Раскель откинул попону, встал. Подошел к Князю и помог ему перевалиться со стула на песок со словами:
– Ложись, так будет удобнее.
Тот благодарно улыбнулся, свернулся калачиком и задышал ровно и спокойно.
На всякий случай Раскель еще раз заглянул к нему в мысли. Увидел только рой путаных сновиденных образов. Потом осмотрелся по сторонам и прислушался.
Древнее заклинание, как всегда, не подвело. Затихло пение лесных девушек вдалеке – читая заклинание, он думал и о них, и девы тоже должны были уснуть, там, где застали их чары. Исчезло ощущение присутствия светлых – тот неотрывный давящий взгляд, под которым Раскель жил все последние месяцы. На берегу озера слышался лишь храп, доносившийся из мужского фургона.
Делу как будто ничто не препятствовало. И Раскель, убрав ментальный щит, воззвал про себя к вещему ворону своего отца: «Ферди!.. Я готов. Говори, где Налачи Бахт?»
Колдовская птица – безотказный помощник, способный видеть скрытую суть любого магического предмета, вечная «палочка-выручалочка» арканского племени – откликнулась через несколько секунд. Прокаркала хрипло: «Ср-реди р-реквизита».
Раскель, торопливо подойдя к нужному фургону, зажег в левой руке магический фонарик. Поднялся по лесенке, открыл дверь и нырнул внутрь.
Не успела дверь за ним затвориться с тихим скрипом, как капитан Хиббит уже оказался на ногах. Оглядываться и прислушиваться не стал – смысла не было, ибо все его соперники и единственный союзник находились сейчас в фургонах.
И все, похоже, спали – включая союзника. Чего и следовало ожидать. Эх…
Кароль метнул только быстрый взгляд на кучу хвороста, заготовленного для костра. В ней как на грех не было ничего достаточно увесистого. Но рядом валялась кочерга, которой поправляли огонь. И прихватив ее – хоть какое-то оружие! – он двинулся сторожким шагом вслед за арканом.
У фургона притормозил. Врываться туда сразу не следовало. Нужно было дать время Раскелю откопать универсус среди бесчисленного хлама. Поэтому капитан приник глазом к ближайшей щели, которых в фургонных стенках хватало, и принялся следить за блуждающим во тьме световым лучом.
Магический фонарик выхватил по очереди из темноты груду длинных холщовых рулонов на полу – свернутых декораций, сундуки, полки со стоявшими на них вазами с бумажными цветами и восковыми фруктами, висящее на стенах тут и там бутафорское оружие. Еще какие-то мешки и ящики, непонятно с чем…
«Как она выглядит?» – нетерпеливо спросил Раскель.
«Желтый пояс с чер-рной бахр-ромой», – ответил Ферди.
Раскель наскоро перебрал в памяти костюмы, которые видел на актерах во время представлений. Вроде бы пояс с черной бахромой надевала Иза… в любом случае, это была часть женского наряда.
Он откинул крышку ближайшего сундука. Повезло – там оказались платья актрис. Не прошло и минуты, как нужный пояс был уже у него в руках, и Раскель, прикрыв глаза, пожелал, чтобы Налачи Бахт превратилась в золотой перстенек с рубином – какой носил не снимая Папаша Муниц, хозяин бродячего театра.
Но когда он открыл глаза, в руках у него по-прежнему был пояс. Желтый, с бахромой.
«Ферди!» – возмутился Раскель. – «Это не она!»
«Пр-рости», – каркнул вещий ворон. – «Ошибся. Кор-рона на гвозде, спр-рава от тебя».
Раскель торопливо рванул с гвоздя картонную корону. Вновь прикрыл глаза, представил себе перстень.
И вновь ничего не получилось. Корона осталась короной.
«Ферди!!»
«Что?»
«Это опять не она!»
«Пр-равда?» – озадачился ворон. – «Ну, тогда это… пер-рстень Муница!»
Раскеля прошиб холодный пот.
«Ты что, издеваешься надо мной?! Нашел время! Нет чтобы сказать сразу!»
Он отшвырнул бесполезную картонку и шагнул к выходу из фургона.
Ферди прохрипел еще что-то, но Раскель не расслышал. Потому что в этот миг дверь неожиданно распахнулась… и на пороге появился проныра Князь.
Который должен был сейчас спать беспробудным сном, а не шататься где ни попадя.
Тем более с кочергой в руках.
Верней, в одной руке. В другой у него был горящий фонарь, прихваченный с крюка над кучерским сиденьем.
И смотрел он на Раскеля как-то… нехорошо. Неправильно смотрел. Без удивления. С понимающей холодной ухмылкой.
Раскель топотал по фургону шумно, не стесняясь. К тому же там отчаянно скрипели полы. Что и позволило капитану Хиббиту спокойно, без опасения быть услышанным, чиркнуть спичкой, разжигая фонарь, и подняться с ним к двери.
Щель в которой засветилась, когда аркан направился к выходу.
Найдя, видимо, что искал.
Монтальватец по-прежнему не подавал признаков жизни. То ли дрых, то ли собирался вмешаться лишь в последний момент… Оставалось действовать самому. Как Бог на душу положит. Надеясь на лучшее. И, чуя под сердцем знакомый холодок, знаменовавший начало каждой его отчаянной авантюры, капитан решительно распахнул дверь и шагнул через порог.
Раскель застыл как вкопанный, вытаращившись на него с искренним изумлением.
