– О боги подземные, – пробормотала она, задыхаясь. – Смотри, Айрис!
Айрис подошла к Этти и тоже ахнула. Статья Этти была на первой полосе «Печатной трибуны». Главный заголовок гласил:
ПУТЬ РАЗРУШЕНИЯ ДАКРА
от ТЕИ ЭТТВУД
Айрис прочитала первые строчки, заглядывая через плечо подруги с волнением и восхищенным трепетом.
– Извините, мне нужно написать письмо, – резко сказала Этти.
Айрис проводила взглядом убежавшую по коридору подругу. Наверное, она хотела отомстить профессору, который когда-то раскритиковал ее писательские способности. Улыбка не сходила с губ Айрис, когда она подумала о статье Этти на первой полосе и о том, сколько людей в Оуте ее прочитали.
Краем глаза она заметила, что Роман снова полез в сумку. Он достал еще одну помятую газету, но Айрис не поворачивалась к нему, пока он не заговорил:
– Думаешь, я не привез бы и твою, Уинноу?
– Ты о чем? – спросила она, словно защищаясь, а потом все-таки повернулась к парню.
Роман протягивал ей другую свернутую газету.
– Сама прочитай.
Она взяла газету и медленно развернула.
Это был номер «Печатной трибуны» за другой день. На этот раз на первой полосе красовалась статья Айрис.
НЕОЖИДАННОЕ ЛИЦО ВОЙНЫ
от Айрис С ТРИБУНЫ
Она скользнула взглядом по знакомым словам: «Война с богами – совсем не то, чего ожидаешь», – и на мгновение буквы расплылись. Айрис попыталась взять себя в руки. Сглотнув, она свернула газету и протянула Роману, который смотрел на нее, изогнув бровь.
– «Айрис с трибуны», – произнес он, растягивая слова, будто говорил о легенде. – Отри несколько дней бесился, когда это увидел, а Приндл ликовала. Внезапно весь Оут читает о не такой уж далекой войне, понимая, что однажды она доберется до них, и это лишь вопрос времени.
Он помолчал, так и не взяв газету, которую Айрис держала между ними.
– Уинноу, что привело тебя сюда? Почему ты решила писать о войне?
– Из-за брата. Когда я потеряла маму, я поняла, что карьера для меня на самом деле не так важна, как семья. Я надеялась найти Фореста и принести пользу.
Взгляд Романа смягчился. Она не хотела, чтобы он ее жалел, и ощетинилась прежде, чем он успел открыть рот. Но он так и не сказал то, что собирался, потому что открылась и хлопнула передняя дверь.
– Девочки? Девочки, с вами все в порядке? – разнесся по дому взволнованный голос Марисоль. Звук ее шагов приблизился к кухне.
Хозяйка появилась в дверном проеме. Черные волосы выбились из уложенной на голове косы, лицо раскраснелось, как будто она бегом бежала из госпиталя. Она с облегчением посмотрела на Айрис, но потом заметила незнакомца посреди кухни. Марисоль уронила с груди руку и, выпрямившись, с удивлением уставилась на Романа.
– А ты кто такой?
– Китт. Роман Китт, – без запинки представился он, отвешивая поклон, словно они попали в Средневековье. Айрис чуть не закатила глаза. – Весьма рад знакомству с вами, мисс Торрес.
– Пожалуйста, называй меня Марисоль, – ответила она с улыбкой, совершенно очарованная. – Наверное, ты еще один военный корреспондент?
– Так и есть. Меня прислала Хелена Хаммонд, – ответил Роман, сцепляя руки за спиной. – Я должен был приехать завтрашним поездом, но он сломался в нескольких километрах отсюда, так что я шел пешком. Прошу прощения, что явился без предупреждения.
– Не извиняйся, – махнула рукой Марисоль. – Хелена никогда меня не извещает. Говоришь, поезд сломался?
– Да, мэм.
– Тогда я рада, что ты добрался целым и невредимым.
Айрис перевела взгляд на Романа. Он уже смотрел на нее, и в этот момент оба вспоминали, как колыхалась трава на золотом поле, как смешивалось их дыхание и как метались над ними тени крыльев.
– Вы знакомы? – спросила Марисоль, и в ее голосе вдруг прозвучали лукавые нотки.
– Нет, – быстро сказала Айрис.
– Да, – в один голос с ней ответил Роман.
Повисла неловкая пауза.
– Так что же? – спросила Марисоль.
– На самом деле да, – смущенно исправилась Айрис. – Мы знакомы.
Роман откашлялся.
– Мы с Уинноу работали вместе в «Вестнике Оута». Должен признать, она была моей главной конкуренткой.
– Но на самом деле мы не слишком хорошо знали друг друга, – добавила Айрис, как будто это было важно.
Почему Марисоль поджала губы, будто сдерживала улыбку?
– Что ж, чудесно, – проговорила хозяйка. – Мы тебе рады, Роман. Боюсь, я отдала все матрасы в госпиталь, так что придется спать на полу, как и всем нам. Но у тебя будет личная комната. Идем наверх, я покажу.
– Это будет просто замечательно, – сказал Роман, собирая сумки. – Спасибо, Марисоль.
– Конечно. – Она повернулась. – Пойдем.
Когда он проходил мимо Айрис, девушка поняла, что до сих пор держит в руках газету со своей статьей.
– Возьми, – прошептала она. – Спасибо, что показал.
Он посмотрел на газету, потом на ее пальцы, сжимающие листок так, что побелели костяшки, и наконец ей в глаза.
