который лишь посмеявшись над князем Ильей, вместо обещанной помощи выгнал еговон из своего терема. Казалось бы, князя Илью должна была ослепить ярость оттакого коварства и обмана обидчика. Но вместо этого он, наоборот, словнопрозрел и, содрогнувшись от того, что едва не потерял, попытался выкрастьГориславу, но неудачно, и князь Борис, едва ли не со всей дружиной, бросился заним следом.
3
- Все равно я тебяпорешу!.. - наконец прошептал охранник!
Полутьма поруба сталасгущаться на глазах. Князь Илья зажмурился, чтобы от боли и стыда не видетьсвета даже от свечки… и – почему-то ему стала грезиться совсем иная погоня, причем,от самого князя Андрея Суздальского. И тогда была не зима, а лето.
Впереди было огромноеболото, которое он в спешке принял за луг, и где сразу стали увязать он сам иубегавшие с ним дружинники.
Огонек свечи вдругпревратился в высокое солнце, которое ему уже никогда не суждено было увидеть…
Какие-то люди, ногикоторых почему-то не увязали в трясине, бросились к нему на помощь. Среди нихбыли его дед, отец, мать…
«Странно! – судивлением подумалось князю. – Оказывается, они живы?! Для чего же тогда я такстрадал, только зря считаясь изгоем?!»
Он хотел радостнокрикнуть им, что здесь, что видит их, но вязкая тина плотно залепляла ему рот идаже нос. Хрипя, задыхаясь, он дернулся и, разом приходя в себя от дикой боли вруке, открыл глаза.
Над ним, зажимая емурот и нос тряпицей, склонялся охранник.
Князь тут же понял,что происходит. Он уснул, и только обожженная рука спасла его, приведя вчувство… Пленник собрал все свои силы и ударил кулаком по голове, никак уже неожидавшего сопротивления от полузадушенного князя, охранника. Затем хлестнул понему цепью, как можно дальше оттолкнул от себя ногами и обессиленно прижалсяспиной к стене.
Несколько мгновенийони сидели, тяжело дыша, с ненавистью глядя друг на друга.
- Все равно я тебяпорешу!.. - наконец прошептал охранник!
- За что? – не понялкнязь Илья и услышал в ответ не оставлявшее ни малейших сомнений, что тотсделает все, чтобы сдержать свое слово:
- Ты отнял у менявсе! После того, как ты навел на мой город поганых половцев, да и сам прошелсяпо нему со своими головорезами, я лишился отца и матери. Они заживо сгорели вмоем родном доме. А жену и детей – навсегда увели на длинном аркане в полон… Игде они теперь? Хорошо, если стали рабами в православном Царьграде… Хоть вБожий храм разрешат иногда сходить и веру родную сохранят. А ну, как попали ктуркам или арабам?..
Князь Илья, слушаяохранника, с каждым словом все ниже и ниже опускал голову.
В другой раз он несумел бы так близко принять к сердцу слов о чужой боли. Но тут так свежи быливоспоминания от несправедливости своей собственной судьбы, что он вдруг,неожиданно для самого себя, понял этого, едва не убившего его человека. Точнотак же, как у него самого отняли в жизни все самое дорогое и главное, так же ион полностью обездолил его.
Можно, конечно, быловозразить, что его вынудили встать на такую дорогу. Но стало ли бы тому отэтого легче?
И ничего не ответив, он снова принялсясмотреть на огонек свечи, которая всего минуту назад уже казалась ему последнимсветом в его жизни…
Глава пятая
1
Одно было у него оправдание…
Утром второгоохранника сменил первый. Вместе с ним пришел раб-холоп, который сталпротапливать печь.
Воин приблизился кпленнику и шепнул:
- Тут подходил ко мнеодин… назвался твоим другом! Деньги немалые сулил, чтобы я устроил тебе побег.Да только как устроишь его? За дверью – еще два кольца охраны!
Охранник помолчал исо вздохом добавил:
- Предлагал с вамипотом уйти. Да ведь я не то, что мой сменщик, эта голь перекатная. У меня жена,дети… - сказал он и подмигнул: - А крепко же ты его отделал!
- Что, уже ипожаловаться успел? – усмехнулся князь Илья.
- Да нет, и таквидно! Но со мной ты можешь и отдохнуть. Кто-кто, а я в обиду тебя не дам!Только и ты потом, если даст Бог, все обойдется, не забудь меня своимищедротами. Ну, а если не обойдется, хоть кольчугу да шлем тогда на память осебе подари!
Князь Илья согласнокивнул и растянулся на полу во весь рост.
Теперь можно было ипоспать, чтобы потом, собравшись с силами что-то придумать. А может и дажесделать! Но сон, как назло не шел к нему. И всякие мысли одолевали…
«У каждого свояправда… – думал он. - У игумена - своя. У Мстислава своя. У князя Бориса своя,хотя его правда больше похожа на кривду! И у охранника, чуть было не убившего меня- своя! И у меня тоже своя! Да даже у этого холопа, видно, и то она есть…»
Он покосился на всетак же злорадно посматривавшего на него раба и не выдержал:
- Ну, а ты что наменя все так смотришь? Или я тоже тебе чем досадил, холоп?
