у, то они наберутся нахальства и полезут с докладом сюда, — предположила Элия, куснув грудь мужчины.
— Надо выйти, — согласился Нрэн, с величайшей неохотой выпуская возлюбленную из объятий. Освещенное чувством лицо его снова омрачилось.
— В чем дело, мой грозный кузен? — пальчик принцессы попробовал разгладить вертикальную складку между бровями.
— Ночь кончилась, — объяснил бог.
— Будут другие, — улыбнулась Элия, надевая свежее платье при помощи звездного набора, а заодно одевая и любовника.
— Обещаешь? — напряженно потребовал ответа мужчина.
Принцесса склонила голову на бок и спросила:
— Ты боишься, что я тебя брошу?
— Да, почти всегда, — понурился бог.
— Не дури, Нрэн, — фыркнула принцесса, ткнув его кулачком в плечо.
— С тобой не умею, — честно покаялся мнительный мужчина, понимая, что ничего более похожего на обещание он от Богини Любви не добьется, и спросил уже по делу: — Ты сохранишь маскировку?
— Конечно, пока не стоит раскрывать все карты. Заслонимся иллюзиями, — согласилась принцесса. Она собиралась извлечь из пребывания под личиной максимум возможной выгоды. Нечасто Богине Любви в силу законов божественной сути доводилось так поразвлечься.
— Эй, вы там закончили? — просунулся в комнату, стукнув для порядка в перегородку, Лиенский. Герцог выспался на полгода вперед и истомился ожиданием и любопытством. Народ снаружи так гудел, а он не имел возможности вылезти и проверить, что случилось, пока не обсудил с леди Ведьмой план дальнейших действий. Ну наконец-то возгласы содержательной беседы Нрэна и Элии обрели членораздельный характер!
— Прервались, пока, — процедил Нрэн, повернулся к вопрошающему и, без предупреждения приложив к его щеке руку, резко дернул в сторону и вниз.
Элегор, варварски освобожденный от личины, тихо зашипел сквозь зубы, а хотелось завопить дурным голосом:
— Д-демоны! Злат осторожнее снимал.
— Я менее милосерден, — коротко усмехнулся принц, щелчком отряхивая пальцы.
— Кто бы сомневался, — охотно согласился герцог со столь лестной точкой зрения, пока Элия, не тратя времени даром, накладывала на него личину киалонца Дингорта.
— Пошли проверим, чего они голосят? — с наслаждением ероша ставшую доступной собственную непокорную шевелюру, прытко поинтересовался Гор, и на сей раз с ним все согласились.
Лоулендцы вышли из шатра командующего. Явное облегчение нарисовалось на лицах караула и дежурного Веснушки, чувство весьма характерное для людей столкнувшись с чем-то неизведанным и готовых переложить решение проблемы на плечи более компетентных или просто обладающих большей властью субъектов. Отражением этой эмоции засветились физиономии и других солдат, находящихся поблизости. Кажется, разом стихли не только разговоры, даже шорохи.
— Пустошь… Роща… там все выросло, — вслед за отскакивающей от зубов казенной сводкой о спокойно прошедшей ночи, дежурный перешел к изложению озадачившего весь отряд события.
— Что «все»? — не утерпев, встрял Элегор, удивленный не меньше солдат. Еще ночью, когда он гулял и копал, на пепелище не было ни единой травинки.
Неодобрительно нахмурился такому нарушению субординации, Нрэн, однако же, кивком головы разрешил Веснушке отвечать:
— Травы разные, кусты там, деревья, пока маленькие, — поднапрягшись и сгребя слова в кучу, описал взбудораженный зрелищем докладчик. — Особо густо в центре, у большого пня, он тоже ветками порос, и с краю, где лордесса вчера ворожила.
— Я проверю сам, будьте готовы выступить через час, — велел воитель.
Экономя величайшую драгоценность во Вселенной — время, Элия сплела заклинание телепорта из силы Скалистого Источника Безумия и перенесла себя, кузена и Элегора к легендарным рощам.
На месте вчерашнего, успевшего намозолить глаза местному люду в течение нескольких сотен лет пепелища мягко перекатывались зеленые волны мягкой травы, куда зеленее, сочнее и живописнее, чем произраставшая на ближайших лугах. Россыпи соцветий ароматных цветов уснащали изумрудный океан, колыхавшийся в берегах обычного, разом ставшего каким-то блеклым по сравнению с новорожденным чудом, луга и окрестного леса. Листья невысоких кустиков и молоденькие деревца, совсем не похожие на произраставшие поодаль, нашептывали что-то ласковое. Радостью, ликованием света и жизни веяло от прежде мертвого места. И, Элия была уверена, ей не почудилось, меж новорожденных растений скользили прозрачные силуэты, пока еще неуловимо хрупкие, балансирующие на грани рождения и бытия. Дриаданы вернулись. Их воскресило то же волшебство, которое пробудило к жизни легендарные священные Рощи.
— Рощи возрождаются, — констатировала богиня.
— Ага, — расплылся в довольной улыбке Элегор.
Вот теперь его сердце успокоилось, уверив буйную голову, что все правильно, так, как и должно быть. Вся мертвая неправильность, наждаком царапавшая душу, исчезла.
— Почему? — задал самый существенный вопрос Нрэн.
