что не смог сделать больше, чтобы защитить их…»
Айрис молчала. Наверное, он был близок к тому, чтобы потерять сознание. Не слишком ли сильно болят его раны? Поможет ли ему остаться в сознании, если она будет поддерживать разговор?
Она взяла его за руку.
– Теперь мне придется говорить это снова, снова и снова, – сказал Ларк. – Если я выживу, моя жизнь будет сплошными сожалениями и извинениями, потому что я последний. Платанового взвода больше нет, мисс Уинноу. Утром мы проснулись в одном мире, а сейчас солнце садится в другом.
Когда он снова закрыл глаза, Айрис ничего не говорила, просто держала его за руку, пока угасал последний свет дня. Вечер уступал место ночи. Когда-то она боялась, что могут прийти гончие Дакра, но теперь страха не осталось. Было только горе, острое и мучительное.
Она по-прежнему держала лейтенанта Ларка за руку, даже через час после того, как он умер.
Теперь дым был в ее волосах, дым в легких, дым в глазах, сжигающий изнутри.
Айрис закрыла лицо руками и заплакала.
33Снегопад из сумки Китта
В Авалон-Блафф они приехали среди ночи. Когда Айрис на подгибающихся ногах вылезла из грузовика, было темно и холодно, а в небе мерцали звезды.
Внезапно ее окружили медсестры, врачи и горожане. Ее сразу подхватили и повели в освещенный госпиталь. Она была так измучена, что с трудом вымолвила: «Я в порядке, не тратьте на меня силы». Однако не успела она запротестовать, как медсестра увела ее в помещение, где промыла порезы и царапины обеззараживающим средством.
– Есть еще раны? – спросила медсестра.
Айрис заморгала. На мгновение ей показалось, что у нее двоится в глазах. Она не помнила, когда в последний раз пила или ела, когда в последний раз спала.
– Нет, – ответила она. Язык будто прилипал к зубам.
Медсестра взяла стакан воды и что-то в нем растворила.
– Вот, выпей. Марисоль сейчас в зале. Я знаю, что она захочет тебя увидеть.
– Айрис! – сквозь суматоху прорвался голос Этти.
Айрис подскочила, отчаянно озираясь. Этти пробиралась к ней сквозь толпу. Айрис поставила стакан и бросилась в объятия подруги. Вдохнув побольше воздуха, девушка велела себе успокоиться, но уже в следующее мгновение рыдала на плече Этти.
– Все хорошо, все хорошо, – шептала Этти, крепко обнимая ее. – Дай же посмотреть на тебя.
Она чуть отстранилась, и Айрис смахнула слезы с глаз, шмыгнула носом.
– Прости.
– Не извиняйся, – твердо сказала Этти. – Я так о тебе волновалась, еще с тех пор, как несколько часов назад приехал первый грузовик. Я буквально рассматривала каждого прибывшего, надеясь найти тебя.
Сердце Айрис застыло, кровь отхлынула от лица.
– Китт. Он здесь? Ты его видела? С ним все в порядке?
Этти ухмыльнулась.
– Да, он здесь. Не волнуйся. Наверное, его уже вывели из хирургической наверху. Идем, отведу тебя к нему, только сначала выпей воды.
Айрис взяла стакан. Она не понимала, как сильно дрожит, пока не попыталась выпить глоток и пролила половину себе на грудь. Этти заметила, но ничего не сказала и повела ее к лифту. Вместе они поднялись на второй этаж. Здесь было тише, чем внизу; пахло йодом и мылом. У Айрис сжалось горло, пока Этти вела ее по коридору. Они завернули за угол, в тускло освещенную палату.
Здесь стояло множество коек, разделенных тканевыми перегородками, чтобы дать хоть какое-то уединение. Айрис сразу нашла его взглядом.
Роман лежал на узкой койке в первом же закутке. Он спал: рот приоткрыт, грудь равномерно поднимается и опадает, словно он во власти глубокого сна. Он выглядел таким худым в больничном халате. Таким бледным в свете лампы. Выглядел так, будто его может сломать любая мелочь.
Айрис шагнула ближе, не зная, можно ли ей здесь находиться. Но медсестра кивнула, и она нерешительно подошла к Роману. Раненая нога, перебинтованная, лежала на подушке, а к правой руке была подключена капельница.
Она остановилась, глядя на него. Ради нее он принял множество ран. Подверг себя опасности, чтобы уберечь ее. Если бы не он, стояла бы она сейчас здесь с легкими царапинами или ее разорвало бы шрапнелью и она умерла бы в окопе? Если бы он не поехал с ней… если бы не проявил столько упрямства, не настоял, чтобы его тоже взяли…
Не дыша, она осмелилась погладить его руку, порезы на костяшках пальцев.
«Почему ты сюда приехал, Китт?»
Она снова перевела взгляд на его лицо, почти ожидая, что его глаза откроются, а губы изогнутся в нахальной усмешке, как будто он ощутил ту же опасную искру, что и она, стоило им только соприкоснуться кожей. Но Роман все так же спал, недосягаемый.
Айрис сглотнула.
«Почему ты принял раны, которые должны были быть моими?»
Она провела кончиками пальцев вверх по его руке, по воротнику, вдоль подбородка и к густым волосам. Убрала со лба прядь, рискуя разбудить его этой лаской.
Разумеется, он не проснулся.
