Девушка прислонилась головой к переплетенным березовым прутьям, каска стукнулась о дерево. Айрис закрыла глаза, притворяясь, будто спит, а на самом деле ждала, борясь с усталостью. Когда она минут через десять посмотрела на Романа из-под ресниц, его лицо было расслаблено, глаза закрыты. Дышал он ровно, грудь поднималась и опускалась, а блокнот опасно балансировал на колене. Айрис подумала, что так он выглядит более юным. Более мягким. Отчего-то у нее заныло сердце при этой мысли, и она постаралась прогнать тревожные ощущения.
Девушка не могла не думать о том, как их обоих изменит война, какие отметины оставит на них, бросающиеся в глаза, словно шрамы, которые никогда не исчезнут.
Айрис потихоньку достала письмо из кармана.
Ну конечно, оно громко зашуршало в тишине окопа. Ларк бросил на нее взгляд, и она поморщилась. Неужели Дакр услышит такой безобидный звук через обширную мертвую зону?
Девушка замерла, наполовину вытащив бумагу из кармана, и одними губами прошептала Ларку извинения. Он понял, что она делает, и подмигнул. Наверное, письма на фронте считались чем-то священным.
Она снова бросила взгляд на Романа. Тот сидел не шелохнувшись. Должно быть, трехчасовая поездка с ней на коленях вымотала его.
Айрис полностью вытащила письмо Карвера, и когда послание наконец оказалось в ее перепачканных руках, почувствовала, будто наконец может вдохнуть полной грудью.
Она нашла место, на котором остановилась. Что-то про бабушку. И стала читать дальше:
_…у бабули все хорошо, хотя в данный момент она на меня сердита – расскажу почему, когда наконец увижу тебя. Иногда она спрашивает, не пишу ли я роман на печатной машинке, которую она когда-то мне подарила, – печатной машинке, которая связывает меня с тобой. И мне каждый раз не хочется ее разочаровывать, но иногда кажется, что мои слова ничем не примечательны и скучны. Непохоже, что в моей голове складывается какая-то история, как она считает. И у меня не хватает духу сказать ей, что я не тот, за кого она меня принимает.
Но расскажи мне больше о себе. О каком-нибудь любимом воспоминании, или месте, куда ты мечтаешь однажды поехать, или о книге, которая изменила твою жизнь и взгляд на мир. Ты пьешь кофе или чай? Предпочитаешь соль или сахар? Радуешься рассвету или закату? Какое у тебя любимое время года?
Я хочу знать о тебе все, Айрис.
Хочу знать о твоих надеждах и мечтах. Хочу знать…
Внезапно ее ударил в лицо комок бумаги, брошенный с другой стороны окопа.
Потрясенная, Айрис поморщилась, но, подняв голову, увидела, что Роман смотрит на нее. Девушка сердито уставилась на него, и тогда он жестом показал, чтобы она развернула комок бумаги.
Она так и сделала. На листке было написано:
Что ты читаешь, Уинноу?
Она взяла ручку и написала ответ:
А на что похоже, Китт?
Потом, смяв листок, бросила в Китта.
Теперь ее внимание разделилось между ним и письмом Карвера. Она мечтала хоть немного побыть в одиночестве, чтобы насладиться словами, которые читала. Словами, от которых таяла. Но Роману доверять нельзя. Он разгладил листок и писал ответ, а у Айрис не было желания снова получить в лицо комком бумаги.
Она поймала ответ, как только Роман швырнул его, и прочла:
Полагаю, любовное послание?
Она закатила глаза в ответ, но почувствовала, как к лицу прилил жар, и понадеялась, что тени, которые отбрасывал фонарь, скроют ее румянец.
Это не твое дело, но если будешь так любезен позволить мне спокойно дочитать… я буду бесконечно благодарна,
– написала она и вернула ему бумагу.
Роман нацарапал ответ и отправил:
Значит, любовное послание. От кого, Уинноу?
Она прищурилась, глядя на него.
Не скажу, Китт.
К этому моменту листок был безнадежно смят, поэтому Роман аккуратно оторвал другой из своего блокнота и послал:
Я могу быть тебе полезен, и тебе стоит этим воспользоваться. Могу дать совет.
И почему ее взгляд так зацепился за первую фразу? Она покачала головой, жалея о том дне, когда познакомилась с Романом Киттом, и ответила:
Мне не нужны твои советы, хотя спасибо за предложение.
Она думала, что на этом все кончится, и начала перечитывать письмо Карвера, с жадностью спеша добраться до конца этого признания…
Через окоп пролетел очередной комок бумаги, на сей раз ударив ее по воротнику.
У нее возникло искушение проигнорировать это послание. Роман может проявить настойчивость и прислать другое, но бумага здесь представляет ценность и оба будут дураками, если начнут тратить ее на ерунду. Словно прочитав ее мысли, Роман толкнул ее ботинком в ногу, и девушка посмотрела на него. В свете фонаря его лицо казалось изможденным и словно бы полубезумным.
Айрис сглотнула и развернула бумажный комок.
