множество народа: купцы, ремесленники, крестьяне… Едва князь сделал шаг поступенькам резного крыльца вниз, как они разом подались вперед и принялиськричать, просить, молить, протягивая к нему руки.
Дружинники тут жеподбежали к толпе и принялись осаживать ее назад.
- Чего это они? –вопросительно взглянул на смоленских бояр Мстислав.
- Да как всегда –пришли со своими жалобами, просьбами… - принялись объяснять те. – С утра стоят,прослышав, что ты приехал в Смоленск. Ну, а как узнали, что ты дал согласиестать нашим князем…
- Я же сказал, чтоникаких судов править не буду…- напомнил Мстислав и недовольно поморщился: - Даи смотреть суд над Рюриковичем, будь он даже Божий, негоже простому люду…
- Прости, княже, неуследили! Сейчас исправим! – пообещали бояре и вместе со своими воинами, припомощи плеток и направленных в грудь мечей быстро выпроводили народ за воротатерема, откуда продолжали раздаваться умоляющие князя Мстислава о заступничествеи помощи голоса.
Следом за новымсмоленским князем вышел его сын. Рядом с ним шел игумен, в одной руке которогобыла склянка со святой водой, а в другой мешочек с небольшими клещами-матрицамии свинцовыми заготовками для княжеских печатей. Мстислав Мстиславович лишьнедавно получил от отца дозволение иметь собственную печать и рад был любомуслучаю воспользоваться этим правом.
Потом из теремаповалили гости.
Они шумно обсуждалито, что видели в тереме.
Громче всех сетовалина свою нерасторопность новгородцы.
- Эх, припоздали! –сокрушались они.
- Надо было раньшеприехать…
- Да, опередили нассмоляне!
- Ну да ничего,говорят, Мстислав долго у них не задержится. Успеем еще сделать его своимкнязем!
Наконец, два гридникавывели из терема князя Илью. Он шел спокойно, будто предстоящая пытка касаласького угодно, только не его и, словно даже не замечал костра, возле которогосуетились подбрасывающие все новые дрова холопы, и держал огромными клещами всамом огне большой кусок железа кузнец…
Последней из теремавышла Горислава. Ее поддерживали под руки две девушки.
Князь Илья, словно неслыша шепота угроз и проклятий, несущихся со всех сторон, прошел к костру и,встав перед ним, поднял голову и стал смотреть высоко, в самое небо.
Князь Мстислав огляделего и озадаченно сказал воеводе:
- Несподручно емубудет в оковах железо из огня доставать!
Воевода согласнокивнул и крикнул:
- Расковать!
Кузнец, оставив прямов костре клещи, взял молот и умело сбил с запястий изгоя оковы. Затем посмотрелна ножные оковы и, почесав в затылке, вопросительно взглянул на Мстислава.
- Эти оставь! – короткоприказал тот.
Тем временем, ксмоленскому тиуну, выполнявшему одновременно роль судьи и палача, незаметноподошел князь Борис. Он что-то прошептал ему на ухо и, увидев согласный кивок,незаметно сунул тому небольшой, но тяжелый кожаный кошель. Это не осталось безвнимания стоявших ближе к костру людей. Но общая ненависть к князю Илье былатакова, что они постарались не заметить, что тут явно замышляется какая-то несправедливость.
Игумен подошел ккостру, покропил его святой водой, немного которой, ссылаясь на то, что хочетомыть ею руки в знак невиновности того, что делает, попросил вылить и на еголадони тиун.
И Божий суд начался.
Князь Илья взял изклещей раскаленный докрасна кусок железа, закусив губы, поднял его на ладони,показывая всем, и вернул кузнецу.
Иностранные гостиследили за происходящим с жадным любопытством, стараясь не упустить ни одноймелочи.
У русских людей:новгородцев, псковичей и даже смолян - ненависть к князю внезапно смениласьжалостью. Уж такова отличительная черта русского характера, что любое чужоестрадание вызывает боль и в своей душе.
Дождавшись своейочереди, тиун подскочил к князю Илье, и, словно жалостливо гладя, провел своимипальцами по его ладони и затем, тщательно забинтовал ее.
- Видали? Видали? –заволновались в толпе.
- А что там такое?Что?..
- Да он же смочил емуместо ожога мокрыми пальцами!
- Ну, теперь Ильеточно не избежать язв!
- Постыдился бы такговорить! Сам бы хоть раз попробовал, что это такое…
- А я такого зла, какон, не делал!
- Откуда мы знаем,угодно или нет сами ходим пред Богом? То, что для человеков славно и высоко - частомерзость пред очами Господа! – оглянувшись, строго сказал говорившему игумен. -Всех нас в конце концов ждет Его Страшный суд. И дай Бог, чтобы он был мягче,чем этот!
Он достал из мешочкаклещи-матрицу, маленький свинцовый кружок и направился к князю Илье.