Не то, чтобы бог был против восстановления порушенной экосистемы, но предпочитал знать причины, приведшие к ее возрождению, дабы иметь возможность исчислить возможные последствия. Еще не зная истины, воитель взирал на герцога с предварительным подозрением.
— Я тут был ночью, кое-что нашел. Выкопал ларчик. В нем были семена, — покаялся герцог, без тени стыда. Пожалуй, сейчас он не только не жалел о том, что невольно сотворил (сокрушаться о содеянном случалось богу чрезвычайно редко), но полагал свой поступок абсолютно правильным.
— И ты поработал сеятелем? — предположила богиня, склонившись к траве и бездумно скользя руками по шелковой мягкости благоухающего разноцветья. То ласковым зверьком льнуло к ее ладоням.
— Не я, ветер, — справедливости ради поправил Элегор, из всего сельского хозяйства понимавший лишь в виноградарстве.
— Не имеет значения, — отрезал Нрэн, полагая, что любые действия стихий были вольно или невольно спровоцированы буйнопомешанным герцогом. Там, где он появлялся, все шло вверх тормашками.
— Там были только семена? — спросила богиня, перебирая варианты, выстраивая логические цепочки гипотез.
— Э-мм-н, не только, еще маленькая вещица из интересующих нашего общего друга Дорожника, семена укрывали ее, — высказался герцог, заставив Элию прыснуть в ладонь. Чтобы наречь Дорожником Злата, Повелителя Межуровнья, Дракона Бездны и Туманов, Повелителя Путей и Перекрестков надо было обладать весьма специфической разновидностью храброй наглости. Это только сам герцог Лиенский ничуть не обижался, даже любил, когда в молитвах его, как Покровителя Странников, именовали Бродягой.
— Кому повезло на сей раз? — полюбопытничала принцесса.
— Одному из твоих драгоценнейших родственничков, тому самому, которому я предлагал вчера шампунь с пеплом, — хмыкнул Элегор, признавая за Вселенной извращенное чувство юмора. — Раз с шампунем не вышло, пришлось золой ларчик набить для пущей сохранности Всадника Посла!
— Да вы у нас провидец, герцог, — покачала головой Элия, снова подивившись тому, как сплетает Творец судьбу Джокера и его Колоды, как подталкивает их от одной находке к другой, и резюмировала, возвращаясь к обсуждению волшебного ренессанса Рощей:
— Вероятно, ларец служил последним прибежищем силы дриаданов, блюдущих даже в посмертии обет: беречь принятый на хранение предмет. Он же был и стопором, препятствующим возрождению жизни на пепелище. Ты принял обет хранения на себя и освободил частицу жизни Рощ, позволив им возродиться.
— Судьба, — тоном фаталиста подытожил Нрэн.
— И удача, — куда бодрее присовокупила богиня, заулыбавшись тому, как щекотали руки нежные головки трав.
— Они к тебе так и льнут, — удивленно хмыкнул герцог, не сталкивавшийся прежде со столь бурным проявлением симпатии к Богине Любви со стороны флоры. С чего бы растениям липнуть к Элии, не мужики чай!
— Вероятно, сила моей крови, оросившей землю, придала процессу возрождения мощный импульс, Веснушка говорил о том, что трава гуще там, где вчера колдовала, — предположила принцесса и шутливо предположила: — А ты ночью о пень нос расквасил?
— Нет, и никаких ритуальных жертвоприношений я тоже не совершал, — отбоярился Элегор, пожимая плечами, и выдал, припомнив подробности ночной эскапады: — Только сплюнул там с досады, — бог махнул в сторону богато обросшего молодыми побегами гигантского пня, на котором, кажется, уже появилась свежая кора.
— Иногда делу на пользу и наплевательское отношение, — рассмеялась Элия и задумчиво протянула: — Только на завтрак плевать совершенно не хочется!
Насчет завтрака возражение не нашлось даже у сурового Нрэна. Как традиционалист и поклонник устоявшегося режима дня, он являлся сторонником регулярного питания. Правда, теоретические убеждения бога не всегда совпадали с практикой. Скажем, рассорившись в очередной раз с Элией, он вообще забывал о еде как таковой настолько, что иное, менее выносливое, чем воитель, создание, на месте бога скончалось бы от жажды и голода. Или, в счастливые минуты примирения с возлюбленной, Нрэн настолько упивался страстью, что опять-таки не вспоминал о пище насущной. Впрочем, все эти практические расхождения с «линией партии» ничуть не мешали мужчине донимать нотациями о регулярном здоровом питании Мирабэль или Лейма, он бы и на других родственниках попробовал, если б не сознавал бесполезности потуг.
Боги вернулись в лагерь, и Элия, не дожидаясь чрезвычайно полезной каши и не менее полезных травяных настоев, немного поворожила над трапезой. Пусть принцессе не доставало талантов Бога Гурманов Мелиора, превращавших любой перекус в чистый восторг для вкусовых рецепторов, но скромных божественных сил хватало, чтобы материализованный на столе завтрак получился не просто съедобным, а замечательно вкусным.
Элегор еще не присев, тут же ухватил с блюда птичью ножку с заманчивой золотистой корочкой и впился зубами в сочное мясо. Краем глаза герцог отметил, как покраснел воитель, и отвел от стола взгляд.