– Если все это не выходит за рамки чисто дружеских отношений, тогда у вас, ваше величество, действительно нет причин. Но я еще раз настоятельно прошу вас быть осмотрительной, – стоял на своем Сесил.
– Уверяю тебя, Уильям: я дорожу своим добрым именем не меньше, чем душой. А насчет осмотрительности… позволь мне самой решать.
По ночам дверь в покои королевы оставалась крепко запертой. Но днем Елизавета находила время для флирта с Робертом и даже для поцелуев. Они вместе ездили верхом, иногда охотились, а по вечерам играли в шахматы, карты или кости.
– Ты постоянно выигрываешь, – жаловался Роберт.
– Но я же королева, – смеялась Елизавета. – Я и должна выигрывать. Но играю я по-честному.
Иногда они вели оживленные дебаты на философские и религиозные темы или танцевали в просторной личной приемной королевы. В моду недавно вошел итальянский танец вольта. Танцевать его на публике Елизавета не могла, поскольку движения танца требовали тесного соприкосновения с партнером. Несколько проповедников уже осудили танец и потребовали его запрета, поскольку усматривали в нем причину для скандалов и даже убийств. Но за закрытыми дверями, в присутствии лишь нескольких фрейлин и музыкантов, Елизавета наслаждалась новым танцем. Внутри просто все замирало, когда Роберт высоко поднимал ее. Одна его рука твердо лежала на планшетке корсета, касаясь ее груди, другая – на спине. Спуск был не менее приятен, ибо Елизавета бедрами ощущала мускулистые бедра Роберта.
Она всегда жаждала его прикосновений, его внимания и восхищения.
– Тебе нравится, как я выгляжу в этом платье? – спросила однажды Елизавета.
Платье было из темно-зеленого бархата. Обилие пышных складок на подоле слегка полнило.
– Без него ты бы выглядела намного лучше, – дерзко ответил Роберт и тут же поморщился от королевской оплеухи.
– Не забывайся! Я спросила, нравится ли тебе, как я выгляжу в этом платье.
Елизавета была полна решимости получить ответ.
– Честно говоря, в других платьях ты выглядишь лучше.
– Мне тоже так показалось. Велю его перешить.
Месячные делали Елизавету вспыльчивой, слезливой и неуверенной в себе. В эти одни она особенно нуждалась в поддержке Роберта.
– Я так отвратительно себя чувствую. И не менее отвратительно выгляжу.
– Бесс, для меня ты всегда красавица. – Роберт поцеловал ей руку.
Подобные слова действовали лучше любых успокоительных снадобий.
В день святого Георгия Елизавета посвятила Роберта в рыцари ордена Подвязки. Сердце королевы замирало, когда она представляла высокого и ладного лорда Дадли в его бархатном камзоле и плаще. Узкий круг избранных, куда входили герцог Норфолкский, а также герцоги Ратлендский и Нортгемптонский, опустили глаза в пол, чтобы не выдать своего откровенного презрения. Им было невыносимо смотреть на Дадли, застывшего в коленопреклоненной позе перед королевой. От него так и веяло самодовольством. Неужели нынче достаточно иметь привлекательную внешность и красиво сидеть в седле, чтобы королева сделала тебя членом этого почетнейшего ордена?
Елизавете не было дела до их возмущения. В дополнение к рыцарскому званию она подарила Роберту прекрасный особняк в саду Кью, а также наделила землями и деньгами. Роберта Дадли привыкли постоянно видеть рядом с королевой и теперь воспринимали не иначе как фаворита королевы. Все это давало обильную пищу для домыслов о возможном браке Елизаветы с Робертом. Придворные стали лебезить перед ним, искать его дружбы и покровительства; делали ему подношения, надеясь, что благосклонность фаворита королевы поможет сохранить и упрочить их привилегии. Роберт заметно повеселел. Он охотно принимал подарки и выслушивал льстивые слова.
– А ты становишься очень популярным, – заметила как-то Елизавета.
Их разговор происходил в парке Гринвичского дворца, по дороге на поле для игры в кегли.
– Если и становлюсь, то лишь потому, что таким меня сделала ты. Без тебя я бы сейчас был пустым местом.
– Ты очень много значишь для меня, Робин. Но будь осторожен. Я не потерплю, чтобы ты мною помыкал.
– Столь дерзкие мысли никогда не приходили мне в голову.
Елизавета почувствовала его раздражение и не ошиблась.
– Я безмерно благодарен тебе за все знаки внимания и щедрые подарки, – не выдержал Роберт, – но очень бы хотелось, чтобы ты оценила меня не только в роли королевского шталмейстера. Ты мне доверяешь. Ты постоянно спрашиваешь мое мнение. Что нравится далеко не всем. Если бы ты, допустим, ввела меня в состав Тайного совета, это бы сразу закрыло многие рты.
– Робин, неужели тебе недостаточно быть моим шталмейстером? Пойми, меня очень устраивает, что ты сейчас занимаешь именно эту должность. Твое влияние при дворе и так велико. Оно распространяется и на придворных, и на моих советников. Ты являешься моими глазами. Неутомимыми, все подмечающими. Ты находишься в лучшем положении, чем многие члены Тайного совета. Так будь же моими глазами и дальше, Робин. Моими прекрасными Глазами.
