И надписью: BŮH PÁN NÁŠ.
Армия Амброжа шла на запад, к Броумову, оставляя за собой широкую черную полосу вспаханной копытами и перемолотой башмаками грязи. Рейневан повернулся в седле, взглянул.
– Я сюда вернусь, – сказал он.
– Этого я и опасался, – вздохнул Шарлей. – Этого опасался, Рейневан. Именно этих слов. Самсон?
– Слушаю.
– Ты что-то бормочешь себе под нос, к тому же по-итальянски. Значит, я полагаю, опять Данте Алигьери?
– Верно полагаешь.
– И, конечно, строки, подходящие к нашей ситуации. И к тому, куда мы направляемся?
– Верно.
– Хм-м-м… Fuor de la queta… Значит, мы идем… Я не покажусь слишком назойливым, если попрошу перевести?
– Не покажешься.
Из тихой сени в воздух потрясенный
Уже иным мы двинемся путем.
И я – во тьме, ничем не озаренной…[486]
На западном склоне Голиньца, в том месте, откуда как на ладони была видна долина и марширующая армия, присел на лапу ели большой стенолаз. Отряхнул иголки от снега. Повернул голову, его неподвижные глаза, казалось, высматривают кого-то среди идущих.
Вероятно, стенолаз наконец увидел то, что хотел увидеть, потому что раскрыл клюв и заскрипел, и в этом скрипе был вызов. И чудовищная угроза.
Горы тонули в мутноватом sfumato[487] хмурого зимнего дня.
Снова пошел снег, заметая следы.
Выдержки из примечаний автора
Memento salutis Auc or… – традиционный молитвенный гимн.
Ad te levavi oculos meos… – монахи последовательно распевают Псалмы: 122-й, 123-й, 124-й и две песни из «Песни Песней».
Чтобы не дать разлиться желчи, пуристам и им подобным «блюстителям чистоты языка», любящим повторять, что-де «так раньше не говорили», поясню, что слово «холера», «холерный» в значении «болезненный» использовал еще Гиппократ, имея в виду всяческие кишечно-желудочные недомогания. Отсутствие тому доказательств вовсе не означает, что так быть не могло.
«…дальше, чем в миле от города…» – во всей книге я придерживаюсь значения величины мили, принятого в старой Польше, то есть семи километрам с небольшим гаком.
«Мой Алькасин, преследуемый за любовь…» – имеется в виду «Песня об Алькасине и Николетте» (Aucassin et Nicolette), популярная в Средневековье анонимная французская поэма, повествующая о перипетиях влюбленных (так называемая chantefable).
«Formicarius» Нидера, конечно, анахронизм. Это произведение создано доминиканцами лишь в 1437 году.
«Конрадсвальдау принадлежит Хаугвицам. В Янковицах сидят Бишофсхеймы…» В отношении названий местностей я придерживаюсь исторической правды, то есть следую историческим источникам, а в соответствии с ними теперешнее Пшилесье у Бжега в ХV веке именовалось именно Конрадсвальдом, теперешний Скарбомеж – Хермсдорфом, а нынешняя Крушина – Шёнау. В то же время название Янковице для того же исторического периода будет правильнее, нежели «онемеченное» (позже) Енковиц. В последующем тексте иногда – не желая, чтобы читатель окончательно запутался, – я, однако, пользуюсь современными названиями, даже если и с небольшим ущербом для исторической истины. Впрочем, весьма относительным.
«Offer nostras preces in conspectu Altissimi» – моление святому Михаилу Архангелу (Oratio ad Sanctum Michael), часть ритуала экзорцизма в римском обряде, авторства, считается, папы Льва XIII.
«Ego te exorciso…» – фрагмент ритуалов и экзорцистских заклинаний, почерпнутых мной из самых разных источников с определенной, признаюсь, долей беспорядочности. Однако – преднамеренной.
«Pange lingua gloriosi…» – эвхаристический гимн авторства Фомы Аквинского, первая строфа.
«Nü wol dan…» – Вальтер фон дер Вельде.
«Rerum tanta novitas…» – опять Вальтер фон дер Вельде.
«Genitori Genitoque…» – снова Фома Аквинский, тот же гимн «Pange Lingua», последние строки которого, однако, выделяются как так называемый Tantum ergo.
«Garbarze kurwiarze…» – позаимствовал у Людвика Стомны. Это якобы гуральская припевка из района Сухих Бескид.
«So die bluomen üz dem grase dringent…» – Вальтер фон дер Вельде.
«Verbum caro…» – тот же гимн, что и приведенный выше. Четвертая строфа.
