Облачившись в маскарадный костюм без определенного названия, Лейм, чтобы не тратить времени даром, телепортировался прямо на место встречи. Элегор уже маячил у парадных дверей, поддразнивая стражников.
– Готов? – с ходу бросил герцог, хлопнув принца по плечу.
– Прекрасный вечер, – по привычке вежливо поздоровался Лейм и кивнул, с улыбкой отмечая, что наряд приятеля не слишком разнится с его собственным: та же удобная одежда черного цвета и шляпа с безумными перьями. Только вот в придачу на Элегоре был плащ, нежно переливающийся всеми цветами радуги. «Эльфийская вещица», – сразу решил принц и отметил:
– Классный плащ!
– Ага, – фыркнул герцог, взмахнув полой одеяния, отчего цвета завертелись в радужном хороводе, и признался со скорбным вздохом: – Каждый раз даю себе слово вырядиться во что-нибудь кричаще алое с позолотой, да все силы духа не хватает. Где бы прикупить немного безвкусицы?
– Может, у Рика, – съехидничал в ответ друг, чувствуя себя легким, как перышко, и свободным.
– Я, конечно, «этот сумасшедший Лиенский», – Элегор в точности воспроизвел брезгливые интонации Энтиора и даже его надменный взгляд, – но еще не рехнулся настолько, чтобы пытаться купить что-нибудь у Рика.
Так, перебрасываясь шутками, друзья быстрым шагом двинулись по дороге в город. Дивный вечер, полный предвкушения грядущих развлечений, располагал к небольшой, почти неспешной (совершенно не спешить герцог просто не мог) прогулке.
– А где ты потерял Оскара, «сумасшедший Лиенский»? – иронизируя, спросил Лейм, когда ворота в замок остались позади. – Окончательно спятив, ты, наверное, заточил несчастного поэта в какой-нибудь из своих знаменитых подвалов?
– Точно, – радостно согласился молодой бог, и веселая улыбка на его губах стала похожа на оскал безумца. – Так что, пока вспомню, в какой именно, парень точно сопьется. А вообще-то у него опять острый приступ вдохновения, строчит так, что бумага едва ли не дымится, но, когда я смог на секунду вырвать у него перо, писатель пообещал потом, когда закончит, отыскать нас в городе. Я ему маячок дал.
– Здорово! Кстати, о посещении мероприятий. Я что-то не видел тебя сегодня на площади, – заметил бог романтики, пытавшийся отыскать друга в толпе.
– Это потому, что меня там не было, – объяснил Элегор, топнув особенно громко по широкой плитке дороги, оберегаемой от осенней грязи чарами чистоты.
Еще не хватало, чтобы путь в королевский замок пролегал по непролазной грязюке! Творец с ними, с гостями, сами напросились, пусть плюхаются, но ведь и членам королевской семьи иногда хотелось пройти пешком, да и поставщики провизии и прочих товаров по воздуху не летали!
– Терпеть не могу эту ерундень, – самым непочтительным и непатриотичным образом скривился дворянин. – Думал к концу явиться, да закрутился с этим Праздником Лозы и решил вообще не ходить. А что, моей полной благоговейного восторга физиономии там как раз и не хватало?
– Конечно, еще дядя Лимбер все время спрашивал, где герцог Лиенский да где герцог Лиенский? Я ответил, что ты, как увидел прекрасных динолей, так забился в экстазе и пополз отлеживаться в ближайшую подворотню, – заулыбался Лейм.
– Как приятно иметь друга. Он всегда готов подставить свое мужественное плечо и протянуть руку помощи в час нужды! – радостно воскликнул герцог, ткнул принца локтем, махнул в сторону шумного города, переливающегося в сумерках тысячами разноцветных и разноформенных огней, и провозгласил: – Вперед, карнавал ждет нас! Повеселимся на славу!
– Только сначала мне нужно купить Бэль подарки, – вспомнил обязательный принц и предпочел не заметить брезгливой гримасы, появившейся на лице Элегора при упоминании назойливой соплюхи.
Глава 4Карнавальная ночь
Карнавал во всех странах света, сохранивших этот похвальный обычай, есть пора свободы, когда люди самых строгих правил разрешают себе безумства.
Горят плантации коки. Ветер дует на Рио-де-Жанейро. Видимость двадцать см. Люди не жалуются. Мэрия две недели не может остановить карнавал.
Нет, это не Рио-де-Жанейро!
А в городе, там, куда направлялись Лейм и Гор, уже царил праздник. Шумная радостная толпа выплескивалась на улицы и площади. Столица принимала всех: и тех, кто за полным отсутствием средств довольствовался лишь обязательной полумаской, скрывавшей лицо, и тех, кто щеголял в потрясающих роскошью карнавальных костюмах. Сейчас в общей сутолоке и суматохе стерлись границы между нищими, простолюдинами и богачами. Дворяне, ремесленники, простые горожане, торговцы, гости города и прочие, прочие смешались в одно целое, и уже невозможно было понять, кто есть кто. Карнавал увлекал всех.