Роберт натянуто улыбнулся. Елизавета понимала: ему этого мало. Он хотел быть причастным к государственным делам. И не только в покоях королевы. Елизавета не могла объяснить, что прежде всего заботится о его благополучии. Родовая знать и так считала Роберта выскочкой, поднявшимся слишком высоко. Лучше не дразнить гусей и не продвигать его дальше. А свое расположение к нему она покажет иными способами.
В ту ночь Роберта разбудил слуга.
– Который час? – простонал он, силясь открыть глаза.
– Час ночи, сэр. Королева требует вас к себе.
Королева! Зачем он ей понадобился так поздно? Опять будет обсуждать с ним не дающие ей покоя государственные дела? И почему в час ночи? Или… она наконец-то позвала его, чтобы разделить с ним постель? Не смея этому верить, Роберт вскочил с кровати и торопливо оделся.
У дверей личных покоев королевы его встретила Кэт Эшли. На лице камер-фрау была всегдашняя маска недовольства. Она провела Роберта в небольшую комнату с дубовыми панелями. Елизавета сидела за столом, инкрустированным жемчужинами, и что-то писала. Войдя, Роберт церемонно поклонился, как того требовал придворный этикет.
– Робин, мои недремлющие Глаза! Похоже, я подняла тебя с постели. Прости великодушно. Ночью мне лучше думается. Вот я и решила посоветоваться с тобой по поводу брачных предложений, которые я недавно получила. Кэт, благодарю тебя за помощь. Ступай спать.
Кэт удалилась, сердито шурша подолом платья. Даже в легком скрипе закрываемой двери слышался упрек.
Роберт с Елизаветой переглянулись и прыснули со смеху.
– Не нравлюсь я ей.
– Кэт не понравилось бы даже явление Бога с небес, если бы Он вздумал меня навестить, – улыбнулась Елизавета. – Ее не переделаешь. Она как наседка. Продолжает считать меня своим цыпленком, нуждающимся в ее защите. А все мужчины видятся ей хищниками.
Говоря это, Елизавета подумала: «Кэт не так уж и не права».
– Надеюсь, ты объясняла ей, что мои намерения честны и порядочны.
– Конечно, и не раз. Но я ничего не сказала о своих собственных! – улыбнулась Елизавета.
– Прошу тебя, не говори загадками, – взмолился Роберт.
– Не сегодня, любезный мой Робин. Сегодня мы действительно должны кое-что обсудить. Мой брак. Я уже выслушала мнения моих советников, но больше всего я прислушиваюсь к твоему.
Она слегка покраснела.
– Не знаю, Бесс, понравится ли тебе мое мнение.
Роберт шагнул к ней, остановившись совсем близко. Его ноздри улавливали слабый запах розовой воды и душицы – всегдашних ароматов Елизаветы.
– Только не говори, что лучшим претендентом ты считал Филиппа!
– Подобный совет моей королеве мог бы дать кто угодно, только не я. Такое лишь в страшном сне привидится, – улыбнулся Роберт.
– Но я пока не слышала твоего совета, мои дорогие Глаза.
Роберт наклонился к ней и обнял.
– Он очень прост: выходи за меня, – уверенным тоном произнес он, не отрывая от нее взгляда.
В глазах королевы Роберт прочитал удивление, желание и еще одно менее приятное чувство. Неужели страх?
И вновь Елизавета почувствовала, как тает в руках мужчины, который был почти ее любовником. Он так крепко к ней прижимался, что даже через плотную одежду она чувствовала желание, владевшее всем его телом. Елизавета никак не думала, что Роберт окажется настолько прямолинейным. Ее удивляло, как ответило на его слова ее сердце, и еще более удивлял ответ тела. Захлестнутая волной желания, Елизавета даже перестала дышать. Казалось бы, чего проще – поддаться этому желанию? Но она давно научилась владеть собой и хорошо знала: телесная страсть способна полностью заглушить в ней голос разума. Нужно совладать с желанием и не забывать, почему больше никогда нельзя рисковать своей честью. Особенно с женатым мужчиной.
Елизавета нежно поцеловала Роберта в губы, затем отстранилась. Теперь настал его черед удивляться. Роберту не зря дали прозвище Цыган. Достаточно взглянуть в его темные глаза – настоящие омуты желания. Но какие прекрасные омуты!
– Робин, мой сильный, красивый Робин, – начала Елизавета. Ее голос был хриплым от сдерживаемых чувств. – Если бы я собиралась выйти замуж и могла следовать велению своего сердца, я бы непременно выбрала тебя. Но это невозможно.
Роберт выпустил ее из объятий. Веки его стали будто еще тяжелее. Огонь в глазах погас, сменившись холодным недовольством. Елизавете сдавило грудь. Она боялась, что у нее разорвется сердце.
– У тебя есть жена.
– Которая умирает.
– Но пока она жива, пока ты не станешь свободным, о нашем браке не может быть и речи.
– А если бы сейчас я был свободен, ты бы обдумала мое предложение?
– Робин, и в этом случае оставались бы свои трудности.
– Бесс, вместе мы преодолеем любые трудности. Рядом с тобой должен быть сильный мужчина, всегда способный тебя поддержать. Убежденный протестант, на которого не могут давить иностранные дворы. Человек, всецело преданный твоим интересам. И наконец, человек, который искренне тебя любит. Этот человек – я. Разве ты не видишь? Кто из чужеземных принцев, которых ты дергаешь за ниточки, как марионеток, способен предложить тебе все это?