– Вот так встреча! – громко воскликнул Кароль. Не опасаясь, а наоборот, мечтая кого-нибудь разбудить. – И что ты тут делаешь, дружок?
Аркан в ответ оскалился.
– Комары на берегу заели, – сказал. – Вот, решил найти местечко поуютней.
– Нашел? – спросил Кароль, имея в виду, конечно, совсем другое.
– Ты помешал, – ответил Раскель. Глаза его сверкнули так, что стало ясно – он понял, о чем речь.
Да и трудно было бы не понять, когда ты напустил на всех соперников чародейный сон и кто-то вдруг умудрился от него очнуться…
Но неужели и вправду не нашел?… Мысли капитана снова понеслись вскачь. Похоже, Раскель не врет… иначе что помешало бы ему сейчас же, не вступая в разговоры, телепортироваться отсюда вместе с добычей?… а если так, то какого черта он сам поторопился ворваться?… черт, черт… аркану дело перебил, сам влип к тому же, позволив раскусить себя… и как теперь выкручиваться из этой патовой ситуации?
Покуда он думал, язык его заговорил сам собой. Ляпнул насмешливо:
– Извини, не хотел.
– Чего уж извиняться, – пожал плечами аркан. – Помешал так помешал. Но предупреждаю – ты ее не получишь.
– Ее? – переспросил Кароль.
– Ты знаешь, о чем я говорю.
– Допустим. Так и тебе рассчитывать не на что.
Раскель хмыкнул.
– Напугал… Ты даже не маг. Я понял – от сонных чар тебя спасли твои браслеты. Сильная вещь, конечно… но от меня они не спасут.
И, с устрашающе радостной улыбкой на устах выхватив из-за пояса кинжал, он без дальнейших слов бросился на капитана.
Все, что мог сделать Кароль при такой его стремительности, – это метнуть в Раскеля фонарь. Что он и сделал. Выиграв несколько мгновений.
Фонарь разбился о плечо аркана, масло выплеснулось на рубаху, рубаха занялась огнем. Шипя сквозь зубы какие-то цыганские ругательства, Раскель разорвал ее на груди, стащил с себя вместе с жилеткой и отшвырнул пылающие лохмотья в сторону.
Кароль за это время только и успел, что отступить к двери, стоявшей нараспашку, да перекинуть кочергу из левой в правую руку.
Чему он так и не научился за свою жизнь, так это драться. Привык укрощать врагов другими методами, пускать которые в ход сейчас было попросту некогда… И, сжимая кочергу, мечтал он об одном – иметь вместо нее пистолет. Ибо разъяренного аркана с ножом наверняка способна была остановить лишь пуля.
Кочерга вдруг шевельнулась как живая. Извернулась змейкой, выскальзывая, и тут же снова удобно легла в ладонь. Но несколько по-другому…
Капитану, однако, в тот миг было не до нее. Он не сводил глаз с Раскеля, который готовился к новому броску.
И который внезапно притормозил – взглянул на эту самую кочергу и застыл на месте столбом.
Кароль тоже бросил взгляд на свое «оружие». И тоже остолбенел.
Кочерги в руке не было. А был пистолет – «ТТ»… или «Макаров»… никогда он в них толком не разбирался… – услужливо подставивший спусковой крючок под указательный палец.
Что такое, откуда?! Кароль впал в нешуточное смятение. Где кочерга?
Кочерга… когда развели костры, кто-то сходил за ней в фургон с реквизитом – мелькнула следом в голове ненужная мысль. Кто?…
Додумать он не успел.
В фургоне откуда ни возьмись появился вдруг еще один человек.
Столь характерной внешности, что узнать его при скудном свете догоравшей рубахи труда не составило. То был «злодей» Ворон.
Он спокойно шагнул к Каролю, спокойно вынул у него из руки пистолет.
Сказал сердечно нечто странное:
– Спасибо, Лёлька!
И пропал как не было.
Капитан Хиббит закрыл глаза.
Открыл их через секунду и схватился сперва за левый, потом за правый браслет. Подпиленные заранее, еще в Байеме, они сломались от нажима с тихим щелчком, и квейтанский разведчик вновь обрел свое магическое уменье.
Обломки браслетов он сунул в карман и в следующий миг исчез из фургона тоже.
Тут наконец пришел в себя и Раскель.
Откуда у соперника взялось огнестрельное оружие, он понял сразу. Успел, в отличие от Князя, заметить натренированным глазом превращение кочерги.
Нужно было, конечно, тут же броситься и отнять, покуда тот не опомнился… но с Дурной Удачи сталось бы пальнуть по-настоящему. Поэтому, не желая пасть ее жертвой, Раскель замешкался. И безнадежно опоздал.
Ибо последовавшее затем явление еще одного актера – из тех, кто должен был сейчас крепко спать, – ввергло его ненадолго в состояние полного столбняка. Это сколько же магов, способных противостоять вернейшим арканским чарам, затесалось в труппу Папаши Муница?! И как могло такое случиться, что он их не распознал?…
Столбняк был короток, но неизбежное успело произойти. Аглюс забрал у Князя Налачи Бахт и скрылся вместе с нею. После чего пропал и Князь, зачем-то сломав свои защитные браслеты. Жаль, хорошая была вещь…
– Ферди!!! – в голос рявкнул Раскель, едва к нему вернулся дар речи.
«Я тут», – угрюмо отозвалась вещая птица.