В стаде были маленькие телята, и матери собрали их в середину, чтобы защитить от нападения. Меня тронуло такое проявление материнской заботы, и впервые появилось ощущение, что эти животные вовсе не так медлительны и глупы, как кажется на первый взгляд.
— Здесь только самки, — крикнул я Тану через плечо, — с ними детеныши. Слоновой кости в них мало, и ценится она низко.
— Ты прав. Посмотри вон туда, дальше, — Тан протянул руку. — Те двое должны быть самцами. Смотри, какие они высокие и мощные. Как их бивни сияют на солнце!
Я дал знак колесницам, которые следовали за нами, и мы отвернули от стада слоних со слонятами. Мы покатили дальше, по-прежнему двигаясь строем, к двум крупным самцам, стоявшим в стороне в роще акаций. Пока приближались к ним, нам то и дело приходилось объезжать сломанные ветви и вывернутые с корнем стволы гигантских акаций. Мы еще не имели ни малейшего представления о чудовищной силе этих существ.
— Здесь, наверное, была большая буря, — крикнул я Тану, — вон как деревья поломало.
Мне и в голову не пришло, что такие разрушения могло оставить после себя стадо слонов. Они казались такими кроткими и беззащитными.
Двое старых самцов заметили нас и повернулись в нашу сторону. Только тогда я осознал их истинные размеры. Когда они растопырили свои уши, то, казалось, закрыли небо, как черная грозовая туча.
— Ты только посмотри, сколько слоновой кости! — вскричал Тан. Его ничто не тревожило, волновали только трофеи. Лошади наши занервничали — почуяли запах странной дичи. Вскидывали головы и начали сдавать назад. Управлять ими стало трудно, они не хотели бежать вперед.
— Тот, что справа, самый большой! — заверещал Мемнон. — Давай возьмем его, — щенок разгорячился не меньше папаши.
— Ты слышал царский приказ? — засмеялся Тан. — Займемся тем, что справа. Пусть Крат берет другого, с него хватит.
Я поднял левый кулак и дал команду колонне разделиться надвое. Крат поехал влево со своими двадцатью пятью колесницами, которые последовали за ним гуськом, а мы продолжали нестись прямо на огромного серого зверя, ожидавшего нас, выставив вперед бивни, огромные, точно колонны в храме Гора.
— Правь прямо на него! — закричал Тан. — Вперед, пока он не пустился наутек!
— Но! — крикнул я Терпению и Клинку, и они перешли на галоп. Мы оба ожидали, что гигантский зверь побежит от нас, как только почувствует угрозу, — никакая дичь, на которую нам приходилось охотиться, не выдерживала прямого нападения. Даже лев бежит от охотника, пока его не ранят или не загонят в тупик. Как могут эти грузные животные вести себя иначе?
— У него такая огромная голова. Прекрасная мишень! — с восторгом заявил Тан, поставив стрелу на тетиву. — Я убью его одной стрелой, прежде чем он пустится наутек. Правь поближе к его смешному носу.
Позади нас вытянулась цепочкой колонна колесниц. Мы рассчитывали налететь на зверя, разделиться надвое и пройти по обе стороны от него, осыпая стрелами. Затем собирались развернуться и повторить атаку по классическим правилам тактики колесниц.
Мы неслись прямо на самца, но он и не думал отступать. Неужели они действительно такие тугодумы? Охота будет легкой, и я услышал разочарование в голосе Тана.
— Давай же, старый дурак, — презрительно крикнул он, — не стой так, защищайся!
Казалось, самец понял его слова и принял вызов. Вскинул хобот и издал такой ужасающий трубный рев, что почти оглушил и лошадей, и нас. Лошади в испуге попятились, меня бросило на передок колесницы с такой силой, что я ушиб себе ребра. На какое-то мгновение я потерял управление упряжкой, лошади потащили нас в сторону.
Потом самец снова заревел и побежал на нас.
— Клянусь Гором! Ты только посмотри на него! — в изумлении заорал Тан, поскольку зверь бежал прямо на нас, свирепо размахивая хоботом. Он мчался быстрее любой лошади, и движения его были ловкими, как у разъяренного леопарда, окруженного стаей гончих. Клубы пыли вылетали из-под ног. Он настиг нас раньше, чем я успел совладать с упряжкой.
Я поднял глаза и увидел, как он, словно гора, вырастает перед нами и тянется к нам хоботом, будто хочет вытащить из колесницы. Глаза мои отказывались воспринять его размеры. Ярость пылала в глазах, но эти глаза не были глазами животного — в них чувствовался ум и сообразительность человека. От медлительности не осталось и следа. Перед нами стоял смелый и страшный противник, которому мы в своем надменном невежестве бросили вызов.
Тан пустил стрелу. Она ударила самца в середину лба, и я ожидал, что он повалится на землю, как только бронзовый наконечник пронзит мозг. Мы еще не знали тогда, что мозг слона находится не там, где у других животных, а далеко в задней части черепа; спереди его защищает целая гора губчатой кости, сквозь которую не может проникнуть никакая стрела.
Рана не остановила самца — он даже не замедлил свой бег. Протянув кверху хобот, схватил древко стрелы его кончиком, как человек рукой. Вытащил окровавленное древко из своей плоти и, отбросив в сторону, снова протянул к нам окровавленный хобот.