Пожалуй, единственным живым существом в Лоуленде (не считая больных и немощных), не пожелавшим присутствовать на маскараде, был принц Нрэн. Если прочие мероприятия официального характера, даже балы, бог посещал с завидной регулярностью, следуя традициям и чувству долга, то принимать участие во всеобщем безумстве Новогодья великий воитель не желал ни под каким видом.
Поэтому, пока все веселились на карнавале, бог сидел в своей комнате отдыха, окруженной звукоизолирующим заклинанием, читал книгу по стратегии, написанную одним из приятелей, и пил крепкий зеленый чай из любимой фарфоровой чашки с золотой росписью. В целом замке оставались лишь Нрэн да те несчастные стражи и слуги, коим выпала горькая доля дежурить в праздничную ночь.
Словом, среди этой тишины и редкого безлюдья принц мог бы быть абсолютно счастлив, если бы не скорбная мысль о том, что Элия сейчас танцует где-то в городе со смазливыми кавалерами, да и не только танцует…
Итак, исключая больных, тех, кто вынужден работать в Новогодье, да принца Нрэна (с психической точки зрения его высочество, наверное, можно было отнести к первой группе), весь Лоуленд праздновал и веселился.
Праздничный город был по-особому красив. Сгущавшийся сумрак озаряли огни магических фейерверков, в изобилии расцвечивающих небо, горели факелы, магические фонари; фасады домов и деревья обвивали разноцветные гирлянды из натуральных и иллюзорных цветов. Прямо на улицах показывали свое искусство маги, создавая прекрасные образы на забаву зрителям; жонглеры, акробаты, шуты откалывали потрясающие номера, пели и играли менестрели.
Среди последних было немало тех, кто прибыл в столицу с опозданием и не смог принять участия в отборочном турнире. Сейчас неудачники старались вовсю, надеясь на счастливый случай, на то, что их заметит кто-нибудь из членов королевской семьи и своей волей дарует право выступать на турнире Серебряной Лиры.
Кэлер в костюме стражника, Связист и Конан, изображавшие его подручных, бродили по праздничному городу вместе. Начав загружаться в «Кривом Энди», теперь они уже хлебали дешевое и крепкое пойло из бочек, выставленных от щедрот короля Лимбера прямо на улицах для всех желающих, горланили непристойные песни, танцевали, переругивались с мужиками, щупали – и не только – пышных, готовых на все красоток в масках. Словом, развлекались от души, как могут развлекаться только настоящие мужчины, и намеревались развлекаться подобным образом до самого рассвета.
Мужчина в простом одеянии странника (куртка, штаны, стоптанные сапоги, потасканный плащ) и серой полумаске, опираясь на тяжелый высокий посох, отполированный тысячами прикосновений, неторопливо шел по улице Туманов. В честь праздника она приобрела загадочный вид. Разноцветные полупрозрачные облака лениво перемещались на уровне вторых этажей домов, а иногда неожиданно шустро, не давая времени опомниться, опускались прямо в толпу, заставляя разлученных «туманом» прохожих с шутками и смехом искать друг друга.
Рядом со Странником шли двое в масках. Любой с первого взгляда узнал бы в них юного Менестреля и Писца, хотя хорошенький Менестрель и был без своего инструмента, зато на поясе у Писца, как всегда, находилась коробочка с письменными принадлежностями.
– Для начала у нас есть небольшое поручение, – так тихо, что в шуме и толчее карнавала его слышали только те, для чьих ушей и предназначались слова, сказал Странник.
Двое разом кивнули, соглашаясь, и Менестрель с нежной улыбкой заметил:
– Заодно развлечемся, мы так давно не работали на улице.
На секунду покинув компанию, чтобы купить с праздничной скидкой пакет сладких пирожков с ягодами и орехами, Писец вернулся и осторожно поинтересовался:
– Что на сей раз?
– Одна из крыс раздразнила медведя, – принимая от Писца пирожок, небрежно ответил Странник, дитя дорог, сутью жизни которого был извилистый вечный путь. Менестрель залез в пакет спутника сам.
– Эй, красавчик, поцелуй. – Смазливого Менестреля со смехом окружила толпа красоток в полумасках и принялась теребить.
– Слово дамы – закон для джентльмена, – высокопарно, как и подобает менестрелю, ответил юноша и принялся щедро раздавать женщинам поцелуи. Странник и Писец с готовностью подключились к процессу.
Десятью минутами позже, оставив жаждущих ласки красоток, мужчины двинулись дальше. Странник уверенно шел по городу, выбирая кратчайшую дорогу к цели в бесконечном лабиринте лоулендских улиц, улочек, площадей. Как? Настоящий охотник всегда знает, где скрывается жертва, особенно если у него в кармане лежит прядка ее волос.
– Как в старину? – продолжил прерванный темпераментными дамами разговор Менестрель, покупая здоровенное яблоко и легко разламывая его на четыре части. Две достались Страннику, по одной его спутникам.
– Да, сладкий пирожок и шарфик, – кивнул Странник, с хрустом вгрызаясь в свою долю. Писец некоторое время разглядывал ровный сахаристый разлом, а потом осторожно откусил кусочек.
Миновав еще три улицы и пару переулков, компания остановилась на сравнительно тихой для начала Третьего кольца Лоуленда немноголюдной улочке недалеко от средней руки трактира «Три лепестка розы».