- Досадил?!
Раб обжег пленникавзглядом, в котором одновременно смешались ненависть, злоба и боль и свистящимголосом проговорил:
- Да до тебя никто несмел называть меня холопом! Я не о нынешнем дне, а о том, что было два годаназад. Я был тогда гончаром и делал такие кувшины, что их ценили в самом Киеве!А некоторые купцы уверяли, что клеймо мое видели даже в Царьграде! Но тыоднажды волком налетел на мою мастерскую, вихрем смешал всю мою жизнь, и, дажени разу не поглядев на меня, приказал уводить в полон. Да что там меня – всюмою семью, всех соседей, весь град… И вот с тех пор я – холоп, раб. Как же мнепосле всего этого прикажешь смотреть на тебя?
Князь Илья не нашел,что ответить на это, и, отвернувшись к стене, сделал вид, что спит.
2
Одно было у негооправдание…
Дверь хлопнула раз…другой…
Ушедшего холопасменила принесшая еду женщина. Она принялась убираться в порубе, сниматьпаутину с углов, смахивать с икон легким перышком пыль… И при этом тихо-тихонапевая:
Ах, весна, весна девичья,
Песней утренней зари
Ты придешь, и по обычаю,
Выйдут в поле косари.
Коси коса, пока роса,
Пока трава зеленая.
Терпи, краса, пока коса
Твоя не расплетенная!
Князь Илья положил кулак под щеку, чтобы лучшебыло слышать, но то, что было в песне дальше, чуть не заставило закрыть ладоньюи второе ухо!
Ах, ты лето, лето бабье,
Ты пришло, да вот беда -
Половчанин срезал саблей
Мое счастье навсегда.
Женщина немного помолчала, словно глотая вместесо слезами свое горе, и опять запела:
Ах, ты осень, темны ночки,
Слезы звездные не трать:
Вырастут за зиму дочки,
И начнется все опять!
Коси коса, пока роса,
Пока трава зеленая.
Терпи, краса, пока коса
Твоя не расплетенная!
Князь Илья, невыдержав, резко повернулся и хрипло спросил:
- Что… и тут тоже явиноват?…
- Нет! – медленнопокачала головой женщина. – Ты же ведь сам слышал – половцы…
- Но ведь и яприводил их на Русь! – пленник, забывшись, стукнул себя обожженной рукой вгрудь и, застонав от боли, услышал:
- Не кори себяпонапрасну. Тех привел с собой совсем другой князь. Добрый, хороший. Он пыталсяостановить поганых, не дать им совершить насилие в нашей веси. Но они кричали:«Мы умираем за Русь, но полон – наша добыча!» Муж мой вступился за меня, и ониего – саблями, саблями…
Обхватив лицоладонями, женщина выскочила из поруба.
- Баба! – спренебрежением махнул ей рукой вслед охранник. – Чего с них взять? Ты бывсе-таки хоть немного поспал, князь. Силы-то тебе еще могут понадобиться!
Князь Илья понимающекивнул, но чем крепче он закрывал глаза, тем все дальше и дальше убегал от негосон. А вместо него наоборот слышались боевые крики… ржание коней… звон оружия…свист стрел… клятвенные братские обещания и проклятья обманутых им людей…Виделся дым, огонь… И вереницы, вереницы уводимых в полон людей: женщин, детей,мужчин… Ему даже вдруг на миг показалось, что он вспомнил лицо нынешнегохолопа, тогда еще полнолицего, румяного ремесленника из богатой веси. Или тотолько пригрезилось?
Чем дольше вспоминалон все это, тем горше становилось ему. И уже не столько рука, столько душаразрывалась от боли. За себя и за то, что он сделал другим.
Одно было у негооправдание. Единственное, но неоспоримое. Все, что он делал – творили почти вседругие князья. И Ярослав Мудрый, и Всеслав Брячиславович, и СвятополкИзяславович, и Юрий Долгорукий, не говоря уже о Борисе Давыдовиче и емуподобных…… Даже Мстислав Храбрый, как ни был любим народом, а тоже имел темноепятно на своем, казалось бы, безупречном щите: хаживал в сводном войске АндреяСуздальского на Новгород, где стрелой был пронзен выставленный защитникамикрепости лик Пресвятой Богородицы, чей гнев навел на огромную рать неведомыйстрах и заставил ее в беспорядке бежать…
Успокоенный этим,князь Илья начал уже засыпать, как дверь поруба вдруг распахнулась, внося клубыморозного пара. Огонь свечи беспорядочно заметался, словно ища, где укрыться.Пленник поднял голову, и увидел, что в поруб вошли два старших дружинника.Следом за ними появился кузнец. Он сбил оковы князя Ильи с бронзового кольца, иодин из дружинников кратко сказал пленнику:
-Идем!
- Куда? – не понялкнязь Илья и услышал в ответ нетерпеливое:
- Поторапливайся! Тамувидишь!..
3
- Так то жекнязья! – снова повторил князь Мстислав.
Князь Илья вышел изпоруба и с непривычки закашлялся от крепкого морозного воздуха. Да, и правда,