— И змеедемонов, которые кушают человечинку? — подколол Дин.
— Может, кролики или птицы тоже считают людей кровожадными монстрами? — предположила Ли, стараясь быть объективной.
— Все, сдаюсь, любуйся, кем хочешь, даже восторгайся, — воздел руки в шутливой панике брат, — только не слишком громко, а то демоны не всегда насчет эстетики соображают. На той арке, коль помнишь, не только рога и хвосты были.
Нрэн слушал молча. Пусть не слишком умело, но девушке удалось сформулировать вполне жизнеспособное суждение и обосновать причины своего интереса и право получить ответ на заданный вопрос. Она заслужила ответ.
— Ссаофф покрыты мелкой чешуей, не имеют волос на теле, язык у них тонок и раздвоен, как у рептилий, зубы остры, полые клыки на верхней челюсти содержат яд, способный убить, парализовать или усыпить жертву по желанию демона. Глаза их узкие с вертикальными зрачками и третьим веком, мочек ушей нет, в кости тонки и гибки, на руках и ногах когти, ростом чуть ниже среднего человека, имеют гибкий хвост, похожий на змеиный. Слова произносят пришептывая, будто шипят, — без преамбулы заговорил Нрэн, и киалонцы обратились в слух, мигом свернув шутливую перепелку. — Живут обыкновенно в сумеречных мирах, потому что яркое солнце слепит чувствительные глаза, или под землей, в пещерах, тогда на поверхность поднимаются редко. Входы в свои логова маскируют тщательно, оставляя лишь один-два видных для торговли или заманивая дураков, польстившихся на россказни о сокровищах демонов….
— Откуда вы столько знаете!? — непосредственно удивилась Ли.
— Вероятных противников Мира Узла я знать обязан, — коротко объяснил Нрэн.
— А я-то думал, принц диссертацию писать собирается! — будто столь приземленный довод разочаровал его в лучших чувствах, мысленно протянул Элегор.
— Я бы не исключала такой возможности, — откликнулась богиня. — Серьезный научный труд вполне может стать одним из следствий изучения потенциальных противников. Не все ж его высочеству классические трактаты на военную тематику писать, чтобы ты зевотой давился, их одолеть пытаясь! Теперь будешь зевать над другими книгами!
Нрэн говорил, а девушка слушала так вдумчиво и внимательно, буквально ловила каждое слово, не как те дурехи, которые смотрели в рот да глупо кивали, чего бы он не сказал. Нет, она именно вникала в повествование о демонах, и бог невольно заговорил подробнее. С Элией он бы так не смог. Что он мог рассказать ей такого, что неведомо было принцессе, глубоко изучавшей темные расы? Да одной ее полуулыбки и насмешливого блеска в глазах «ну-ну, знаток, какую же чушь ты несешь!?» оказалось бы достаточно, чтобы Нрэн смешался и утратил нить повествования. Но сейчас любой, знавший скупого на слова Бога Войны, мог сходу поставить диагноз: небывалый приступ красноречия.
Под поучительное повествование Бога Войны о быте и нравах ссаофф, а далее почти в полном молчании (разговаривать, перекрикивая шум, быстро надоело), отряд по заданному командиром курсу двигался около четырех часов. Когда день перевалил за половину, тени начали становиться длиннее, один из высланных вперед разведчиков вернулся с радостным известием. Вероятный вход в нору змеедемонов найден!
Двигаясь по его ориентировкам, путешественники вскоре достигли довольно странного места. Трава, как и везде на равнине, росла густо и никаких следов смятия ее ни ногами, ни хвостами не наблюдалось, как не было, на взгляд киалонцев, никаких иных свидетельств присутствия разумных существ. Зато, прямо посреди равнины лежал здоровенный плоский камень нескольких метров в диаметре, почти ровной овальной формы.
— Это обменный камень, — скупым кивком головы Нрэн указал на булыжник. — Мы положим на него медрон как приглашение к разговору.
— А как быстро ссаофф смогут увидеть его и явиться, командир? — заинтересовался Дик, изо всех сил пытаясь демонстрировать радость познания, а не нетерпение в предчувствии скучного периода вынужденного ожидания.
Вечно мятущаяся душа бог изнывала от необходимости ждать. Куда больше ему нравилось действовать стремительно, не прерываясь на паузы для раздумий, так ценимые Леймом. Иногда, да впрочем, нет, скорее частенько, герцогу казалось, что его умный друг слишком много времени проводит, детально анализируя себя, Вселенную и свое место в ней. А уж черный пессимизм, изредка накатывающий на принца, когда он начинал сомневаться во всем, вся и главным образом в своих собственных, даже самых очевидных достоинствах, Элегор совершенно не понимал и считал сущим мучением. Сам-то он никогда так не терзался, предпочитая если уж ругать себя, то за конкретные ошибки и вообще не ругать без толку, а исправлять то, что натворит по мере сил, или, если уж нельзя исправить, намотать на ус промах и не повторять впредь.
