надо стоять километровые очереди за бананами и туалетной бумагой, не надо в овощном магазине выбирать сетку с наименее гнилой картошкой, не надо беспокоиться, достанется ли тебе, отстоявшей три часа на улице, на морозе, посиневший трупик умершего голодной смертью пупырчатого цыпленка… Всего этого не надо.
Мне сказочно повезло. Боян постарался и через УпДК организовал мне гостиницу и машину, которая должна была меня встретить в аэропорту в Уфе и доставить на место, чтобы я не боялась одна с сумками в чужом, незнакомом городе.
Долетела я без приключений. Спускаясь по трапу самолета, еще издали приметила «черный воронок» с решетками на окнах. «Упс! – подумала я. – А мы, оказывается, с преступником в одном салоне летели. Еще повезло, что все так мирно обошлось». У «воронка» стояли три колоритных милиционера в форме. Два суровых стража закона с обветренными лицами и одна дама-милиционер весьма внушительных габаритов, с очень строгим выражением лица и бровями домиком, сразу видно – главная. Они скользнули по мне невидящим взглядом и напряженно стали осматривать толпу новоприбывших пассажиров. Я прошла дальше. Багаж надо было ждать около часа, и все это время я лениво ходила по залу, пила кофе, рассматривала газеты и журналы. Одета я была как все, очень просто. Никаких дорогих вещей у меня не было и в помине. Маечка да штанишки сорокового размера, обычная худенькая студентка, каких море, пацанка.
Подойдя наконец к багажному отделению, где на ленте крутился багаж прибывшего из Москвы рейса, я увидела в стороне ту же милицейскую троицу, у ног которой стояли две мои рыжие кожаные сумки. Таких сумок больше ни у кого не было, Боян покупал их в Болгарии, поэтому я сделала печальный вывод о том, что троица здесь по мою душу. К горлу подкатила дурнота, колени подогнулись. На ватных ногах я подошла к милиционерам.
– Гражданка Авиотова? – грохочущим басом спросила меня начальница.
– Да, это я.
– Вас поручили встретить и проводить до гостиницы, – суровым тоном сообщила мне дама. – Пройдемте.
Они подхватили мои сумки и повели меня к выходу, как под конвоем. Пассажиры, летевшие со мной в самолете, с ужасом смотрели в нашу сторону. «Так вот она, преступница», – наверное, крутилось у них в мозгу. Вежливо проводив до автомобиля, они посадили меня вперед, рядом с шофером, а сами уселись сзади в зарешеченный кузов вместе с багажом. «Спасибо хоть на этом, – пронеслось в голове, – я еще никогда с таким «почетом» не ездила. Ну и дела. Вот так приключение. А у них-то просто дипломатических машин нету, хи-хи». Это моё «хи-хи» было несколько нервным, но кто бы на моём месте не перетрусил? Пытаясь замаскировать испуг и дрожь, я храбро заговорила с шофёром, молоденьким мальчиком-солдатом, но он нервно косился назад и только невнятно мычал какие-то односложные междометия. «Да они же меня боятся, – осенило меня, – вдруг я иностранный шпион или, наоборот, какое-то высокопоставленное лицо. У них, может, и подобных случаев раньше не было, если они такую встречу организовали!» Я не стала больше мучить солдатика и всю дорогу молча смотрела в окно. Зато в гостинице мне предоставили номер люкс, а милиционеры даже донесли мои сумки на третий этаж – лифт не работал.
– Будете уезжать, позвоните, мы вас доставим обратно в аэропорт, – отчеканила командирским голосом милиционерша, и они вышли.
«Ух!» – подумала я и бросилась звонить мужу с известиями о благополучном прилете и с «благодарностями» за организованную встречу.
Мне очень повезло, что в экзаменационной комиссии присутствовал молодой преподаватель, которому рекомендовали меня знакомые. Четыре дня перед экзаменами он занимался со мной, помогая «подтянуть» какие-то билеты, предупреждая о каверзных вопросах. Альберт Геннадьевич, так его звали, только что окончил институт и устроился там же преподавателем полифонии. Это был очень умный, скромный и интеллигентный человек, искренне стремящийся мне помочь в поступлении. Слава богу, всё прошло нормально, и я без каких-либо эксцессов сдала все предметы. После объявления результатов Альберт Геннадьевич зашел ко мне в гостиницу – поздравить. Я была очень благодарна ему за поддержку и своевременную помощь. Вдруг в дверь номера постучали. Оказалось, это мои подружки пришли праздновать наше поступление. В общежитии было не так просторно и вольготно, как в моём номере люкс. Я посмотрела на преподавателя. Альберт Геннадьевич смутился, уши у него покраснели.
– Понимаете, Алена, – сказал он, – я принимал у них экзамены, и, хотя мы с вами не делаем ничего плохого, мне бы не хотелось, чтобы они меня у вас застали. Это несколько неприлично. Вы не находите?
– Хорошо, Альберт Геннадьевич, посидите тогда на балконе, а я постараюсь их побыстрее выпроводить отсюда. – Закрыв балконную дверь, я задернула тяжелые жаккардовые занавески.
Веселая гудящая толпа девчонок заполонила мой номер. Бутерброды, шампанское, вино, фрукты вскладчину – что еще надо счастливому студенту? Сознание того, что ты перешел Рубикон, взял очередной рубеж, иногда пьянит почище, чем какая-то бутыль вина или шампанского. Народ уходить категорически не хотел.