«Cesarscy popowie sa antychrystowie» – Кантилена, или «Песнь о Виклифе» Йенджея Гальки, была написана, конечно, гораздо позже, вероятно, около 1440 года.
Конрад, епископ Вроцлава на протяжении восьми лет, поражал всех истинно рыцарской внешностью. Описывая его, я строго придерживался – во всем, что касается его наружности, – хроникера. Однако позволил себе некоторые вольности при описании его других признаков. Надо сказать, что описание Конрада у Длугоша (у которого я почерпнул основные сведения) – «…чернявый волосатик… невысокого роста, толстоватый… с гноящимися глазами, заикающийся и косноязычный…» – плохо укладывалось в мою фабулу, никак ей не соответствуя. К тому же бог знает, каким он был в действительности. Длугош ухитрялся мерзковато и не совсем портретно верно обрисовывать людей, которых не любил или которые ему чем-то насолили. А то, что епископа вроцлавского хроникер симпатией не баловал, – это уж точно.
«Проповедь» впоследствии широко известного Николая из Кузы (насчитывавшего в то время едва двадцать четыре весны жизни) я скомпоновал из значительно более поздних контрреформационных высказываний Петра Скарги, иезуита, в его «Житиях Святых Ветхого и Нового Завета».
«Necronomicon» Абдулы Аль… – разумеется, поклон в сторону Лавкрафта.
«Liber Y Sothotis» – я придумал сам, взяв за образец Лавкрафта, «meum est propositum…» – Вальтер Мэп.
«Bibit hera, bibit herus…» – аноним, текст взят из сборника средневековых религиозных песен, т. н. «Кармина Бурана».
«veni, veni, venias…» – аноним. Из сборника «Кармина аматории».
Текст Алигьери:
Fuor de la queta, ne i’ aura che trema
E vegno in parte ove non e che luca.
Некоторые пояснения и замечания переводчика
А) Прежде всего должен отметить, что далеко не все примечания автора попали в вышеприведенный раздел.
Многие из них для удобства читателя переводчик перенес на соответствующие страницы. Часть авторских примечаний из текста исключена как не представляющая интереса для русскоязычного читателя.
Б) Особая статья – стихотворные тексты.
Должен признаться, что мне удалось найти лишь один профессионально сделанный перевод, который и будет здесь в соответствующем месте приведен. Практически все остальные переводы представляют собой довольно шершавые подстрочники с польского текста, в свою очередь тоже являющегося подстрочником либо «самодеятельным переводом» с какого-то языка на польский.
В) Ну а теперь собственно «Пояснения».
«Memento salutis…» —
Помни, о Создатель вселенной,
Что некогда ты принял форму тела
нашего, когда Тебя выдала на Свет
Пресветлая Дева.
«Ad te leva» – монахи распевают поочередно 122-й, 123-й, и 124-й Псалмы, а также две песни из «Песни Песней» Соломона:
«Benedictus Dominus…» – Псалом 122; 6 – 7
«Qui confidunt in Domino…» – Псалом 123; 1
«Quia non relinguet…» – Там же, 3
«Revertere…» – «Песнь Песней», 6; 12
«Quo… ubera tua…» – Там же 7; 13
«Это мэтр Johann Nider в своем Formicariusi'e написал.
«Formicarius» Нидера, разумеется, анахронизм, поскольку это доминиканское произведение возникло лишь в 1437 году.
«Offer nostras preces in conspectu Altissimi…» – молитва святому Михаилу Архангелу («Oratio ad Sanctum Michael»), в подстрочном переводе текста Сапковского выглядит так: «Мольбы наши возносим пред обличием Всевышнего, дабы снизошла на нас милость Божия, дабы уловлен был дракон, змий древний, коий зовется дьяволом и сатаной, дабы связан он был и сброшен в бездну, дабы не совращал более народов. Тогда, отданные под Твою защиту, мы, священники, данной нам властию сможем отвергнуть дьявольские искушения во имя Господа нашего Христа…»
«Ego te exorciso…» – фрагменты множества ритуалов и экзорцизмов, почерпнутые из различных источников. Признаться должен, несколько беспорядочно. Однако беспорядок этот запланирован.
«Pengo lingua gloriosi» – подстрочный перевод с авторского текста:
Прославляй, язык, тайны
тела и самой дорогой крови,
кою словно колодец излил по
мановению волшебной палочки
в будни земных дней.
Тот, матерью которого была Дева,
Достойный почитания народов Царь.
Гимн Вальтера фон дер Фогельвейде.
Первая строфа в переводе В. Левика.
Когда солнцу, от росы блестящи,
Ранним утром или в полдень мая
Шлют улыбку первые цветы
И в полях, в растормошенной чаще