Лейм же из самого невинного проступка мог сотворить грандиозный повод для терзаний, коль нахлынуло подходящее настроение! Самое главное, бороться с этим ужасом было практически невозможно! Доводов стороннего, дружеского разума друг не слушал, даже если и слышал. Впрочем, герцог не был бы самим собой, если б не нашел достойного выхода. Когда он считал, что принц достаточно настрадался, то хватал его за шкирку и тащил в кабак, к девочкам, на шахматную олимпиаду, спуск на воду корабля, любоваться восходом, словом, в какое угодно место, способное выбить Лейма из состояния мучительного самокопания, даже (Элегор особенно гордился своей толерантностью) под светлые очи Элии. Любуясь ненаглядной принцессой, приятель мигом забывал про умственную дурь.
Как-то герцог «поплакался» Леди Ведьме на склонность лучшего друга к душевным терзаниям и получил черствый, зато весьма практичный ответ: ничего не попишешь, эта блажь у всех потомков дяди Моувэлля неискоренима. Утешься, у Лейма еще не в самой худшей форме проявляется. Представив и припомнив, чем может заниматься в минуты душевной смуты моральный извращенец Нрэн, Элегор вынужденно согласился с суждениями подруги. Хорошо еще на протяжении всего времени совместного пути с киалонцами Бог Войны был вполне адекватен, во всяком случае, адекватен внешне. Не кидался с мечом на траву и не бредил наяву. Вот сейчас, например, почти доброжелательно ответил на вопрос Дина.
— Ближайший вход в пещеры справа от камня, там должен быть наблюдатель, который вызовет Разговаривающего с Чужаками, владеющего торговым наречием и прошедшего посвящение, долженствующее оградить его от скверны общения с недемонами.
— Хорошо, что у нас с братом есть универсальные амулеты-переводчики, — порадовалась Лиесса и достала из кошелька некрупный, но отличного темно-медового оттенка медрон, — если будет надо, мы и родной язык демонов поймем.
Один из всадников спешился, повинуясь знаку столь же незаметному для посторонних, как и лаз в пещеры змеедемонов. Воин принял из рук лордессы драгоценный камень и торжественно возложил его на указанное место. После чего отошел и отвел коня на некоторое расстояние, туда, где полукругом рассредоточился отряд.
Буквально через несколько ударов сердца в высокой траве у камня поднялся, словно материализовался из сочной растительности, пришедшейся по вкусу всем лошадям, чешуйчатый тип. Он в точности соответствовал четким описаниям бога. Лысое от природы создание было обряжено в нечто вроде комбинезона из кожи ближайших родичей, то есть змей или ящериц, украшенного мелкими желтыми камешками и бусинками. Стараясь быть умеренно вежливыми, Лиесса, Дин и Нрэн покинули седла и сделали несколько шагов к камню.
Змеедемон пробежал взглядом по троим приближающимся визитерам — молоденькой девице, юнцу и зрелому мужчине, перевел взгляд на отряд, оставленный в разумном (по первому знаку подлетят, а стрелами и оттуда достанут) отдалении и прошипел, сжав в кулаке медрон:
— Торговать-с-с?
— Торговать, — неожиданно для Лиессы, согласился Нрэн, положив ладонь на ее плечо, чтобы ненужных слов не сорвалось с язычка девушки, и едва сам не поперхнулся, когда та склонила голову и по-кошачьи, очень нежно потерлась щекой о его руку. Кожа у нее была тончайшим шелком, источающим аромат свежести. Сразу захотелось перевернуть руку, сжать в ладони лицо и попробовать ее кожу, губы на вкус.
— Что путники хотят продать-с-купить-с-с? — недоверчиво уточнил демон, не видя тюков с товарами, ни невольников в путах, да и не походили чужаки на жадных купцов-работорговцев, тех немногих, кто набирался смелости явиться к логову демонов для заключения сделок.
— Купить. Информацию, — обронил бог, осторожно убирая руку с плеча лордессы во избежание искушения.
Разыгрывать некоторое увлечение девочкой из миров ради проведения разведки это одно и совсем другое злоупотребить доверчивостью Лиессы. Это не сделает чести воину, да и Элия, если узнает, никогда не угадаешь заранее, как отреагирует. То ли насмешливо фыркнет и безразлично пожмет плечами, то ли закроет дверь спальни на несколько дней, а то и целую десятидневку!
Ответ Нрэна моментально успокоил змеедемона. Стало понятно, зачем в их земли заявились нетипичные люди с толпой охранителей. Переговорщик опустил камень в кармашек на поясе, вытянул вперед руку ладонью вверх и вскинул голову, показывая, что готов слушать.
— Мы ищем дорогу в Храм Забытых Хранителей. Вы можете указать путь? — осведомился бог.
— Не з-с-знаю. Не с-с-слыш-ш-шал. Воз-с-сможно, з-с-снает С-с-старейш-ш-шая. Но ее ответы с-с-стоят дорого, — демон оперся на хвост и закачался всем телом из стороны в сторону, то ли набивал цену, то ли вправду больше ничего не мог сказать.
— Мы заплатим, — пообещал воитель, не давая киалонцам и рта раскрыть, чтобы юнцы не сболтнули ненужного. — Дадим еще один медрон, на четверть больше, чем дар-приношение.
— Пять больш-ш-их, и я с-спрош-шу, — выдвинул встречное предложение змеедемон.
— Один, больший на треть, — назвал цену Нрэн.
— Четыре таких, — уступил чешуйчатый торгаш, облизывая узкие губы раздвоенным языком. Так они торговались, варьируя количество и размер медронов до тех пор, пока Нрэн, всем видом являя недовольство, не «уступил», назвав ту цену, которую и запланировал изначально: