Когда эти слова уже готовы были сорваться у нее с языка, сердце закричало: «Лгунья!» – и настал момент выбирать.
Мать ждала. Верила, что Карина скажет правду. Верила, что дочь будет честной перед самой собой и не струсит.
Она все еще любит Макса.
Карину словно ударило, когда она это поняла. Тоска и безнадежность затопили ее, словно разрушительное цунами.
Голос дрогнул.
–Не могу.
–Я знаю.– Мать взяла дочь за руку.– Ты всегда любила его. Поэтому я должна добиться этого брака, а ты должна попробовать найти свой путь. У Макса есть глубокие чувства к тебе, милая моя Карина. Я не позволю ему лишить себя или тебя этого шанса. Если ты не согласишься, я позвоню маме Макса. Я все расскажу Майклу, и ты даже представить не можешь, сколько бед натворишь. Потому что разобьешь мне сердце.
Карине сдавило горло, и она вдруг почувствовала себя совсем без сил. Мышцы стали вялыми, она обмякла в кресле. Ей хотелось расплакаться, как маленькой, забраться к маме на колени, ища утешения. Но она теперь взрослая и должна сама отвечать за свои поступки и решения.
Выбора не было.
Карина должна выйти замуж за Макса.
Но она не обязана этому радоваться.
Карина постучала в дверь его номера.
Макс открыл, посторонился, и ее слабое сердце забилось от желания и еще от какого-то, более глубокого чувства. Слава богу, он уже был не совсем голый, хотя разница небольшая. Синие спортивные шорты сидели низко на бедрах, так что видны были накачанные мышцы живота. Футболка в тон, старая-престарая, облегала его плечи, как руки любовницы.
Карина еле удержалась, чтобы не прижаться к нему и не вдохнуть его запах – запах мыла и кофе с легкой примесью мускуса. Макс принял душ, волосы у него были влажные и аккуратно зачесаны назад.
–Ну как?– Он наступил одной босой ногой на другую, глядя на нее.
–Ты был прав. Она хочет, чтобы мы поженились.
Карина ждала брани. Дикого приступа паники. Чего угодно, что дало бы ей оправдание, позволило решиться разбить сердце матери и принять наказание. Но Макс только кивнул, как будто ничего нового не услышал.
–Я так и думал. Кофе хочешь?– Он показал на накрытый стол. Приподнял серебряные крышки, под ними была яичница с тостами, а рядом с вазой с единственной розой на длинном стебле стоял полный кофейник.
–Не хочу я твоего дурацкого кофе!– взорвалась Карина.– И мужа, который меня не желает, тоже не хочу. Ты что, правда собираешься это сделать? Ввязаться в серьезные отношения, да еще и не по своей воле?
Макс взял чашку и внимательно посмотрел на Карину. Его лицо было похоже на маску, полностью лишенную каких-либо эмоций.
–Да.
–Почему?
Он сделал глоток горячего напитка.
–Потому что так будет правильно.
Ярость вспыхнула в ней и вырвалась наружу.
–Да пошел ты в задницу, Макс! Я выйду за тебя, но не стану твоей маленькой куколкой. Помни, я не напрашивалась. Не надо мне ни твоей жалости, ни твоих добрых намерений. У меня была прекрасная ночь, и другой мне не нужно.
Карина захлопнула за собой дверь.
День прошел как в тумане.
Часовня Ла Капелла была выстроена в тосканском стиле и отлично подходила для церемонии. Насыщенные темные тона, полированный мрамор, высокие потолки и скамейки красного дерева напоминали о доме. Карина непослушными пальцами надела простое белое платье до пола от Веры Вонг. Мама все возилась с ее прической, укладывая выбившиеся пряди в густые блестящие локоны, как будто это была настоящая свадьба. Когда Карина надела на голову украшенную жемчугом вуаль и закрыла лицо белой прозрачной тканью, никто не видел слез, навернувшихся ей на глаза.
Она всегда воображала, как сестры будут хихикать рядом, как она пойдет к алтарю с человеком, который ее любит. А теперь, задержавшись в дверном проеме, наконец поняла, что чувствовала ее невестка, когда боролась со своими паническими атаками. В животе урчало, кожа покрылась испариной и чесалась.
Зазвучали дурацкие звуки органа, и Карина шагнула вперед в туфлях от Чикотти, на четырехдюймовых каблуках, украшенных настоящими алмазами,– они словно подбивали ее убежать. Черт возьми, она станет сбежавшей невестой. Поймает грузовик и отправится автостопом на поиски приключений. Сменит имя, уйдет в глухое подполье и…
Она вдруг наткнулась глазами на взгляд Макса.
Все в нем излучало властность. Пронзительные глаза цвета океанской волны смотрели на нее, придавая сил, и Карина сделала прерывистый вдох. Еще один. Мама твердо взяла ее под руку, подняла свою трость, и они начали длинный путь по проходу к алтарю.
Макс не отрывал взгляда, и Карина шла, подчиняясь его воле, пока не встала рядом с ним у алтаря. Он был само совершенство, идеал мужчины. В жестком черном смокинге с красной отделкой, с розой в петлице – воплощение изящества и элегантности.
