— И это правда, — согласился Киней. — А еще ты сможешь легко подчинить своих старых врагов в Фессалии, Македонии и Греции. Ты станешь властелином всех этих народов. А когда выполнишь все эти планы, что тогда?
— А тогда, — сказал Пирр, — мы заживем мирно и спокойно, будем пировать и веселиться.
— У тебя уже есть все для того, чтобы жить в мире и спокойствии, пировать и веселиться. Так зачем пускаться в опасные походы, подвергать себя бесчисленным рискам, проливать море крови и в конце концов не получить ничего, кроме того, что ты уже имеешь?
Пирр взъерошил пятерней густой ежик волос, усмехнулся и ответил Кинею, заканчивая спор:
— Жизнь — это движение! Все живое движется. И в этом смысл. Мы молоды и должны сражаться, такая у нас судьба! Возьми лучших воинов и отправляйся в Тарент.
— Пусть будет по-твоему, мой царь, — ответил Киней.
Утром Киней с небольшим отрядом на кораблях послов отплыл в Тарент. Пирр энергично приступил к формированию своей армии. Через две недели двадцать слонов, три тысячи всадников и около сорока тысяч пеших воинов погрузившись на корабли, отправились в плавание.
Наверное, боги решили испытать молодого царя. Небо над морем затянуло тучами, и начался чудовищный шторм. Корабль Пирра в одиночестве сумел достичь берегов Италии, но потерпел крушение. Пирр бросился в море и попытался вплавь добраться до берега. За ним, в поисках спасения, последовали и воины. Эта попытка стоила многим жизни.
К утру шторм утих и Пирр восславил богов, увидев на горизонте паруса кораблей. Увы, его радость оказалось преждевременной. От огромной армии у Пирра остались парочка слонов, пять сотен всадников и две тысячи пехотинцев. Рассчитывая на армию, обещанную тарентийцами, не унывая, он направился к Таренту.
На пол дороги до Тарента его встретил Киней со своим отрядом. Увидев с царем столь малочисленное войско, он удивился:
— Мой царь, где же армия, с которой мы покорим Италию, а потом и пол мира? — Пирр улыбался.
— Армию нам обещал Тарент. — Услышав такой ответ, Киней нахмурился.
— Тарент не даст того, что обещали нам его послы. Города к западу от Тарента напуганы победами тусков и не спешат отсылать своих воинов. — Он хотел напомнить Пирру о злом роке, связывающем род Пирра и Италию, затем предложить оставить эту затею, но, видя, что даже эта новость не сломила решимость царя, промолчал.
Пирр въезжал в Тарент, словно уже победил тусков. Тарентийцы встречали эпирского царя с воодушевлением и ликованием. Впрочем, радовались жители города недолго. Пирр железной рукой стал править городом, будто находился в родном Эпире. Всех мужчин способных носить оружие призвали в армию, и военачальники Пирра тренировали их с утра до ночи. Пирр закрыл все увеселительные заведения и приказал воинам всех праздно слоняющихся по городу, отправлять на ремонт городских стен.
Тарентинцы возражали, но им пришлось подчиниться, правда, некоторые вообще покинули город. Разумеется, бежали безвольные и подавленные, в то время как более стойкие и решительные остались. Организуя войско, Пирр не забывал и о городском укреплении. Он привел в порядок стены и ворота, расставил часовых. Так или иначе, положение в Таренте вскоре радикально изменилось. Из беззащитного города, населенного любителями праздности и удовольствий, он превратился в хорошо укрепленную и обороняемую дисциплинированным, надежным гарнизоном крепость.
Когда Пирру сообщили, что большая армия тусков под предводительством консула Мариуса Мастамы в трех днях пути от Тарента, он, не медля, выдвинулся навстречу.
Глава 29
Италийский полуостров по большей мере покрыт холмами, а Пирру для сражения с тусками была нужна равнина. Он рассчитывал на фалангу, способную свести на нет манипулярное построение этрусских легионов, эффективное, по его мнению, только в сражениях с варварскими народами, атакующими толпой.
Свой лагерь он устроил на равнине между Пандосией и Гераклеей. Узнав, что этрусски остановились неподалеку за рекой Сирисом, Пирр верхом отправился к реке на разведку, осмотрел охрану, расположение и все устройство римского лагеря. Увидев царивший повсюду порядок, он с удивлением сказал своему приближенному Мегаклу, стоявшему рядом: «Порядок в войске у этих варваров совсем не варварский. А каковы они в деле — посмотрим».
Мегакл, знающий мнение Кинея и то, что тот предостерегал Пирра от войны в Италии, счел лучшим для себя промолчать.
— Оставь у реки охрану. Нам стоит дождаться союзных лукан. Если туски полезут в реку, атакуй.
— Слушаюсь, господин — ответил Мегакл, и тут же послал одного из своих всадников за тарентийским ополчением.
Сирис — мелкая речушка. Когда туски начали переходить реку сразу в нескольких местах, греки, боясь окружения, отступили. Узнав об этом, Пирр встревожился еще больше. Он приказал своим военачальникам построить пехоту и держать ее в боевой готовности, а сам во главе трех тысяч всадников напал на строящихся после переправы тусков.
Заметный отовсюду красотой оружия и доспехов, Пирр делом доказывал, что его слава вполне соответствует его доблести, ибо, сражаясь с оружием в руках и храбро отражая натиск врагов, он не терял хладнокровия и командовал войском так, словно следил за битвой издалека, поспевая на помощь всем, кого одолевал противник.
