– Теперь, когда я вас накормила, – сказала она, садясь за стол напротив Айрис, – пора рассказать, почему в Авалон-Блаффе так тихо, чтобы вы знали, как реагировать.
– Реагировать? – с легкой тревогой переспросила Айрис.
– На сирены и на то, что они предвещают. – Марисоль убрала за ухо выбившуюся прядь. На мочке уха у нее блеснул красный камешек. – Есть три разных сигнала сирен, и они могут зазвучать в любой момент. Где бы вы ни находились в Авалоне – в госпитале, магазине или на улице, – вы должны быть готовы к ним и реагировать соответственно. Если ночью сирена воет непрерывно, у вас есть три минуты до прихода гончих, чтобы погасить везде свет, закрыть все окна и запереться в доме.
– Гончие? – нахмурилась Айрис. – Я думала, это просто миф.
– Вовсе не миф, – ответила Марисоль. – Я их никогда не видела, потому что не осмеливалась выглядывать в окно, когда они шастают по ночам, но сосед однажды видел мельком и говорит, что они размером с волка. Они уничтожают все живое на своем пути.
– Они здесь кого-нибудь убили? – спросила Айрис.
Девушка вспомнила присланный ее загадочным собеседником миф о том, как Дакр искал Энву и как призвал из подземного царства своих гончих.
– Нет, – ответила Марисоль, но в ее голосе прозвучала печаль. – Хотя однажды пропало стадо овец. Пропадал и другой скот. Вы, скорее всего, будете оставаться по ночам со мной. В Авалоне действует комендантский час из-за этой… ситуации. После заката все должны сидеть по домам. Так что, если вас вдруг разбудит сирена, мигом гасите свечи, тушите свет, закрывайте окна и идите в мою комнату. Хорошо?
Айрис и Этти кивнули.
– Вторая сирена, о которой я хочу вам рассказать, – продолжала Марисоль, – постоянно воет днем. Если услышите ее, у вас есть ровно две минуты, чтобы спрятаться до появления эйтралов. Это виверны. Дакр заставляет их носить в когтях бомбы, которые они сбрасывают, как только видят на земле какое-нибудь движение. Если вы в доме, закройте окна и сидите тихо, пока опасность не минует. Если вы окажетесь на улице, то должны сделать то, что кажется немыслимым: лечь прямо на месте и не шевелиться, пока они не улетят. Поняли?
Девушки снова кивнули.
– Так вот почему поезда здесь не ходят днем? – спросила Айрис. – Добравшись до определенной точки, наш остановился и не тронулся с места до наступления темноты.
– Да, именно поэтому, – подтвердила Марисоль. – У поезда больше шансов уйти от гончих ночью, чем вовремя остановиться днем, если появятся эйтралы. А если рельсы разбомбят, для нас это будет катастрофой. Теперь о третьей и последней сирене, на которую нужно отреагировать: прерывистый сигнал, который может прозвучать в любое время дня или ночи. В Авалон-Блаффе мы такую еще не слышали, но с каждым днем вероятность возрастает, и мы должны быть к ней готовы.
Если вы услышите эту сирену, нужно немедленно уходить на восток. Это значит, что солдаты на западном фронте отступают, сдают позиции и не могут нас защитить. Это значит, что враги идут и, вполне вероятно, что захватят город. Я приготовлю для вас сумки и повешу в кладовке, чтобы вы могли схватить их и убежать. Там будут спички, фляжки с водой, консервы с фасолью и прочие продукты длительного хранения. Хватит, чтобы протянуть на них до ближайшего города. Теперь, когда вы больше узнали о том, на что подписались, у вас, наверное, голова идет кругом. И все же есть ко мне вопросы?
Этти и Айрис молчали целых десять секунд. Потом Этти откашлялась и спросила:
– Сирены… где они находятся?
– В городке под названием Кловер-Хилл, в нескольких километрах отсюда. Он стоит на холме, и у них есть сирена, которая когда-то оповещала об ухудшении погоды. А теперь они согласились предупреждать нас, как только заметят гончих, эйтралов или вражеских солдат.
Марисоль начала собирать пустые тарелки. Айрис заметила у нее на безымянном пальце левой руки тонкое золотое кольцо. Значит, она замужем, хотя о супруге не упомянула. Похоже, женщина живет здесь одна.
– Уже поздно, почти полночь. Давайте я отведу вас наверх. Выберите себе комнаты и хорошенько выспитесь.
«Пока не звучат сирены», – подумала Айрис, и сердце кольнуло страхом. Девушка надеялась, что не услышит их, а потом, наоборот, что они зазвучат, чтобы она могла преодолеть связанный с ними страх и жить дальше.
– Может, мы поможем прибрать, Марисоль? – предложила Этти, поднимаясь.
– Не сегодня, – ответила та. – У меня есть правила. В первую ночь гости не должны ничего делать, только отдыхать. Но завтра будет другое дело. Завтрак ровно в восемь, а потом вы поможете приготовить еду, чтобы отнести в госпиталь раненым солдатам. Думаю, это будет хорошее начало для ваших расследований. Некоторые солдаты не захотят говорить о том, что видели и пережили, но другие согласятся.
– Мы будем готовы, – сказала Этти, подбирая свои сумки.