Он произнес слова клятвы, и голос у него ни разу не дрогнул. Серьезность момента никак не сочеталась с импульсивностью ее решения. Все казалось Карине каким-то ненастоящим, пока она не произнесла те же слова. Язык онемел и не мог выговорить ответ. Неужели она и правда это сделает? Выйдет замуж за человека, который ее не любит? Эти вопросы бешено крутились у нее в голове. В часовне воцарилась напряженная тишина. Мать, склонив голову, ждала. Кровь шумела у Карины в ушах, ноги подкашивались.
Она почувствовала, как его пальцы легонько постучали ее по спине. Он медленно кивнул. Ждал, что она произнесет это слово. Требовал решиться.
–Да.
Он надел ей на палец кольцо с бриллиантом в три карата.
Теперь она его.
Губы у него были теплые, но поцелуй целомудренный. Формальное окончание церемонии, которая изменила их навсегда.
Сойер предоставил им отдельный зал в ресторане. Популярная группа играла лучшие старые итальянские песни, они пили вино, ели пасту и разные закуски. Пирог в честь свадьбы лично приготовил сам шеф-повар «Венецианского отеля».
Следующие несколько часов прошли так, будто все это происходило не с ней. Карина улыбалась, когда нужно. Звонила матери Макса и своим родным, чтобы сообщить новость. Заставила сестер визжать от радости и нарисовала картину тайных ухаживаний. При этом ей казалось, что она вот-вот задохнется. Макс все это время не касался ее. И почти не смотрел на нее во время обязательного танца. Она жадно пила шампанское, стараясь забыться, пока они наконец не оказались в их номере.
Огромная кровать, словно в насмешку. Их любовные ласки все еще витали в воздухе, а может, это просто ее воображение. Макс стоял перед ней, в своем безупречном смокинге, сама красота и изящество, такой близкий и одновременно далекий, как звезда из другой галактики. Ее тело плавилось и таяло под его взглядом, который вдруг опалил ее жаром.
–Вот и наша первая брачная ночь.
Карина представила, как он снимает с нее свадебное платье и трусики. Раздвигает ей бедра. Опускает голову, посасывает, лижет, пока наконец не войдет в нее глубоко и не заставит ее забыть обо всем на свете, кроме того, что она чувствует сейчас.
Карина взяла бутылку шампанского из ведерка со льдом и бокал. Скинула туфли.
–За нас, Макси!– насмешливо улыбнулась она.– Спокойной ночи.
Вне себя от злости, она подняла бокал и медленно вышла вместе с шампанским. Закрыла дверь и заперла на ключ. Бросилась на стену в своем свадебном платье.
И заплакала.
Глава 12
Через две недели Макс понял, что его жизнь изменилась. Он любил простоту и порядок. Его спальня отражала его подход к жизни – сплошь мебель вишневого дерева и спартанская обстановка. Теперь же темные тона взорвались яркими искрами: мандаринового цвета коврик на полу из твердой древесины, цветасто-розовый шарф на крючке за дверью, целая россыпь ароматно пахнущих стеклянных пузырьков и куча туфель, сваленных в углу.
В его собственной ванной теперь пахло огурцом, дыней и свежим мылом. Бритва исчезла из шкафчика, ее заменили флаконы с лосьонами и кремами. Спускаясь по винтовой лестнице в гостиную, он заметил на диване несколько журналов о знаменитостях, а рядом множество любовных романов с эротическими картинками на обложках. Макс взял один – хотел поставить в шкаф, но потом решил заглянуть. Прочитал отрывок и сам не знал, почему у него вдруг загорелись щеки. Он поспешно поставил книгу на полку и ушел в кухню.
Пусто, не считая россыпи хлебных крошек на белом гранитном столе, как будто мышка оставила. Он прошел по следу вдоль коридора. Карина заявила, что на застекленной террасе теперь будет ее мастерская, и сидела там, кажется, целыми днями. Макс постучал в дверь и открыл.
Она стояла в полосе света в центре комнаты и неотрывно смотрела на чистый холст. Он почти не пользовался этой комнатой, разве что в качестве кладовки, но она развила здесь бурную деятельность. Коробки исчезли, жалюзи сняты, обои сорваны. Теперь в приюте художника дышала новая жизнь: солнце сквозь эркеры заливало яркие персиковые стены, бесконечные ряды полок были заставлены всякими художественными принадлежностями. Макс включил музыкальный центр, и понеслись на полной громкости эротические песни Бейонсе.
Пальцы Карины сжимали кисть, обмакнутую в темно-зеленую краску, и на ее рабочей блузе уже пестрели пятна краски и угольные полосы. На стенах повсюду висели всевозможные наброски и эскизы – она пробовала свои силы в пейзаже, который бросила когда-то на полпути. Волосы у нее были кое-как заколоты на затылке. Она сосредоточенно покусывала губы, видя, что чего-то еще не хватает. Выходило не то, что она хотела изобразить, и Макс залюбовался этой женщиной, которую раньше никогда не видел. Рокки лежал у окна в полосе света и храпел. Лучший друг человека быстро переметнулся на темную сторону. Карина, с ее умением разговаривать с животными, совершенно околдовала пса, и он ходил за ней по пятам из комнаты в комнату, не оставляя сомнений в том, кто у него теперь на первом месте.
За две недели Карина перевернула вверх тормашками всю жизнь Макса. Она оказалась немного неряхой. Не закрывала колпачком зубную пасту, скидывала туфли у двери, а бросая мусор, кажется, все время промахивалась мимо корзины.