себя в руки.
— Дорогая моя! — медленно заговорил он. — Вы сами признались только что, что рассказали мне о своем видении проблемы ядерного разоружения. Полагаю, вы могли не запомнить всех деталей нашей беседы. Алан — такой гостеприимный хозяин…
Он явно намекал на то, что Кейт на вечере была слишком подвыпивши, чтобы запомнить, о чем они беседовали. Глаза Кейт негодующе вспыхнули, но он уже продолжал:
— Кроме того, мне пришло в голову, что за этой историей стоит нечто большее… Признаться, вас я меньше всего ожидал увидеть здесь этим утром.
— Я пришла сюда, чтобы… чтобы…
— …чтобы рассказать мне, что она не имеет никакого отношения к публикации в вашей газете, — закончил за нее Джейк.
— Но что вас не устраивает, мисс? Вы сами признавались, что находитесь по разные стороны баррикады. Зачем вам понадобилось в чем-то заверять мистера Харви? Статья — лучшая реклама для вашего дела! — сказал он, буравя Кейт глазами. — И потом, газета вышла еще вчера…
— И вчера вечером Кейт пришла, чтобы увидеться со мной, — спокойно закончил Джейк и, обвив рукой ее талию, спросил: — Не так ли, дорогая?
— Так-так! — потер руки Гарольд Бернс. — Значит, в этой истории завязан любовный треугольник! Интересно, интересно!
Мужчины еще минут десять проговорили, а Кейт сидела в гостиной, пыша злобой и яростью.
— Как ты мог?! — набросилась она на Джейка, едва тот снова появился в гостиной. Ты заставил его поверить…
— …будто мы провели вместе эту ночь? — спокойно спросил Джейк. — А разве это неправда? Ты действительно вчера вечером пришла ко мне…
— Чтобы объясниться по поводу статьи! — яростно оборвала его Кейт. — Я…
— Ты не собиралась спасть со мной? Не припомню, однако, хотя бы одного протестующего возгласа с твоей стороны, — сказал Джейк и сухо и вымученно усмехнулся. — Если честно, Кейт, эта ночь была лучшей в нашей жизни. Ты впервые вела себя, как настоящая женщина. Но почему? Что ты хотела?..
— Ничего! — вырвался у нее пронзительный крик. Почему он не верит ей, с отчаянием подумала она. — Неужели невозможно поверить, что я, возможно, всего лишь… — Люблю тебя, хотела сказать она, но во время сдержала свой предательский язык и закончила: —… я всего лишь хотела тебя?
Затаив дыхание, она ждала, что скажет в ответ Джейк.
— Может быть, и так, — наконец сказал он. — По крайней мере, я определенно хотел тебя. За два года разлуки я ни разу не прикоснулся к женщине. Не мог, и все тут. Такую власть ты надо мной имела, Кейт.
От неожиданного признания Джейка по коже у нее пробежали мурашки, но он говорил не о любви, и не любовь она видела в его глазах, когда он повернулся к ней. Холодные и пустые, они смотрели так, словно она была для него чужим человеком, и последние надежды на то, что Джейк ее любит, угасли в душе Кейт.
Джейк не любил ее, иначе не смог бы говорить так холодно и равнодушно об этой ночи. Если что-то и дала им физическая близость, то это ощущение катарсиса. Теперь же он был полностью свободен от привязанности к ней, в противном случае разве дал бы он повод Гарольду Бернсу считать их любовниками? Разве не понимал он, как это отразится на отношении к ней жителей городка и ее коллег по антивоенному движению?
— В чем дело, Кейт? — спросил он тихо. — Ты прикидываешь, что произойдет с твоей репутацией после того, как Бернс доведет до публики мои откровения? Что ж, ты не первая в таком положении. Теперь ты понимаешь, каково было мне, когда ты настаивала на том, чтобы сделать достоянием гласности свою принадлежность к антиядерному движению? — яростно спросил он. — Когда я стал искать работу в Штатах, мне все это припомнили. И знаешь, что подумали мои коллеги? Они решили, что твое присутствие разлагающе действует на меня, что ты рано или поздно могла вывести меня из себя, возможно, даже заставила бы примкнуть к племени ядерных саботажников.