Айрис подхватила кожаную сумку и пошла следом за Марисоль и Этти по коридору, а потом вверх по лестнице, думая о Дакре. Хозяйка несла свечу, и пламя отражалось во множестве зеркал на стене. Она пояснила, что большинство жителей Авалон-Блаффа решили отказаться от электрического освещения – оно непозволительно яркое, и его можно заметить издали – и перейти на свечи, которые легко задуть, если появятся гончие или завоет прерывистая сирена.
– Это дверь в мою комнату, – сказала Марисоль, когда они поднялись на второй этаж. – Есть еще четыре спальни, все пустые и очень милые. Выбирайте, какая приглянется.
Этти вошла в одну, Айрис в другую. После того, что хозяйка рассказала о сиренах, включать свет казалось преступлением.
Айрис выбрала комнату с зеленой отделкой. Здесь было два окна, выходивших на задний двор, кровать в углу, встроенный в стену шкаф, похожий на платяной шкаф Айрис в квартире, и письменный стол, идеально подходящий для работы.
– Эта комната – одна из моих любимых, – сказала через порог Марисоль. – Можете включать электричество, если хотите. Или зажигать свечи.
– Свечи сойдут, – ответила Айрис.
В этот момент подошла Этти.
– Я хочу комнату напротив. Красное мне подходит.
– Чудесно! – просияла Марисоль. – Увидимся утром. Если понадобятся запасные одеяла и полотенца, они в шкафу. А ванная дальше по коридору.
– Спасибо, Марисоль, – прошептала Айрис.
– Не за что. Спи крепко, подружка, – ласково сказала Марисоль и закрыла дверь.
18Практически дохлый номер
Айрис пыталась уснуть в холодной темноте своей новой комнаты, но лишь беспокойно ворочалась в постели. Ее снова захлестнуло горе и чувство вины за смерть матери, и ей ничего не оставалось, кроме как вздохнуть и зажечь свечу.
Девушка села, сгорбившись, и потерла глаза. Она так устала, так почему же не могла заснуть?
Открыв глаза, Айрис устремила взгляд на узкую дверь платяного шкафа на противоположной стене. Интересно, этот порог будет действовать так же, как и тот, что у нее дома? Если она напечатает на машинке бабули, доберется ли ее письмо до безымянного парня, с которым она переписывалась?
Айрис захотелось проверить, насколько сильна магическая связь. Могут ли шесть сотен километров разорвать эту нить? Она стащила матрас на пол и открыла футляр с печатной машинкой.
Это было так привычно, даже в другом месте, в окружении чужих людей, которые постепенно становились друзьями. Знакомыми движениями пальцы выбивали слова на чистом листе бумаге, пока она сидела, скрестив ноги. Все это придавало спокойствия и уверенности.
Я знаю, что это невозможно.
Знаю, что это практически дохлый номер.
И тем не менее я снова пишу тебе, сидя на полу, при свете свечи. Обращаюсь в надежде, что ты ответишь, хотя я нахожусь в другом доме, почти в шестистах километрах от Оута. И все же мне хочется проверить, дойдут ли до тебя мои слова.
Если дойдут, у меня есть просьба.
Уверена, ты помнишь первое настоящее письмо, которое написал мне. То, в котором подробно излагал миф о Дакре и Энве. Там была лишь половина истории. Не мог бы ты найти продолжение? Мне бы очень хотелось узнать, чем все кончилось.
Мне пора. Не хватало еще, чтобы я разбудила кого-нибудь стуком печатной машинки, потому что тут очень тихо, настолько, что я слышу биение собственного сердца.
Не стоит надеяться. Не стоит пытаться отсылать это письмо. Я даже не знаю твоего имени.
Но я думаю, что между нами протянулась магическая связь. Связь, которой неподвластно даже расстояние.
Айрис осторожно вытащила лист и сложила. Поднявшись с хрустом в коленях, она подошла к дверце шкафа.
«Если сработает, это будет потрясающе», – подумала она, просовывая письмо под дверцу. Досчитав до трех, она открыла шкаф.
К ее изумлению, бумага исчезла.
Это было прекрасно и ужасно одновременно, потому что теперь придется ждать. Может, он не станет ей отвечать.
Айрис принялась расхаживать по комнате, накручивая пряди волос на пальцы.
Он ответил всего через две минуты, и бумага с шорохом вылезла на пол. Айрис подхватила ее и прочла:
ШЕСТЬСОТ КИЛОМЕТРОВ ОТ ОУТА?!!! Ответь, и я постараюсь найти вторую половину мифа.
Ты отправилась на войну?
И, прежде чем ты спросишь, – да. Это такое облегчение, обнаружить на полу твои новые письма.
P. S. Прости мои дурные манеры. Как ты?
Девушка улыбнулась.
А потом напечатала ответ и отправила.
На самом деле я военный корреспондент. Не волнуйся: сражений я не видела… по крайней мере, пока.
Первое, что я узнала: нужно ожидать неожиданного и всегда быть готовой ко всему. Но я только что приехала и думаю, мне понадобится какое-то время, чтобы привыкнуть к жизни вблизи линии фронта.
Тут все иначе. Как я уже сказала, очень тихо, и тишина эта странная. Казалось бы, тут должно быть шумно. Всюду порох и взрывы. Но пока что здесь мрак, тишина, запертые двери и разговоры шепотом.
На вопрос, как я… Горе еще давит внутри, и оно утянуло бы меня в бездну, если бы я не отвлекалась. Иногда я чувствую себя нормально. А потом вдруг накатывает волна печали, да так, что становится тяжело дышать.