— Ты хочешь поразвлечься или опасаешься? — не понял Элегор.
— Просто гадаю, — фыркнул Джей и потянулся к шее покойника, герцог принялся помогать, высвобождая медальон из-под пальцев мумии. Тот подался неожиданно легко, вот только выскользнув почти полностью, зацепился выступом на задней стенке за сухую костяшку пальца владельца и с тихим щелчком раскрылся. Изнутри выпала небольшая пластинка и спланировала на грудь бывшего хозяина или, скорее, хранителя. Ибо знакомый и, пожалуй, успевший набить оскомину узор был слишком хорошо известен мужчинам: шутовские колпаки, розы и игральные кости! Он мог принадлежать только карте из колоды безумного Либастьяна.
— Оп-па! — глаза Джея моментально загорелись. — Давай, верти!
Элегор поднял карту, и боги уставились на мерцающее, словно проявляющееся на секунду и тут же исчезающее из виду изображение худенького и очень серьезного мальчика с серыми глазами и лохматой черной гривой, прядь из которой спадала на правый глаз. Паж-Плетущий — гласила подпись под картинкой.
— Какая-то странная вещица, — насторожился Бог Воров. — И опять Плетущий — сопляк. Они что, до более зрелого возраста не доживают? И живого отпечатка личности я за картой не чую, как по ней паренька искать?
— Все правильно, — возразил герцог, накрытый с головой чувством острого, как горсть жгучего перца и стилет Энтиора, озарения. — Мальчика ты не найдешь, его пока нет во Вселенных. Этот портрет — лишь обещание его явления, потому и мерцает.
— Везде-то ты был, наверное, часто посылали, все-то ты знаешь. Откуда бы такая осведомленность, вы у нас, герцог, часом не очередная инкарнация самого Либастьяна? — с подозрительным прищуром осведомился принц, крутя карту в руках.
— Не знаю, просто чувствую, — признался Элегор, ощущая себя изрядным болваном и ожидая закономерной насмешки. Однако Джей лишь качнул головой и протянул:
— Ну-ну… Так что делать будем, провидец? Волочь картинку в Лоуленд и посвящать Ральда в наш маленький семейный секрет, который знает каждая собака на Уровне и через одну на всех остальных?
— Зачем? Отдадим Злату, пусть припрячет, — пожал плечами Лиенский, словно собирался не передавать Карту Колоды Джокеров Повелителю Межуровнья, а переложить кусок колбасы с одной полки холодильника на другую.
Герцог хлопнул себя по карманам брюк, правый ответил молчанием (все имеющиеся монеты Элегор недавно отсыпал парню за информацию), а левый брякнул сталью. Видно, не услышав нужного звука, бог поинтересовался у Джея:
— У тебя зеркальца нет?
— Почему нет? Есть, — ухмыльнулся запасливый Бог Воров.
Только на поясе принца была прицеплена масса кулончиков и брелоков, сверкающих разноцветными камешками, сувенирных паучков всевозможных мастей, черепков, бутылочных открывашек и иных непонятных штуковин, часть из которых вполне могла оказаться отмычками. А уж что таилось в глубинах карманов Джея, о том досконально не знал и сам Джей, совавший туда все, что казалось хоть сколько-нибудь ценным и попадалось в загребущие ручки. Принц вытащил небольшое круглое зеркальце в оправе из сцепившихся хвостами кошек. — Сгодится?
— Мелковато, но сойдет, — решил Элегор, пульнул в зеркальную поверхность лучом силы Звездного Тоннеля и позвал: — Эй, Зла-ат?!!
— Ваше нахальство не знает границ, герцог, где вы только его набрались? — мрачно ответствовало пространство стремительно расширяющегося конуса тьмы, выросшего из почти игрушечной безделушки.
— Может, ты кусочек потерял? — тут же сострил Джей, не успев вовремя прикусить неугомонный язык, болтающий будто сам по себе и зачастую сильно портящий жизнь хозяину.
Темнота ничуть не просветлела, но приобрела странные свойства, ибо проявившееся на ее фоне хмурое лицо Злата оказалось видно в мельчайших деталях. Высокий лоб, черные пряди волос, прихваченные обручем, перевитым в странном вечно изменяющемся узоре из множества тончайших золотых проволочек. Брови Повелителя Межуровнья, отреагировав на едкую шуточку Бога Воров, пошли на сближение в районе переносицы.
— Ой, он рассердился, — жалобно запричитал Джей, демонстративно пятясь от 'проектора', - ой, что теперь будет, что будет… Только б в Межуровнье не бросил и в сусликов не превратил!
— Почему в сусликов? — брови Злата приостановили движение и заломились в ироничном интересе, малахитовые глаза заблестели.
— Так это же самая сволочная вещь — быть сусликом в Межуровнье! Высматриваешь опасность, дрожишь, а вокруг туман непроглядный, и откуда на тебя бросятся, смотри не смотри, никак не разглядишь, — объяснил логику суждения Джей, и Дракон Бездны, войдя в бедственное положение сусликов, кивнул, соглашаясь с мнением принца.
— Так зачем звали? О сусликах не с кем побеседовать? — с кривой ухмылкой осведомился Повелитель Межуровнья.
— Если хочешь, и о них, и о зеленых ежиках, и о мэсслендских грюмах поболтаем, но вообще-то, Злат, мы нашли еще одну карту, вот и вызвали тебя! — объяснил Элегор, а Джей помахал в воздухе, практически перед носом грозного создания, очередным творением Либастьяна.
