– Работать? – подняла Фиалка бровь. – Что ты имеешь в виду?
Пиви прикусила губу.
«Попалась, ведьмочка?» – подумал капитан Хиббит. – «Да… лучше бы тебе по-прежнему ходить с мрачным видом и помалкивать. Уже по одной манере говорить ясно, что ты даже не из этого мира. И что же, интересно, за работа у тебя – девицы якобы из Нибура, где низшее сословие в основном в прислугах ходит, а среднее и высшее сидит в светелках и шарфики вышивает? Да разъезжает по балам?»
Размышляла «ведьмочка» недолго. Выкрутилась:
– Э-э-э… может, кому-то это покажется странным, но я давно хочу книгу написать. Вот будет у меня крепость «от волшебника» – точно сяду…
– Книгу? О чем?
– Э-э-э… о любви бедной гувернантки к своему хозяину. Графу, вдовцу, отцу пятерых детей.
«Что-то знакомое», – иронически хмыкнул про себя Кароль.
– Ново. И очень интригующе, – без тени иронии сказала Фиалка. – Женщин-писательниц у нас пока еще не было… Хозяин гувернантку полюбит?
– Куда он денется!
– Хорошо. Надеюсь когда-нибудь увидеть эту книгу напечатанной… Значит, в крепости своей ты тоже заживешь одна?
– Как перст! Даже без кухарки, – Пиви покосилась на Титура. – Книг у меня там будет столько же, сколько у некоторых – колбас в кладовках. С домашним зверьем сложнее. Я вообще-то люблю кошечек-собачек, но в доме их держать не хочу. Ухаживать за ними надо, да и от дела отвлекать будут…
– Друзей-то хоть к себе пустишь?
– Немногих. Да их у меня почти и нету.
– Понятно.
Фиалка сделала глоток вина. Взглянула на Кароля.
– Твое идеальное жилище, Князь?
Князь…
«Эрмитаж!» – чуть не сорвалось у него с языка, хотя планировал он другое – живописать что-нибудь вроде скромного шале в Альпийских горах. В последний миг успел припомнить все же местный аналог петербургского дворца – королевскую резиденцию в Юве. И сказал небрежно:
– Асфольгиор. Добавить нечего.
Все захохотали.
– И вправду нечего. – Фиалка улыбнулась, но глаза ее остались серьезными.
Несколько секунд еще она изучала его лицо – Кароль старательно смеялся в это время над собственной шуткой. Дала всем время успокоиться, потом перевела взгляд на Ворона.
– А что скажешь ты?
«Злодей» вздохнул.
– Странное дело… – несколько неуверенно начал он. – Была у меня когда-то мечта об идеальном доме. Но сейчас, пока я пытался ее вспомнить, понял вдруг, что нужно мне совсем другое. Сторожка в лесу. Лежак с медвежьей шкурой. Печурка, топор, ружье. И никого – на многие версты вокруг. Только кабаны, волки, лисы…
Фиалка опустила глаза.
– На тебя не похоже.
– Еще бы! Потому что я вру, – Аглюс потянулся за бутылкой, щедро плеснул себе вина. – Нет ничего лучше особняка графини Либэ. Жаль, Иза с Беригоном его уже заняли. Да ладно, на Королевском бульваре особняков много. Поселюсь где-нибудь по соседству. Буду покупать у Изы самые красивые, самые дорогие шляпки и дарить… Князю. Пускай красуется в них в своем Асфольгиоре!
И снова грянул смех.
Когда все успокоились, Пиви спросила:
– Ну? И что наши ответы означают?
– Подожди, – сказала Фиалка. – Сперва второй вопрос. Представьте себе какую-нибудь емкость…
– Что-что? – перебила Иза.
– Емкость. В которую можно что-то положить, налить или насыпать.
– А, понятно.
– Так вот, представьте и опишите…
– Уже, – сказала Иза. – Представила, описываю – сумка. Большая, вместительная, из крепкой кожи. С двумя отделениями, с кучей карманчиков, с прочными ручками. Торбища такая, куда много чего можно напихать…
– Прелестно! – Фиалка почему-то разулыбалась.
– Красная! – уточнила Иза.
– Достаточно. Беригон?
– А мне представился кувшинчик с пивом, – ответил тот. – Из ледника, запотелый…
– Хорошо. Титур?
– Фонтан, – сказал «благородный отец». – Бьет струей, на солнышке радугой играет… Не совсем, конечно, емкость. Но ведь бассейн за нее сойдет? Бассейн с фонтаном…
– Сойдет.
– Правда, после Беригонова пива я что-то засомневался…
– Пусть будет фонтан, – под общий смех сказала Фиалка. – Важно первое представление, а не второе. Раскель?
– Мне ничего не представляется, – ответил тот. – Но пусть будет… шкатулка. Запертая. Внутри что-то перекатывается и звенит. Что – не знаю.
– Красивая хоть шкатулка?
– Да, красивая.
– Хорошо. Катти?
– Очаг… и в нем горит огонь, – смущенно сказала Катти. – Совсем не емкость…
– Что представилось, то представилось, – кивнула Фиалка. – Пиви?
– Воронка от бомбы, – сказала та.
Фиалка взглянула на нее с удивлением.
– Ни больше ни меньше?
– Сама говоришь – что представилось.
– Да… Ну, воронка так воронка. Князь?
– Сундук с пиратскими сокровищами, – ответствовал капитан Хиббит, снова вызвав всеобщее веселье. – Под страшным заклятием, снять которое могу только я.