– Это тебе, Айрис.
Девушка смотрела, как он уходит по коридору. Мысли путались.
Зачем он приехал?
К сожалению, она, похоже, знала ответ.
Роман был из тех людей, которым конкуренция нужна как воздух. И он приехал в Авалон-Блафф, чтобы снова попытаться затмить ее.
Той ночью Айрис лежала на своем тюфяке, завернувшись в одеяла, и неотрывно смотрела в потолок, где плясали тени от свечей. День был длинный и странный. Горе камнем давило на грудь.
В такие моменты, когда Айрис слишком уставала, чтобы заснуть, она неизменно думала о матери. Иногда, как наяву, девушка видела тело Эстер у коронера под простыней. Порой Айрис плакала в темноте, отчаянно желая поскорее заснуть без сновидений, только чтобы не вспоминать этот последний раз, когда она видела мать.
Холодное, бледное, изломанное тело.
Айрис сопротивлялась желанию посмотреть на стол, где рядом с печатной машинкой стояла урна с прахом. Урна с прахом, ожидающим, когда его развеют.
«Ты гордишься мной, мама? Ты видишь меня здесь? Можешь направить меня к Форесту?»
Вытерев слезы и шмыгнув носом, Айрис потянулась к маминому медальону, тяжелому, словно якорь. Золото было гладким и холодным.
Она погрузилась в старые воспоминания – хорошие воспоминания, пока не услышала сквозь тонкую стену, как Роман стучит на печатной машинке. Время от времени он вздыхал, и стул под ним скрипел.
Ну конечно, он выбрал соседнюю с ней комнату.
Айрис закрыла глаза и подумала о Карвере, но уснула под металлическую песню машинки Романа Китта.
27Опоздание на семь минут
Он опоздал на завтрак.
Айрис упивалась весельем, прихлебывая чай, пока Марисоль негодовала, глядя, как остывает на столе овсянка.
– Я же сказала ему, что ровно в восемь? – спросила она.
– Сказала, – подтвердила Этти, позабыв о хороших манерах и потянувшись за булочкой. – Может, он проспал?
– Может. – Марисоль обвела взглядом стол. – Айрис? Не сходишь к Роману узнать, проснулся ли он?
Кивнув, Айрис поставила чай и поспешно поднялась по темной лестнице. Ее отражение мелькало в одном зеркале за другим. У двери в спальню Романа она громко постучала, прижав нос к дереву.
– Вставай, лентяй. Мы из-за тебя не начинаем завтракать.
Ей отозвалась лишь тишина. Нахмурившись, Айрис постучала еще раз.
– Китт? Ты проснулся?
Снова никакого ответа. Она и сама не понимала, почему вдруг все сжалось в груди.
– Китт, ответь!
Она дернула дверь, но та оказалась заперта. Страх усилился, но Айрис велела себе не быть смешной и попыталась успокоиться.
Она вернулась в жаркую кухню, где на нее с ожиданием посмотрели Марисоль и Этти.
– Он не ответил, – сказала Айрис, садясь на стул. – И дверь заперта.
Марисоль побледнела.
– Думаете, мне стоит залезть на крышу и заглянуть в его окно, чтобы убедиться, что с ним ничего не случилось?
– Лазанье по крышам предоставь мне, – заявила Этти, наливая себе третью чашку чая. – Марисоль, разве у тебя нет ключа от всех замков в доме?
В этот момент задняя дверь распахнулась и на кухню ворвался Роман с горящими глазами и растрепанными волосами. Марисоль взвизгнула. Этти расплескала чай на тарелку, а Айрис подскочила, ударившись коленкой о ножку стола.
– Простите, – задыхаясь, проговорил Роман. – Я потерял счет времени. Надеюсь, вы меня не ждали.
Айрис сверкнула глазами.
– Конечно, ждали, Китт.
– Примите мои извинения. – Он закрыл за собой двойные двери. – Постараюсь, чтобы это не повторилось.
Марисоль, прижимавшая руку ко рту, медленно опустила ее и сказала:
– Роман, присядь, пожалуйста.
Китт сел напротив Айрис. Девушка не могла удержаться от того, чтобы украдкой разглядывать его из-под полуопущенных ресниц. Он разрумянился, словно поцелованный ветром; глаза блестели, как роса, а волосы были спутаны, будто он расчесывал их пальцами. Вид у него был диковатый, а пахло от него утренним воздухом, туманом и потом. Айрис не смогла придержать язык за зубами и выпалила:
– Где ты был, Китт?
Он поднял на нее взгляд.
– На пробежке.
– Пробежке?
– Да. Я люблю каждое утро пробегать несколько километров. – Он положил в чай ложечку сахара. – А что? Нельзя, Уинноу?
– Можно, если только ты не собираешься заставлять нас страдать от голода, ожидая тебя каждое утро, – съязвила Айрис.
Его губы тронула задорная улыбка, хотя, возможно, ей показалось.
– Еще раз прошу прощения, – сказал он, глянув на Марисоль.
– Не нужно извиняться. – Хозяйка протянула ему кувшинчик со сливками. – Я лишь прошу воздержаться от пробежек в темноте из-за первой сирены, о которой я тебе рассказывала.
Роман помолчал.
– Да, гончие. Я подождал рассвета, прежде чем выйти. Постараюсь завтра вернуться вовремя.
И он подмигнул Айрис.
Она так растерялась, что пролила чай.