Гуи, правивший второй колесницей, спас нас, поскольку мы беспомощно застряли перед разъяренным старым самцом. Он налетел сбоку, с яростными воплями хлеща лошадей. Его лучник выпустил стрелу, которая вошла в щеку слона на ладонь ниже глаза, и новое нападение отвлекло внимание от нас.
Самец развернулся вслед за Гуи, но тот мчался на полном галопе и успел проскочить мимо. Следующая колесница оказалась не столь счастливой. У возницы не хватило ловкости Гуи, он не успел вовремя отвернуть в сторону. Слон поднял вверх хобот, а затем опустил его, как палач опускает топор.
Удар пришелся по спине ближней к нему лошади, чуть сзади холки, и хребет ее сломался начисто — я даже услышал треск разлетающихся позвонков, похожий на хруст ветвей кустарника. Покалеченная лошадь повалилась на землю и увлекла за собой вторую. Колесница перевернулась, людей выбросило на землю. Слон поставил ногу на одного из колесничих и хоботом оторвал ему голову, а потом бросил вверх, как детский мяч. Она полетела, вращаясь в воздухе и разбрызгивая красные перья крови. Потом мимо слона промчался следующий экипаж и отвлек его внимание от несчастных.
Я остановил лошадей на краю рощи, и мы в ужасе оглянулись. Вокруг слонов вся роща была усеяна разбитыми колесницами — Крату на левом фланге посчастливилось не больше нашего.
Оба самца были утыканы стрелами, и блестящие красные полосы крови покрывали тела. Однако раны нисколько не убавили их силы, но, казалось, только разъярили. Они буйствовали в роще, ломая перевернутые колесницы, топча массивными ногами тела лошадей и подбрасывая в воздух вопящих людей. Когда те падали на землю, слоны топтали их, и крики прекращались. Крат подкатил к нам.
— Клянусь вшами у Сета промеж ног! Вот это да! — крикнул он. — Мы потеряли восемь колесниц в первой же атаке.
— Охота оказалась забавнее, чем ты ожидал, сотник Крат, — звонко ответил ему царевич Мемнон. Лучше бы ему помолчать, потому что мы с Таном совсем забыли о его присутствии. Теперь же оба набросились на него.
— А ты, мой мальчик, уже повеселился сегодня, — твердо сказал я.
— Отправляйся на ладьи, и немедленно! — поддержал меня Тан, и в этот момент лошади галопом протащили мимо нас пустую колесницу. Не знаю, что случилось с возницей и лучником, — скорее всего, выбросило на ухабе или разъяренные слоны вытащили их хоботами.
— Поймать лошадей! — распорядился Тан и, когда пустую колесницу подвели к нам, сказал царевичу: — Вылезай. Бери колесницу, отправляйся на берег и жди нашего возвращения.
— Вельможа Тан. — Царевич изо всех сил вытянулся перед ним, но дотянулся лишь до плеча отца. — Я возражаю…
— Оставь царские манеры и возвращайся. Возражай своей матери, если хочешь. — Тан властно поднял его одной рукой и опустил в пустую колесницу.
— Вельможа Тан, я имею полное право… — Мемнон сделал последнюю отчаянную попытку остаться.
— А я имею полное право отшлепать тебя по заднему месту ножнами, если ты еще будешь здесь, когда я оглянусь, — сказал Тан и повернулся к нему спиной. Мы оба тут же забыли о мальчике.
— Добыча слоновой кости, оказывается, потруднее сбора грибов, — заметил я. — Нужно придумать способ получше.
— Этим зверям бесполезно стрелять в голову. Так их не убьешь, — проворчал Тан. — Попробуем еще раз. Будем пускать стрелы по ребрам. Даже если у них в черепе нет мозгов, сердце и легкие у них наверняка есть.
Я натянул вожжи и взбодрил лошадей, но чувствовал, что Терпение и Клинок беспокоятся. Как и меня, их тревожила сама мысль о возвращении на место побоища — охота на слонов оказалась нам не по вкусу.
— Я буду править прямо на него, — сказал я Тану, — а потом отверну в сторону и подставлю тебе его ребра.
Я пустил лошадей рысью, а потом, когда мы въехали в рощу акаций, разогнал до галопа. Прямо перед нами огромный самец буйствовал на усеянной обломками колесниц и телами лошадей прогалине. Он увидел нас и издал свой страшный рев, от которого кровь застыла у меня в жилах, а лошади прижали уши и снова попятились. Я натянул вожжи, взбодрил их, и мы помчались дальше.
Самец бросился на нас, как лавина, несущаяся по склону холма. Зрелище это было ужасное. Ярости и мукам его не было предела, но я мужественно правил лошадьми и не спешил разгонять их. Когда мы сблизились, я начал хлестать лошадей вожжами и дикими воплями перевел их на сумасшедший галоп. Одновременно резко свернул налево и открыл Тану бок слона. С расстояния менее двадцати шагов Тан быстро выпустил три стрелы. Все они вошли в просветы между ребрами чуть позади плеча и погрузились в тело на всю длину.
Самец снова заревел, но на этот раз в его реве слышалась смертельная боль. Потянулся к нам хоботом, но мы успели проскочить и ушли от удара. Я оглянулся. Он стоял в пыли позади нас. Потом снова взревел, и облако крови вырвалось из его хобота, как пар из носика чайника.
— Легкие! — закричал я. — Отлично сработано, Тан. Ты попал ему в легкие.