– Ну, ты чего, Алена?
– Не обижай нас, что ты как не родная?
– Поступили же!
– Кайф!
– Давай за нас, за наше студенческое братство!
– Алена, не выделывайся, расселась тут в люксе и знаться с нами не хочет.
В общем, выпроводила я их только через три с половиной часа. Закрыв за последним из посетителей дверь, я с опаской выглянула на балкон.
– Альберт Геннадьевич, как вы тут?
– Да вот, сижу, – ответил потухшим голосом тот. – Видел, как мою машину угоняли. Подошел какой-то бугай, сел за руль и уехал. А я сижу. Что я мог? Пойду сейчас в милицию, напишу заявление. – Он с трудом размял затекшие от неудобной позы ноги и, кряхтя, отправился к выходу.
– Поздравляю вас, Алена, с поступлением в наш институт, – скорбно глядя на меня повлажневшими грустными глазами, сказал на прощание.
– Вы позвоните мне, как там, в общем, с машиной, – пряча глаза, виновато попросила я.
– Конечно, – кивнул преподаватель и закрыл за собой дверь.
Через несколько часов он позвонил мне в номер и уже повеселевшим голосом сказал, что машина нашлась. Выяснилось, что она стояла в неположенном месте перед гостиницей и милиция отогнала ее на стоянку. Только и всего. Я очень обрадовалась, потому что страшно переживала из-за этой нелепой ситуации, а оказалось, как ни крути, наша милиция нас бережет, в какой бы форме это ни выражалось. Только в аэропорт я предпочла ехать своим ходом, а не на «воронке». Черт с ними, с колготками.
Пани Ганевская
В этот дом мы переехали совершенно случайно. Когда меня в очередной раз обуяла страсть к перемене мест, мы с мужем бросились лихорадочно развешивать объявления об обмене жилплощади и после долгих мытарств случайно поменялись на квартиру в самом центре, в элитном месте, где жили генералы, заслуженные артисты и другие известные люди. Хозяйка квартиры страшно боялась того, что после смерти мужа из ее квартиры сделают коммуналку, поэтому без долгих раздумий поменяла свою роскошную двухкомнатную квартиру на нашу, тоже двухкомнатную, но маленькую и со смежными комнатами на окраине. Так мы и оказались соседями с паном и пани Ги… Ганевскими. Не буду раскрывать их псевдоним, ведь раньше, когда этот телевизионный кабачок постоянно мелькал на всех еще черно-белых телевизорах, это имя было очень популярным. Пани была странной женщиной, иногда у нее появлялись какие-то идеи, которые надо было во что бы то ни стало реализовать, и тогда она прикладывала к этому невероятные усилия. Кроме того, дама страшно любила поболтать, причем говорила в основном она, от собеседника не требовалось даже иногда поддакивать – так бывала увлечена Инесса Викторовна своими монологами. Носить же она предпочитала длинные хламиды наподобие индийских сари, цветастые и многослойные. Запястья рук окованы множеством чеканных серебряных браслетов, а пальцы унизаны разнообразными перстнями с большими драгоценными и полудрагоценными камнями. Я старалась не слишком часто попадаться ей на глаза, потому что монологи этой дамы могли затянуться надолго. Критерий времени совершенно не волновал милейшую женщину, думаю, что она с трудом в нем ориентировалась.
В тот день я сидела и пыталась готовиться к экзаменам в институт, маячившим не за горами. К тому же вот-вот должна была объявиться моя преподавательница из Уфы, ехавшая через Москву проездом в другой город, – я обещала приютить ее на пару дней. Так получилось, что я поступила учиться в музыкальный институт в Уфе. Не пройдя по конкурсу в Гнесинское училище, я решила не ждать еще год, а поступить хоть куда, чтобы потом перевестись на второй курс уже в своем городе. Приготовив обед, сделав уборку в квартире, я, совершенно уставшая, села за учебники и попыталась сосредоточиться. И только стала вникать в материал, как раздался звонок в дверь. Я тут же побежала открывать, понимая, что это моя преподавательница Клара Марковна. Но за дверью стояла соседка – пани Ганевская.
– Здравствуйте, Аленушка! – чопорно произнесла она.
– Здравствуйте, Инесса Викторовна, – ответила я. – Проходите.
– Я ненадолго, милочка, всего на пару минут, – сказала та и вольготно расположилась в моем любимом кресле.
– Хотите чаю?
– Пожалуй, нет, благодарю вас. Я только-только выпила пару чашечек с нашей очаровательной соседкой Мариной Микулишной. Мне, пожалуй, хватит. Вы знаете, какие дивные пирожки и ватрушки она печет? Ее муж, генерал Выздохов, всегда говорил, что не прогадал, женившись на ней, потому что она замечательно готовит. Хотя при этом он весьма недвусмысленно поглядывал на меня, но это строго между нами, дорогая!
– Да-да, конечно. А я тут к экзаменам готовлюсь. Сессия скоро начнется.
– Да, разумеется, милочка, я вас не задержу. Я к вам по делу. Мне очень приглянулся ваш дивный журнальный столик, я бы хотела его купить. У моей старшей дочери скоро день рождения, и он потрясающе вписывается в интерьер ее квартиры. Знаете, там такие вишневые гардины и золотистая лепнина на потолке, думаю, это то, что надо. К тому же на их плюшевом диване почти такие же цветы, как и рисунок на вашем столике. Просто удивительно!