– Ты уже это говорила, – неохотно улыбнулся Хит.
Он не мог долго на нее сердиться и не собирался ссориться из-за рисунка. Им грозили проблемы гораздо более серьезные.
– Уверен, Джулия, что я это переживу. Не теряй из-за этого сна.
Господи, какой беспрецедентный позор! Он легко мог вообразить, как входит в свой клуб и видит на стене этот рисунок. Его друзья будут хохотать до умопомрачения. А его до смертного часа будут называть Голым Аполлоном. Нет, этого ему не пережить.
– Ты же его еще не видел, – пробормотала Джулия. Если Хит увидит этот рисунок, то так легко он ее не простит. – Впрочем, может, трубочисты его сожгли.
– Отправляйся в постель, Джулия. – Хит встал и протянул ей руку.
Она поднялась на ноги, и он притянул ее в объятия.
Он целовал ее, пока руки Джулии не обвились вокруг его шеи, пока она не прильнула к нему, расслабленная, отзывчивая. Он ощутил, как знакомый расплавленный жар заполнил его тело.
– Как я жил без тебя все эти годы? – спросил он, закрывая глаза и поглаживая ее спину.
– Не живи больше без меня. Никогда, – прошептала она.
Они уже погрузились в тайный мир своей любви. Хит медленно раздевал ее. Он опустился на колени и снял с нее подвязки и чулки.
Она ухватилась за его плечи. Ее локоны сверкали в отблесках каминного огня, как темно-рубиновое пламя.
– Грешник, – ломким голосом проговорила она.
– Грешница.
– Только с тобой.
– Не сомневайся, я могу быть очень хорошим или очень плохим. Как ты хочешь?
– Я думаю… – Она застонала и чуть не рухнула наземь, но его сильные руки поддержали ее подгибающиеся колени.
– Думаю, ты предпочтешь меня плохим, – шептал он, удерживая ее трепещущее тело в беспомощном подчинении.
Он быстро обнял ее, и Джулия начала торопливо его раздевать, целуя каждую освобождавшуюся от одежды часть его тела, пока он не оказался совершенно раздетым. Никогда больше не сможет она отрицать, какую важную роль Хит играет в ее жизни. Что он для нее значит. Он так хорошо ее понимал, предвосхищал, казалось, каждое ее настроение, каждое желание.
– Так насколько же плохим ты можешь быть? – осведомилась она.
Он сжал бедра и пригвоздил ими ее ноги, вжав их в постель.
– Я – Боскасл. Для нас нет предела.
Она запрокинула голову и вытянулась. Это движение было полно чистой чувственности. Он затаил дыхание и скользнул ладонями по ее животу вверх к пышной груди. Джулия томно застонала, губы ее приоткрылись от наслаждения.
Она была в полной его власти.
Никогда не было у него такой женщины, которую он любил бы всем сердцем, всей душой, всем своим существом. Никогда он не испытывал такого головокружительного, яростного всплеска эмоций, такого любовного голода. В жизни были другие женщины, но ни одной сколько-нибудь похожей на Джулию, ни одна из них не проникала в его сердце. Наверное, где-то в глубине души он ждал именно ее. Он просто боялся признаться себе в этом, боялся, что никогда получит второго шанса любить ее.
– Я заявляю на тебя права.
– Я твоя, – отозвалась она и сжала руки на его плечах.
– Я больше никогда тебя не потеряю. Мне следовало овладеть тобой много лет назад.
Она устремилась ему навстречу.
– Не думай, что я не грезила об этом.
Он издал горловой стон, ощущая, как трепещет ее тело на грани наслаждения. Ему безумно нравилось, когда она теряет контроль над собой. В голове клубился темный туман желания, а сердце бешено колотилось в какой-то первобытной свирепой ярости.
Как она была прекрасна в своем возбуждении, в своей уязвимости, в своем доверии к нему. Он задержался на миг, чтобы насладиться зрелищем ее восторга.
Сердце постепенно замедляло бешеный бег, но кровь, пульсирующая в теле, еще гремела отчаянным стуком в висках. Хит крепко держал Джулию в объятиях. Это была его женщина. Он вдыхал ее запах, впивал ее тепло.
– Я люблю тебя, Хит Боскасл, – прошептала она.
У него перехватило горло. Он долго ждал ее. За нее он будет бороться и, если понадобится, отдаст жизнь и честь. Время, проведенное вместе, было драгоценным, но и беззаконным… Рассел будет безумцем, если отдаст ее без борьбы.
– Негодник, – промолвила она и тряхнула его за плечо. – Я только что сказала тебе, что люблю, а ты в ответ промолчал?
Он откликнулся тихим дьявольским смешком.
– Запомни, что ты это сказала, Джулия, на этот раз я не юноша, от которого ты можешь сбежать. Я ни за что не сдамся. Я люблю тебя всем своим существом, даже если придется поступиться всем другим, даже если я опозорю нас обоих.
– Меньшего от Боскасла я и не ждала, – нежно проговорила она.
Глава 25
На следующее утро Эмма Боскасл, вдовствующая виконтесса Лайонс, давала уроки этикета в гостиной лондонского особняка младшего брата Девона. Ее чувствительная натура была оскорблена необходимостью давать подобные советы в жилище известного повесы. Если б ей только удалось убедить его и Дрейка утихомириться, осесть и вести себя благоразумно! Слава Всевышнему, Грейсон и Хлоя вступили в брак, а Хит свои сердечные дела не афишировал. Эмма всегда благодарила небеса за то, что могла положиться на Хита и его здравый смысл.