- Дай я! – остановилего Мстислав Мстиславович, и сам скрепил обвивавший перевязку шнурок печатью:на одной стороне – скачущий со стягом на длинном древке святой ФеодорСтратилат, чье православное имя носил отец, на другой – его собственныйнебесный покровитель - стоящий в полном вооружении святой Феодор Тирон.
На мгновение взглядыдвух молодых князей встретились. В глазах князя Ильи уже читалась жгучая боль.И Мстислав Мстиславович незаметно подбадривающе пожал ему запястье. Князь Илья,как ни горько было ему в это мгновение, в ответ тоже чуть приметно улыбнулсяблагородному князю.
3
Боярин, радостновсплеснув руками, бросился выполнять приказ князя.
Божий суд былзакончен.
Теперь всем надо былонабраться терпения и целых три дня ждать его результата. И следом за ним - оправдания,в которое верила разве что одна Горислава, или сурового приговора, в которыйверили все, в том числе и сам князь Илья.
В ожидании началапира, чужеземцы стали интересоваться, что будет подано на стол в честь такогозначительного события, как восшествие на смоленский стол нового князя.
Кузнец с клещами вруках, от которых отшатывались все встречавшиеся на пути, понес раскаленный ещекусок железа в кузницу, вслух размышляя, что из него теперь выковать…
Князь Мстислав,беседуя с воеводой, уже давал тому указания по еще лучшему укреплению малыхсмоленских градов.
Борис Давыдович подошелк нему и, указывая на пятерых, мало уступавших ему в крепости, дружинниковпредложил:
- Дозволь, князь, явыставлю своих лучших воинов охранять его!
Но князь Мстислав былиного мнения на сей счет.
- Со своим уставом вчужой монастырь не ходят! – строго напомнил он уже порядком надоевшему емугостю и, кивая на князя Илью, приказал воеводе: - В поруб его. Выставитьнадежную охрану у дверей, и чтобы рядом с ним денно и нощно находился одинстражник.
Дежурить по очереди всамой темнице-порубе добровольно вызвались два младших дружинника.
Князь Мстислав личнопоговорил с каждым из них, и только после этого, словно вспомнив о князеБорисе, повернулся к нему и с насмешкой сказал:
- А своих людей, колине доверяешь мне, а не доверяешь оттого, что, видать, и самому-то себе ты недоверяешь, можешь ставить за воротами терема!
Он коротко кивнул надеревянную стену, и услышав крики взывавших к нему людей, задержался на нейвзглядом…
. - Вот уж поистине,никогда не говори, как хорошо на вершине горы, пока не взошел на нее! – покачалон головой и сказал старшему из смоленских бояр. – Ладно… Одному да будет Божийсуд, а всем остальным – княжий. Вели открывать ворота!
- Что-что? – не понялтот.
- То, что слышал –суд вершить буду! Но по справедливости, так что потом пусть зла на меня недержат!
Боярин, радостновсплеснув руками, бросился сам выполнять приказ князя.
- Смотри, уже и судсогласился вершить! – радостно зашептались смоляне.
- Глядишь – так инадолго у нас задержится!
- Как же – надолго! –усмехались над ними новгородцы.
- Все равно будетнашим!
- Не было еще такогокнязя, который бы отказался от столь высокой чести, как княжить ВеликимНовгородом!
Князь Мстислав велелвынести во двор из гридницы княжеский стул-трон, ковер и, кивая на сновазаполнявший двор народ, сказал сыну:
- Из-за нас ведь,князей, все их страдания. Сваримся, миримся, снова воюем, опять заключаем мир,все-таки братья, Рюриковичи, а все слезы – им. В полон идут - они… Дома горят -у них… Мог бы, изменил бы весь порядок на Руси! Да как его изменишь? КнязьАндрей, когда в силах был – тот мог. У него была власть, да он все силы положилна то, чтобы укрепить суздальский край и северную Русь… Эх, дал бы толькоГосподь мне терпения, сил и время…
Старший Мстиславопустил тяжелую ладонь на плечо младшему и, как совсем недавно, князь Илья,поднял голову и стал смотреть на высокое, но уже начавшее быстро темнеть зимнеенебо…
Глава третья
1
«Три дня… тридня…» - только и думал лихорадочно князь Илья.
Три дня. Много этоили мало?..
В порубе было сыро имрачно. На то он и поруб, а не княжеская светлица! В расположенное под самымвысоким потолком крошечное оконце едва пробивались острые солнечные лучи. Да ите, розовея, угасали почти на глазах…
Князь Илья сидел наволчьей шкуре, брошенной прямо на глиняный пол, и думал свою нелегкую думу.
Первым делом надобыло успокоиться, собраться с силами и что-то придумать. Не первый раз онпопадал в подобное положение. Бывали случаи и похуже, когда на все про все быловсего час, а то и того меньше… А тут - целых три дня и две ночи!