— Думаю, ты вскоре смог продемонстрировать им, как они заблуждались, — парировала Кейт, ничем не выдавая боли, пронзившей ее. — Ты, разумеется, рассказал им, как мало ты считаешься с моим мнением. Ну да, я ведь была всего лишь глупой девчонкой, не более того!
Почувствовав, что еще немного, и она заплачет, Кейт круто развернулась и вылетела на улицу.
Поездка в Лондон на показ весенних образцов свитеров и джемперов была для Кейт как глоток кислорода в душном воздухе повседневных будней, хотя мысли ее снова и снова возвращались к Вулертону. Свитеры Кейт успели завоевать рынок, и она с радостью принимала заказы на оптовые партии.
Получилось так, что она успела завершить все свои дела на день раньше запланированного срока, и тогда, повинуясь импульсу, она позвонила крестной на Лазурный берег. Когда она услышала знакомый девичий голос Нормы, к глазам ее невольно подступили совершенно неуместные слезы.
Услышав, что Кейт в Лондоне, Норма взмолилась, чтобы она осталась там еще на один день.
— У меня билет на вечерний рейс. Знаешь, я всегда любила провести пару дней в Лондоне после Рождества перед тем, как ехать в Сент-Мориц.
Кейт вспомнила, что крестная и в самом деле каждый год в это время посещала какой-нибудь роскошный курорт неподалеку от Лондона, и невольно ухмыльнулась. Милая Норма, она совершенно не менялась с годами! Пообещав встретить ее в Хитроу, Кейт позвонила дежурному администратору и попросила продлить ее пребывание в гостинице.
Норма вышла из зала досмотра, закутанная в роскошную соболью шубку. Ее светлые волосы были уложены в безупречную прическу, а личико, гладкое и румяное, как у восковой куклы, светилось лучезарной улыбкой. Она восторженно расцеловала Кейт, обнимая ее так порывисто, будто через минуту кому-то из них предстояло отправиться в пожизненную ссылку.
— Кейт, ты похудела! — укоризненно заметила Норма.
— Мне всегда казалось, что женщина не может быть слишком худой, — сухо отозвалась Кейт. На что она точно не рассчитывала, так это на материнское внимание крестной.
Вместе с Нормой Кейт отправилась в Дорчестер, где Норма забронировала апартаменты. Уступая уговорам крестной, Кейт пообещала остаться на ужин.
— Но я не захватила с собой ничего, хотя бы отдаленно напоминающего вечерний туалет, — предупредила она.
— Я тебе одолжу что-нибудь из своего гардероба. Ты так похудела, что вполне влезешь вот в это.
«Это» оказалось моделью от Коко Шанель, и при виде округлившихся глаз Кейт Норма сказала уклончиво:
— Да, понимаю… но это был подарок. Ах, Кейт, Кейт… Я снова думаю о том, чтобы выйти замуж.
Кейт уронила на пол тени для век и изумленно уставилась на Норму. Она привыкла видеть вокруг крестной нескончаемую вереницу поклонников, но со времени ее последнего развода прошло уже немало времени.
— Замуж? — эхом откликнулась она.
— Ну да! — жизнерадостно закивала головой Норма. — Он тебе понравится. Немец, сказочно богатый, но, что гораздо, гораздо важней, — очень милый. Я никогда не рассказывала тебе про своего первого мужа. — Она чуть скривила губы. — В общем, чтобы не вдаваться в детали, скажу только, что брак не удался. Ему было сорок, мне восемнадцать. Мои родители располагали немалым капиталом, а он был на грани банкротства. Вначале все было не так уж плохо. Я всегда могла опереться на родителей и на твою мать, но затем папа и мама умерли, деньги кончились, и Рольф… Рольф стал просто зверем!..