Бойцы уже давно научились «держать» лоу кики, даже если их наносят весьма и весьма подготовленные люди. Прекрасных тренеров в Кёкусинкай сейчас тоже хватает. Достаточно упомянуть токийского сэнсэя Хиросигэ, воспитавшего таких блестящих бойцов современности, обладающих оригинальными стилями ведения поединка, огромным техническим арсеналом и замечательной кондицией, как Мидори Кэндзи (победитель 5 чемпионата мира) и Ямаки Кэндзи (победитель 6 чемпионата мира, организованного Мацуи Акиёси уже после смерти Оямы Масутацу, победитель в хякунин–кумитэ в марте 1995 г.), а также бразильцев сэнсэя Адемира да Косту (победитель в хякунин–кумитэ в 1987 г.) и его ученика Франсиско Филио (победитель в хякунин–кумитэ в 1995 г.). Ну а что касается духа и самоотверженности… Вряд ли можно согласиться с Арнейлом. Есть еще на Земле люди со стальной волей и пламенным сердцем!
Интересно, что некоторые бойцы в поисках поддержки в прохождении высшего испытания Кёкусинкай обращаются не к ультрасовременным методам физической тренировки, а к старым добрым рецептам, апробированным многие столетия назад. Например, Ямаки Кэндзи утверждает, что добиться успеха в тесте хякунин–кумитэ ему помогла дзэнская медитация в положении стоя рицудзэн (аналог «столбовой работы» в ушу). Вот, что он рассказывает о своем опыте «боя с сотней противников»:
«К сожалению, рицудзэн я начал практиковать лишь в последнее время, после окончания Всеяпонского чемпионата 1995 г. До этого я занимался лишь тем, что сразу давало явный эффект в тренировках, например, работой с отягощениями или тренировками на тяжелом мешке. Однако мне очень хотелось, чтобы к 6 чемпионату мира (1996 г.) в моем каратэ не осталось никаких пробелов и недоделок.
Как раз перед хякунин–кумитэ я начал вводить в тренировки стоячую медитацию рицудзэн. Практика рицудзэн очень укрепляет ноги и поясницу, а когда у тебя крепкие ноги, то сильно возрастает мощь ударов руками и ногами. Сконцентрировавшись на тандэне и упорядочив вдохи и выдохи, надо постараться дышать медленно и равномерно. Если дыхание будет правильным, то у тебя родится взрывная сила.
Во время хякунин–кумитэ единственное, о чем я помнил все время, так это как бы не сбить дыхание и выстоять до конца. Скажу из опыта, что если дыхание отрегулировано, то можно обрести спокойствие и не потерять чувство собственной целостности.
Я думаю, что побеждает тот, кто до конца поглощен лишь желанием победы. Самое важное — иметь настрой на абсолютную победу. Если струсишь, то обязательно проиграешь. То же и в разбивании: если будешь наносить удар, представляя, что разобьешь, то обязательно разобьешь. На соревнованиях нельзя позволить себе волноваться и думать, что проиграешь. Когда я победил на 26–м Всеяпонском чемпионате, то все говорили, что я был как бы окружен энергетической аурой. На этот чемпионат я выходил с огромным желанием победить во что бы то ни стало и должен был сражаться с верой в самого себя. Именно настрой наиболее важен. Если есть боевой настрой, то, даже получив травму, победишь, ибо проигрыш действительно достоин сожаления.
Что касается Всеяпонского чемпионата 1995 г., то я вышел на него травмированным — во время съемок фильма подвернул правую ногу. Оберегая ее, я вывихнул и левую, так что перед чемпионатом бегать не мог абсолютно. Поэтому вместо бега я сел на велосипед, однако общее состояние было не из лучших, поскольку травмированные ноги и запястья причиняли мне сильную боль. Когда я победил на 21–м Всеяпонском чемпионате, то в самой же первой схватке сломал ногу в подъеме. Наложив жесткий бандаж, я продолжил выступление, а в решающей схватке с мыслью «Сломается, ну и черт с ней!» наносил этой ногой удары, после каждого из которых боль пронзала все тело от пяток до макушки. Хотя запястья у меня также болели, но руками я бил, не задумываясь о последствиях. Говорили, что и на 21–м Чемпионате я буквально излучал жизненную энергию «ки». Хорошее самочувствие еще не гарантирует победы. Думаю, когда получаешь травму, то, наоборот, становишься более собранным. Наверное, я был страшен, как раненый лев.
Во время испытания хякунин–кумитэ мое самочувствие опять же не было удовлетворительным. Примерно за пару недель до этого я прошел предварительный тест в 50 непрерывных боев, во время которого потянул связку на правом колене. Даже слегка присесть, чтобы стать в стойку, и то было больно, и хотя в день хякунин–кумитэ я уже мог ходить нормально, когда пробовал бить ногой, то ее сразу же пронзала острая боль. Я вышел на хякунин–кумитэ, забинтовав колено, обе лодыжки и запястье, которое также было травмировано. Уже после 30–го противника, видимо, из-за мешающих нормальному кровообращению бинтов у меня начались судороги бицепса правого бедра. Во время перерыва мне сняли бинты и размассировали ногу, но потом судороги возобновились. Это продолжалось до самого конца, и у меня было такое чувство, будто я сражаюсь в заполненном водой бассейне.