Тем временем подошла построенная фаланга, и Пирр сам повел ее на этрусские легионы, стоящие в ожидании атаки. Фаланга двигалась медленно, и казалось, что по равнине, поросшей чахлой травой, идут не люди, а несокрушимый, ощетинившийся сарисами железный каток.
Мариус Мастама перестроил манипулы, расположенные в шахматном порядке в подобие фаланги, но устоять легионам такое построение не помогло. Удар греков смял оборону тусков и те побежали. Но только стоило фаланге Пирра распасться на преследующую тусков толпу, как бегство легионов прекратилось. Центурионы во всю орудовали палками и не без результата. Вскоре грекам пришлось отступить: уж слишком легко организованные и мобильные отряды тусков истребляли преследующих их греков. Пока легионерам Мариуса противостоял лес сарис, их гладиусы были бессильны, теперь мечи тусков почти всегда находили цель.
Пирр снова выстроил гоплитов в фалангу и пошел в атаку. Мастама поставив всего два легиона напротив, отдал приказ шестому и первому обойти фалангу Пирра с флангов. И если бы туски успели, то Пирр мог бы и проиграть это сражение.
Увидев маневр тусков, Пирр оставил командование фалангой и направился к фессалийским всадникам, стоящим в резерве. Фаланга греков, как и в первый раз, смяла ряды обороняющихся, и так же рассыпалась, начав преследование бегущих к реке тусков.
Консул Мастама, присоединившийся к первому легиону, не только сумел прекратить бегство своих легионеров, но и, восстановив построение, повел тусков в бой на гоплитов Пирра, подключив к этой атаке и кавалерию.
Пирр атаковал этрусских всадников, пустив слонов перед фессалийцами. Этрусские кони испугались этих чудовищ, да и всадники не рисковали сблизиться, не понимая, как и чем можно убить таких больших животных. Пирр, увидев, пришедших в замешательство противников тут же во главе фессалийской конницы обрушился на них.
И фаланга, в третий раз, сломив оборону этрусских легионов, уже не преследовала противника. Это сделал Пирр со своими всадниками, выкашивая бегущих тусков, словно жнец злаки.
Сумевшие перейти реку этрусские легионеры не стали задерживаться в лагере. Мариус Мастама потеряв в этом сражении два легиона, отступил в Рим.
Пирр, захватив лагерь тусков, привлек этой победой на свою сторону множество луканов и самнитов. Опустошая по пути пятидесятитысячной армии округу, он пошел на Рим. Но когда Помпеи, Неаполь, Капуя и Анций не открыли Пирру свои ворота, он задумался над словами Кинея, вспомнив его вопрос о том, что он, Пирр хочет получить? Победа одержана, в его распоряжении огромная армия, да и Тарент получил обещанную защиту. Пирр захотел отправиться на завоевание Сицилии, что бы оттуда отплыть с войском в Африку и покорить Карфаген. Решив помириться с тусками, Пирр отправил в Рим посольство во главе с Кинеем.
Алексей со своими галлами не принимал участие в битве. По просьбе Мастамы старшего он вел свою армию на юг по левому берегу Тибра, что бы города Этрурии и их окрестности не испытывали притеснения со стороны галлов. И ко времени, когда Пирр отправил Кинея на переговоры в Рим, завоевав самнитскую Луцерию, подошел к Каннам. Он не знал, что в историческом прошлом его мира Киней имел шанс заключить мир, поскольку обращался к сенату Рима. И почти добился успеха. Теперь же Кинея встретил Мариус Мастама, ожидающий поддержки от Алексиуса. Он не стал принимать щедрые дары от Пирра и внимать аргументам Кинея.
Киней вернулся к Пирру и застал царя в состоянии крайней озабоченности.
— Этрусски отказали в мире? — Спросил Пирр, будто уже заранее знал ответ.
— Да, господин. Их консул даже выслушать меня не захотел. — Ответил Киней, едва сдерживая гнев.
— Ты был прав, — с горькой усмешкой Пирр посмотрел на соратника, — Эта земля — обитель зла для эпиротов. Тут Арес собирает жертву из героев. — Киней, оскорбленный поведением Мастамы, не позволившему ему проявить свой талант дипломата, настроенный на войну с тусками, понял, что произошло нечто, от чего Пирр, одержавший победу, теперь грустит. Он промолчал, сдерживая себя. Пирр не стал томить лучшего из своих полководцев ожиданием, — Самниты вот-вот покинут нас. Они просят помощи против кельтов, разоряющих их города. Если мы не поспешим, то и Тарент вскоре будет атакован варварами. Наверное, туски договорились со своими извечными врагами. Поэтому ты, мой друг и не смог добиться мира.
Военачальники Пирра совещались не долго. Они решили вернуться к Таренту и оказать помощь самнитам.
Часть восьмаяНовейшая история
Глава 30
Тридцатитысячное кельтское ополчение к моему удивлению походило на армию. И обоз имелся и вожди. Они пришли с дарами, и как мне показалось, рассчитывали на мою благосклонность. Если быть точнее, то каждый из них верил, что к концу похода бренн обязательно возвысит именно его за проявленные в боях отвагу и доблесть. Самому старшему из них было не больше двадцати пяти. Позже я обратил внимание, что и охотники — галлы по большей мере были молодыми.