— Давай, — к объемному изображению лица добавились очертания простертой в повелительном жесте руки. — Элия и остальные в курсе?
— Она пока не в том обществе, чтобы про Колоду трепаться, — отмахнулся Гор, передавая карту Повелителю Межуровнья. — Да и нас там уже заждались, того гляди, искать начнут, а мы тут про сусликов…
— Идите, — властно, будто отпускал своих подданных, велел Злат, то ли отыгрываясь за оскорбительные шуточки, то ли не успев выйти из образа великого, могучего и ужасного Дракона Бездны, то ли не имея такой возможности. — Обсудим вашу находку потом.
— Слушаем и повинуемся, сир, — Джей рухнул на пол пещеры, едва не смахнув с постамента мумию, и распластался на камне как медуза в столь утрированном жесте благоговейного поклонения, что Злат, закрывающий распахнутое Элегором окно в Межуровнье, скривил рот, сдерживая рвущийся наружу хохот.
Едва за Повелителем Путей и Перекрестков закрылись врата в Бездну, вор мячиком подскочил с пола и успел заметить, как обращается в прах покойник на постаменте. Лишь пыль да тусклые от ее налета драгоценные камни в обмотке цепи остались на плите. С исчезновением Карты из Колоды Джокеров с портретом Плетущего иссякла поддерживающая бренные останки в целостности загадочная мощь.
— Ну что, возвращаемся? — уточнил у герцога мужчина, отряхивая пыль с футболки и шорт и отбирая зеркальце. Драгоценные камешки принц проигнорировал; превратившись в обыкновенную россыпь бесхозных камней, они потеряли всякую привлекательность для Бога Воров.
Элегор кивнул, и боги телепортировались в апартаменты Лейма. Ожидающая их явления компания расположилась вокруг стола и то ли рассматривала, то ли просто перебирала карты миров. Предупреждая все вопросы и опережая не в меру словоохотливого Джея, герцог Лиенский объявил с порога тоном неизлечимого больного оптимиста:
— Ничего мы нужного не нашли, Леди Ведьма, только безделушку в коллекцию твоего 'золотого' приятеля отрыли и, сама понимаешь, не мешкая ему отослали.
— Понимаю, — искусно скрывая удивление и интерес, согласилась принцесса, откладывая выяснение обстоятельств до более подходящей поры. — Впрочем, безделушки безделушками, а поиски стоит продолжить. Мы решили предоставить право выбора карты мира Ральду.
— Возможно, его обостренное чутье, среагировавшее на эманации давно погибшего Плетущего, поможет нам скорее напасть на верный след, — пояснил Лейм, сцепив пальцы в замок, — разумеется, при условии наличия такового, — не удержался от педантичного добавления принц.
— И как успехи, испытываешь ли особый внутренний трепет, взирая на схематичные изображения ландшафтов Гаверы? — полюбопытствовал не без скепсиса Джей, заглядывая через плечо Разрушителя, уставившегося на карту.
Принц знал, насколько многие боги, одиночки и психопаты по натуре, ненавидят, когда кто-то маячит у них за спиной, и поступал так нарочно. Он обожал трепать нервы собеседникам и щекотать собственные. Кто-то терпел, сцепив зубы, выходки белобрысого пройдохи, а иные, особенно нервные или нетерпеливые, могли крепко врезать, вернее, попытаться всыпать нахалу. Вот тогда и начиналась для Джея самая потеха: успеть вовремя отскочить из-под удара, разыграть оскорбленную невинность, искреннее недоумение столь агрессивным поведением знакомца и вдоволь посвариться с ним.
Но Разрушитель был слишком занят анализом собственных ощущений, чтобы доставить извращенное удовольствие принцу. Он с хрустом потянулся, запрокидывая руки так, что крупные кулаки разминулись с физиономией Джея на какие-то доли миллиметра, и честно ответил:
— А мантикоры знают, вытянул и все…
— Я, конечно, не мантикор… — задорно начал принц.
— Ты монстр поопаснее, — охотно поддакнула Элия.
Джей отвесил в ее сторону благодарный поклон и закончил:
— Однако проверять твою интуицию все равно придется мне, вряд ли Энтиор сподобится ради наших скромных нужд оторваться от своих личных дел и отловить пяток зверюшек, впрочем…, если Элия попросит, но опять же возникает вопрос, кто с этими тварями будет беседовать. Они-то не такие обаятельные монстры, как я, и воняют отвратно…
— Да, пахнешь ты хорошо, — вроде бы сделал комплимент вору Элегор, оставляя открытым вопрос о степени превосходства обаяния принца над мантикорами. Принц уловил намек, но вида не подал, напротив, расплылся в довольной улыбке и согласился:
— С ароматами даже у вас, герцог, проблем нет. Хорошее вино, куда бы ни налито или пролито, вонять не будет!
— Эй, мальчики, хватит делать друг другу реверансы, а то начнете драться, я разволнуюсь, кинусь вас разнимать и могу сломать ноготь! — вмешалась Элия, выдав сию фразу тоном комичным избалованной барышни.
— Умолкаю, ибо маникюр единственного твоего ногтя, драгоценная моя, священен! Я не побоюсь сказать, он в десять тысяч раз более свят, чем маникюр Энтиора и Мелиора вместе взятых, включая пальцы на руках и ногах! — патетично воскликнул принц и исчез из гостиной Лейма, на прощанье показав герцогу язык, дабы оставить за собой если не последнее слово, то последний жест и выражение лица.