Позволь предположить: он изливает свое сердце на бумагу, уверяя, что чувствует себя ущербным, тогда как на самом деле жаждет твоего одобрения. Наверное, вставил чего-то о своей семье: маме, сестре или бабушке. Потому что знает, как ты растаешь при мысли о других женщинах в его жизни, которые оказали на него влияние. И если он знает тебя достаточно хорошо… тогда он упомянет книги или газетные статьи, потому что наверняка знает, что ты прекрасно пишешь, и, самое главное, знает, что не заслуживает тебя и твоих слов и никогда не заслужит.
Айрис остолбенела, а потом уставилась на Романа, не зная, что ответить. Но он удерживал ее взгляд, словно бросал вызов, и она опустила глаза на письмо. Придется дочитать его как-нибудь потом. Аккуратно сложив письмо, она снова убрала его в карман.
Но Айрис не позволит своему давнему сопернику оставить за собой последнее слово.
Она написала и отослала:
Ты перемудрил. Спи, Роман Китт.
Он вздохнул и прислонил голову к стене. Айрис заметила, что его лицо пылает. Потом его веки отяжелели. Наверное, чтобы заставить его прислушаться, всего-то и нужно, что назвать его Романом. Она не успела развить эту мысль, потому что уснула сама. Ей приснился холодный город с бесконечными улицами и густым туманом, а еще темноволосый юноша, который бежал впереди нее, и она никак не могла до него дотянуться.
30Заметки из окопов
Правила для гражданских в окопах:
1. Оставаться в окопе. Не поддаваться искушению подняться по приставной лестнице, чтобы посмотреть, что творится наверху, хотя перед спуском в окоп вы считали это само собой разумеющимся. Лестницы предназначены для дозорных и их перископов, или для снайперов, или во время заградительного огня* (см. примечание № 1).
2. Приспособиться к дому под открытым небом с сырыми земляными стенами, но никогда им не доверять. Небо – всегда угроза, а земля – ваше лучшее укрытие, хотя когда рыщут гончие или стреляют из минометов, она также может представлять опасность* (см. примечание № 2).
3. Молиться, чтобы не пошел дождь. Молиться ежедневно. Или приготовиться жить в условиях наводнения* (см. примечание № 3).
4. Не обращать внимания на крыс. Да, это в высшей степени трудно, когда по ночам они шастают в окопе, ползают по ногам и жуют сумку. На вшей тоже не обращать внимания.
5. Есть и пить столько, чтобы поддерживать силы и не допускать обезвоживания. Питаясь вяленым мясом и консервированной фасолью, вы всегда будете испытывать легкий (или сильный) голод. Но в один прекрасный день вы можете получить яичный сэндвич* (см. примечание № 4), совершенно божественный на вкус.
6. В ходах сообщения можно зажигать фонари, не очень ярко, но на передовой разводить огонь запрещается. Нельзя даже зажигать сигарету* (см. примечание № 5).
7. Здесь нет никакой приватности. Даже если нужно в туалет.
Примечания:
1. «Заградительный огонь» можно определить как «массированный артиллерийский обстрел на обширной территории». Лейтенант Ларк объяснил, что такая тактика применяется, когда одна сторона хочет пересечь «мертвую зону», которая представляет собой участок между окопами враждующих сторон. В этой зоне случаются тяжелые потери и часто возникает патовая ситуация, когда в окопах много дней ничего не происходит и обе стороны ждут, когда нападет противник. Но при стрельбе тяжелой артиллерии может применяться подход «стреляй, прикрывайся и двигайся». Из-за этого идет густой дым, который скрывает солдат, ползущих через мертвую зону, чтобы захватить окопы противника. В каждой роте есть солдат, который определяет направление ветра в течение дня. Иногда одного лишь направления ветра достаточно, чтобы выбрать лучший момент для атаки, когда дым будет разноситься в том направлении, в котором вы собираетесь атаковать. Или ветер может указывать на то, когда собирается нападать враг.
2. Лейтенант Ларк рассказал об одном случае, когда солдаты отступили в бункер, чтобы укрыться от артиллерийской бомбардировки, но одна бомба упала прямо на бункер. Бункер обрушился, и все солдаты были погребены заживо.
3. Слава богам, которые заботятся о смертных: пока я здесь нахожусь, дождь ни разу не пошел. Но, полагаю, когда в окопах была Этти, дожди случались частенько. Наверное, она может честно описать, насколько это отвратительно и как подрывает моральный дух.
4. Рецепт приготовления яичного сэндвича от рядовой Марси Гулд. Поджарить яйцо на чугунной сковородке так, чтобы желток остался жидким. Взять два толстых куска хлеба с маслом и положить яйцо между ними. Ваши товарищи-солдаты, без сомнения, спросят, съедите ли вы все это. Не сомневайтесь: съедите до последней крошки.
5. Лейтенант Ларк рассказал о рядовом, который закурил сигарету на посту на передовой. Через две секунды заработала тяжелая артиллерия и перебила половину его взвода.
Трое суток прошло в странном ритме, к которому было тяжело приспособиться: ночи в ходах сообщения и напряженные дни на передовой. Платановый взвод сменялся с другим каждые семь дней, возвращаясь на базу, чтобы передохнуть и восстановиться в течение следующих семи дней.