Я собирался держаться до последнего. Болело везде: и руки, и ноги, и все органы внутри. Мне было все равно, что будет с руками и ногами. Я дрался с мыслью, что могу даже умереть на месте. Диагноз же, который мне поставили по окончании, был такой: острая почечная недостаточность в связи с многочисленными ударами по всему телу. И действительно, думаю, что в таком состоянии было бы совсем не удивительно, если б я умер, допусти хоть одну ошибку. Но испытание в 100 боев дало мне уверенность в себе: я почувствовал, что могу совершить все, что угодно, и в любых условиях».
Хякунин–кумитэ стало в Кёкусинкай вершиной, к которой, по идее, должен был бы стремиться каждый последователь школы. Позднее на основе опыта проведения испытаний в 100 боев в различных организациях Кёкусинкай по всему миру появились видоизмененные (читай, смягченные) варианты этого теста. Так, многие региональные и национальные федерации стали проводить годзюнин–кумитэ (испытание в 50 боев). В Великобритании Стив Арнейл стал выдавать сертификаты, подтверждающие прохождение его обладателем испытания в 10, 20, 30 и т. д. поединков, что позволило гибко подойти к оценке индивидуальных возможностей каждого из учеников, но снизило ценность испытания как некоего абсолютного предела.
Пятьдесят боёв Александра Нестеренко
Алексей ГОРБЫЛЁВ
В марте этого года произошло весьма знаменательное для отечественного Кёкусинкай событие, которое, однако, прошло практически незамеченным для подавляющего большинства поклонников этого стиля каратэ. И это при том, что событие, о котором идет речь, по сути, открыло совершенно новый этап в развитии Кёкусинкай в России. 16 марта 2002 г. первый россиянин Александр Нестеренко успешно прошел тест в 50 боев в токийском хомбу Международной организации каратэ (Кёкусинкай; IK0–1) и вошел в весьма немногочисленную когорту выдающихся бойцов, составляющих цвет мирового Кёкусина. Сегодня Александр Нестеренко, обладатель 5–го дана и официальный представитель IK0–1 в западной России, в гостях у журнала «Додзё».
А. Г.: Александр, прежде всего, позвольте поздравить Вас с прохождением этого сложнейшего испытания. Уверен, что Ваш успех вдохновит российских бойцов на поиск собственных пределов и послужит развитию школы Кёкусинкай в нашей стране. Думаю, что Ваш опыт поистине бесценен. Поделитесь секретами своего успеха с теми, кто мечтает об этом испытании и готовится к нему!
А. Н.: Разумеется, я готов. Ведь я шел к этому успеху не один год, и это был непростой путь. Мне пришлось пройти через многие трудности, и я прекрасно знаю, как порой трудно осуществить свою самую заветную мечту. Поэтому, как сихан школы Кёкусинкай, который должен быть не просто инструктором, а, прежде всего, лидером и примером во всем, я считаю, что просто обязан помочь своим ученикам осуществить их мечты, ради которых они ежедневно проливают свой пот и преодолевают страх. Именно этими соображениями я руководствуюсь в своей работе. Приведу характерный пример. Вижу, что парень из провинции подходит по срокам и по подготовке к экзамену на 1–й дан, звоню ему, спрашиваю, как дела, говорю, что нужно приехать. В ответ: «Сэнсэй, честно говоря, дома есть нечего, нет денег, чтобы приехать в Москву…». Я говорю ему: «Приезжай, как можешь, на перекладных, попутками… Во что бы то ни стало, найди возможность. Главное — приезжай, и больше ни о чем не волнуйся». И парень приезжает в Москву, и сдает успешно экзамен, получает 1–й дан. И такой парень у меня не один. Со всей страны едут, несмотря на трудности. Живут прямо в зале, спят на татами. Тем, кому совсем тяжело, я помогаю деньгами. Потому что не могу позволить себе, чтобы деньги стали преградой для осуществления заветной мечты человека.
А. Г.: Александр, кого допускают к испытанию в 50 боев? Что для этого нужно?
А. Н.: Прежде всего, нужно сказать, что прохождение теста в 50 боев является одним из требований для получения 5–го дана. Правда, в правилах Кёкусина есть оговорка, что претенденты на мастерские степени в возрасте старше 35 лет могут не сдавать бои, и многие этим пользуются. Пишут письменный экзамен, сдают кондицию, ката и все. Мне — сорок три. Так что я вполне мог бы на законных основаниях отказаться от теста. Но для меня это неприемлемо, так как я практикую каратэ каждый день и не считаю возможным уклоняться от боя. Что это за мастер «сильнейшего каратэ», который перестает тренироваться, не «стоит» в кумитэ и отпускает живот до колен? Для меня альтернативы не было. Я горел желанием пройти через это испытание, спал и видел эти бои.
Поскольку, как я сказал, прохождение пятидесяти боев является одним из требований для получения 5–го дана, то, согласно правилам Кёкусинкай, чтобы получить разрешение на участие в них претендент должен не менее 5 лет носить 4–й дан. Экзамен на свой 4–й дан я сдал в 1997 г. в Японии во время сборов в горах Мицуминэ, и к весне 2002 г. как раз заканчивался мой пятилетний период ношения степени 4–й дан.