– Потом поделишься? – улыбнулась и Фиалка.
– Конечно!
Она кивнула и повернулась к Аглюсу.
– Русло реки, – сказал «злодей». – От истока до устья.
– Сухое русло? – уточнила девушка, и голос ее слегка дрогнул.
– Нет, почему же… Река на месте, течет. Среди зеленых берегов.
– Хорошо…
– Давай рассказывай уже, что это значит! – потребовала Иза. – Умираю от любопытства.
Фиалка вздохнула, обвела взглядом всю компанию.
– Рассказываю. Только попрошу помнить, что это все-таки игра. И если толкование придется кому-то не по вкусу, не обижайтесь. Лучше подумайте – а нет ли в нем зерна истины? Услышанное не понравилось – так, может, стоит заняться на досуге… своей душой? Потому что идеальное жилище по некоторым мистическим учениям – это символ именно души.
Описывая его, вы невольно описали себя.
И что я могу теперь сказать об Изе?… Душа ее красива и просторна, вмещает многое, открыта для людей – не зря в доме предусмотрены гостевые комнаты. Но… ей не хватает оригинальности и самобытности. Обстановку своего идеального жилья – то, собственно, что и должно наполнять душу, – Иза не просто доверит постороннему человеку, декоратору, а еще и попросит сделать все, как у кого-то другого… пусть даже у самой Илен Киски. Богатое убранство, модная мебель, даже обилие зеркал, говорящее о склонности к самолюбованию, – все это, до последней мелочи, заимствовано, все не твое. Но где же ты сама, твой вкус, твои и только твои желания? Знаешь ли ты их?… Впрочем, кое-что ты знаешь твердо, и это спасает дело. Модная мастерская, столь тебе желанная, – это на самом деле твоя тяга к прекрасному. Творческое начало, существующее в душе, для которого ты не пожалеешь даже и целого этажа…
Фиалка переждала общий смех. Затем продолжила:
– Беригон принимает все, чего желает Иза. Это говорит о полном доверии, с одной стороны. С другой – об изрядном пренебрежении собственной душой, в которой лишь один уголок – тот самый, куда Иза сложит все ненужное, – и должен, по мнению Беригона, остаться неприкосновенным. Уголок, где можно скрыться от всех и вся и предаться любимому занятию. Собирание и обточка стеклышек, складывание мозаик – это говорит о созерцательности, присущей Беригону, умении видеть красоту там, где ее найдет не всякий. О желании создавать красоту… Иза считает, что вы с нею похожи. Так оно и есть. Оба не самостоятельны в выборе своих предпочтений, оба готовы идти на поводу у чужого мнения, но при этом у каждого есть свое, заветное, местечко в душе, где хозяйничать вы не позволите никому. Беригон более замкнут, Иза более общительна, но в целом вы прекрасная пара – пока не посягаете на заповедные области друг друга.
– Как это верно! – сказала Иза, слушавшая ее открыв рот. – Вот уж не думала, что ты такая умница… Чешешь как по писанному!
– Ты не обиделась?
– На что? Чистую правду говоришь! Даже про чужое мнение… мне-то казалось, я правильно делаю, что всех слушаю, а теперь… И правда, есть о чем подумать. А сумка что означает?
– Об этом позже.
Фиалка повернулась к «благородному отцу».
– Молчи! – Титур замахал руками. – Я сам уже все понял. Ничего в моей душе нет, кроме обжорства и лени…
– Мне кажется, ты шутил, рассказывая о своем идеальном доме, – сказала девушка. – Во всяком случае, был не вполне искренен. Или поленился подумать?
– И то, и другое, и третье, – ответил с деланной печалью Титур. – Теперь жалею… нет бы напустить полон дом собак и гостей, и книжками обложиться, дабы показать свою доброту и ученость. Но – поздно.
Аглюс ухмыльнулся.
– Поздно, поздно. Знаем мы теперь твое истинное лицо…
«Благородный отец» немедленно привел подходящую цитату из пророка Маргила, «злодей» парировал. Тем временем капитан Хиббит, припомнив собственное «идеальное жилище», попытался сообразить, как можно расшифровать им сказанное.
Но не преуспел.
«М-да, непростая игра, однако», – подумал он. – «Как и сама прима, черт побери! Прирожденный психолог или все-таки ведьма? Что, интересно, она о нас еще поняла, о чем не скажет вслух?… Надеюсь, по-настоящему ее интересует один Аглюс, а мы – так, сбоку припека! Недаром она все время оставляет его напоследок…»
Фиалка между тем взялась за аркана.
– Ты был весьма лаконичен, Раскель, но все же и о тебе можно кое-что сказать. Твоя душа – вольный ветер. Как всякий ветер, наверняка переменчива – сегодня ласковый бриз, завтра ураган. Стен – то бишь каких-то ограничений – она не признает. Содержит в себе весь мир и – одновременно пустоту. Ты доверяешь лишь бессловесному зверю. Был бы щедр для своего друга, но друга у тебя нет… На этом я, пожалуй, остановлюсь, ибо не хочу обидеть. Но один только вопрос – тебе никогда не бывает одиноко?
– Нет, – буркнул Раскель, отводя взгляд.
– Однажды станет, – сочувственно заметила девушка. – Но это – твоя душа, и тебе, конечно, советы не нужны.
– Отчего же, – сказал он вдруг. – Твои я бы не отказался выслушать, только не сейчас, – и, подняв голову, посмотрел на нее с усмешкой. – А попозже и наедине…