Хлопнув в ладоши, она призвала своих беспокойных учениц к порядку. За всю жизнь ей еще не попадалась такая буйная группа… если, конечно, не считать членов собственной семьи. По правде говоря, самыми непослушными были двое двоюродных Боскаслов, и это родство объясняло их неуемную энергию.
– Хватит разговоров, девушки. И хихиканья. Мы не стая гогочущих гусынь. – Эмма встала на цыпочки, чтобы увидеть, что вызвало такое бурное шушуканье в аудитории, ведь еще минуту назад все ее ученицы были готовы заснуть. – Что это вы разглядываете с таким интересом?
– Картинку, леди Лайонс.
– Изображение греческого бога.
– Ах, – вздохнула Эмма. – Надеюсь, это означает, что вы цените искусство древних.
– По-моему, он вовсе не выглядит древним, – пробормотала одна из девиц.
– Господи, вы только посмотрите на эти внушительные размеры!
Шарлотта Боскасл хихикнула.
Озорной блеск ее глаз заставил Эмму встревожиться. Она решительно вышла на середину класса.
– Ну-ка передайте мне это сию минуту.
Шарлотта подняла на нее невинный взгляд.
– Но ведь это просто нарисованный Аполлон.
Эмма потрясенно ахнула.
– Это карикатура! – воскликнула она. – Одна из скандальных картинок, грязнящих улицы и гостиные нашей страны. О Боже, это же голый мужчина!
– Это не просто мужчина, леди Лайонс, – робко уточнила девочка в очках. – Это ваш брат.
– Мой… – Эмма с недоверием впилась взглядом в карикатуру, дрожавшую в ее руках. – Святые небеса! О небо. Где моя нюхательная соль? Пожалуйста, подайте… Дайте мне стул… где диван?.. Это Хит!
Шарлотта подставила стул.
– Садитесь. Дышите глубже.
Листок с карикатурой упал на пол. Девочка в очках бросилась его поднимать.
– Меня давно интересовало, как же он выглядит. Леди Лайонс, он ведь считается в вашей семье самым уважаемым?..
Шарлотта сокрушенно покачала головой:
– Больше не будет считаться.
Двумя часами позже лорд Девон Боскасл неторопливым шагом направлялся к своему клубу на Сент-Джеймс-стрит. Он приблизился к кучке молодых людей, собравшихся перед знаменитым эркерным окном. Царивший в воздухе дух озорного возбуждения привлек Девона как магнитом.
– Какая фривольность привлекла ставки сегодня? – скучающим тоном осведомился он.
– Вы уже видели это? – изумленно спросил его один из приятелей, откидываясь на спинку стула.
– Что именно я должен был видеть?
– Памфлет, который ходит по Лондону, – ответил кто-то из кучки.
Девон постарался подавить легкую тревогу. В их семье была поговорка: там, где дым, ищи рядом Боскасла. А там, где были дым и скандал, наверняка в самой гуще можно было обнаружить кого-то из членов их семейства.
– Еще слишком мало времени прошло после полудня, чтобы приняться за серьезное чтение.
– Это связано с вашим братом Хитом, – злорадно пояснил кто-то из приятелей.
Девон сначала подумал, что речь идет о Дрейке. Грейсон, маркиз, благополучно женился и практически выпал из череды скандалов. Младший брат, Брэндон, погиб. Сам Девон давно в неприятности не попадал… ну по крайней мере уже целых три недели. А Хит, этот хитроумный дьявол, играл в свои игры слишком скрытно, чтобы попасть на язык сплетникам.
– Что он натворил? – поинтересовался Девон, подходя к полукругу поближе.
– Точнее, что сотворили с ним. Это ведь Хит?
Кто-то подсунул памфлет ему под нос, и глаза Девона потрясенно расширились. Да, это, безусловно, был Хит, каким его вряд ли видели многие. Он стоял в полный разворот перед пылающей колесницей во всей своей натуральной красе, то есть в чем мать родила, с необычайно огромным…
– Это что, такая стрела? – громко вопросил Девон, еле сдерживая смех. – Кто же, черт побери, изобразил такое?
– Озорная леди Уитби. Смотрите, она даже подписала рисунок. Явно вообразить не могла, что его кто-то увидит. Как низко пали великие. Да еще женским старанием. Наверное, Рассела хватит апоплексический удар, когда он увидит Хита в таком виде.
Девон с усмешкой вгляделся в карикатуру.
– Полагаю, что и сам Хит впадет от этого в истерику.
На следующий день «Утренняя хроника» сообщила, что Хит Боскасл сбежал в Гретна-Грин с леди Уитби, печально знаменитой вдовушкой, пристрелившей в Индии британского солдата. Правда, никаких упоминаний, что она в свое время стреляла и в Хита, не было, но статейка намекала, что Джулия уже носит его младенца.
Другая заметка в «Таймс» утверждала, что скандальная парочка скрылась во Франции. Корреспондент сообщал также, что самые популярные лондонские портретисты завалены нежданными заказами изобразить клиентов в виде греческих богов.
Сэр Рассел Олторн прочел обе заметки с каменным лицом в спальне своей любовницы. Он всего час назад вернулся в Лондон. Едва к нему вернулся дар речи, как его любовница, действительно носившая его ребенка, предъявила ему и карикатуру на Хита.