Айрис отчасти была рада, отчасти разочарована. Она все еще беспокоилась о нем и чувствовала, что лед внутри не растает полностью, пока он не заговорит с ней. Пока она не услышит снова его голос, не почувствует на себе его внимательный взгляд.
– Мы вынули из его ноги двенадцать осколков шрапнели, – тихо сказала медсестра. – Ему очень повезло, что пострадала только нога и что не задело артерии.
Девушка убрала руку с темных волос Романа и оглянулась. Медсестра стояла в изножье кровати.
– Да, я была с ним, когда это случилось, – прошептала Айрис, отходя назад.
Краем глаза она увидела Этти, ждущую в дверном проеме.
– Значит, он здесь благодаря тебе, – сказала медсестра, подходя, чтобы пощупать его пульс. – Уверена, завтра он захочет увидеть тебя и лично поблагодарить.
– Нет, – возразила Айрис, – это я здесь благодаря ему.
Из-за комка в горле она больше ничего не смогла вымолвить и, развернувшись, вышла из палаты. Дыхание стало учащенным и поверхностным, и Айрис казалось, что она может упасть в обморок прямо в коридоре, пока не увидела, что к ней кто-то настойчиво рвется. Длинные черные волосы выбились из косы, юбка была забрызгана кровью, а в карих глазах горел огонь.
Марисоль.
– Вот ты где! – воскликнула та, и Айрис забеспокоилась, что у Марисоль какая-то беда, пока не поняла, что та плачет. Слезы блестели на ее щеках. – Боги, я каждый день молилась за тебя!
Только что Айрис стояла, дрожа, посреди коридора, но в следующее мгновение Марисоль уже обнимала ее, рыдая в ее спутанные волосы.
Айрис вздохнула. Она в безопасности, она в безопасности, можно ослабить бдительность и спокойно дышать. Она обняла Марисоль в ответ, стараясь спрятать нахлынувшие слезы.
Она думала, что больше не сможет плакать, но когда Марисоль отстранилась и обхватила ее лицо ладонями, Айрис дала волю слезам.
– Айрис, когда ты в последний раз ела? – спросила Марисоль, нежно вытирая ее слезы. – Идем, я отведу тебя домой и накормлю. А потом примешь душ и отдохнешь.
Марисоль взяла за руку Этти, стараясь держать обеих девушек поближе, и повела их домой.
Айрис захотела сначала принять душ.
Пока Марисоль с Этти готовили на кухне какао и поздний ужин, девушка побрела наверх, в ванную. Адреналин, поддерживавший ее почти с полудня, после которого словно бы прошли годы – когда небо было голубым, сгущались тучи, в окопах царила тяжелая тишина, а Платановый взвод был жив, – этот адреналин полностью иссяк. Айрис вдруг ощутила полное изнеможение.
Она вошла со свечой в свою комнату, сняла с плеч сумки и уронила на пол, где они так и остались лежать на коврике двумя грудами. Разделась, с содроганием отрывая от кожи окровавленную ткань.
«Прими душ побыстрее», – сказала ей Марисоль. Была уже полночь, и они всегда должны быть готовы к приходу гончих.
Айрис мылась при свечах. Было темно и тепло, от кафельных плиток поднимался пар. Она стояла под душем с закрытыми глазами, и кожа горела, когда девушка ее терла, терла так, словно могла смыть все пережитое.
В ушах по-прежнему немного звенело, и Айрис не знала, пройдет ли это когда-нибудь.
Она что-то сбила с полочки для мыла и подскочила, когда предмет со звоном упал. Сердце затрепетало. Она сжалось было от страха, но сказала себе, что все хорошо. Она под душем, и это всего лишь жестяная баночка с лавандовым шампунем.
Убедившись, что смыла с себя грязь, пот и кровь, девушка закрыла кран и вытерлась. Ей не хотелось смотреть на свое тело, на отметины на коже. Ушибы и царапины, которые напоминали от пережитом.
Надевая ночную рубашку, она подумала о Романе. Он не выходил из головы, пока она распутывала узлы в мокрых волосах. Когда он проснется?
Когда ей прийти к нему?
– Айрис! – позвала Марисоль. – Завтрак!
Завтрак посреди ночи.
Айрис отложила расческу и со свечой спустилась на кухню. От запахов еды желудок сжался. Она страшно проголодалась, но не была уверена, что сможет есть.
– Вот, начни с какао, – сказала Этти, предлагая чашку, от которой поднимался пар.
Айрис с благодарностью взяла и села на свое обычное место. Марисоль расставляла на столе тарелки. Она приготовила какое-то блюдо из сыра с разными легкими ингредиентами, и девушка потихоньку начала брать по кусочку. Внутри разлилось тепло. Она вздохнула, чувствуя, что постепенно приходит в себя.
Этти и Марисоль ели вместе с ней, но молчали. Айрис была им за это благодарна, сомневаясь, что сейчас смогла бы говорить. Просто сидеть с ними – это все, что ей было нужно.
– Помочь вымыть посуду, Марисоль? – спросила Этти, вставая и собирая тарелки, когда они поели.
– Нет, я сама. Почему бы тебе не проводить Айрис к ней в комнату?
Айрис чувствовала, как отяжелели веки. Когда она встала, ноги были как чугунные, и Этти взяла ее под руку. Девушка почти не помнила, как они поднимались по лестнице, как подруга открыла дверь и завела ее в комнату.
– Остаться с тобой, Айрис?
Айрис опустилась на тюфяк на полу. Одеяло было холодным.