Мои счастливые видения были грубо прерваны громким голосом Роба:
– Знаете, мы с шахматным чемпионом округа Бромсгроув очень хорошие друзья, и он согласится со мной, что это набор конца девятнадцатого века, а не восемнадцатого.
– Сэр, уверяю вас, у нас был эксперт из «Бат Траст», который тщательно изучил этот набор, и он действительно восемнадцатого века. Благотворительному фонду посчастливилось получить его от потомков самого Генри Сэнфорда. Если вы внимательно посмотрите на портрет над камином, то увидите Генри именно с этим шахматным набором. Более того, в его документах упоминается, что он играл именно этим набором, в нем у коней головы особенной формы.
– Думаю, вы убедитесь, что мне известно о шахматах больше, чем любому эксперту по антиквариату, – раздражается Роб. – Чтобы убедиться, я сделаю фото на свой телефон и напишу моему хорошему другу, сэру Ричарду Симмсу, и он подтвердит мою правоту.
Мысленно добавляю «высокомерный всезнайка» в мой личный список неприятных качеств Роба. Его всегда слишком много, и он постоянно умудряется досаждать людям не по делу своим высокомерным тоном и нелепой напыщенностью.
Поднявшись по парадной лестнице, мы оказались в очаровательной гостиной с пианино и богато украшенной мебелью. Расставлены чайные сервизы, и я могу представить себе прекрасных дам или пару восхищенных джентльменов, сидящих на шикарных диванах и наслаждающихся прекрасной игрой пианистки.
Наш гид – увлеченная молодая американка, которая отлично знает историю дома и всех предметов. Она милая, и мне нравится с ней болтать, но бродить по дому с Робом – то же самое, что взять трехлетку в исторический музей. Он будто не понимает, что трогать вещи нельзя, хотя повсюду висят таблички. Его совсем не интересует ни чудесная живопись, ни невероятные предметы мебели, которые украшают каждую комнату. Чтобы он не доставал распорядителей и молчал, я прохожу по дому куда быстрее, чем мне бы хотелось, поскольку чувствую себя очень неловко.
Несмотря на то что резиденция довольно большая, это не загородное поместье, а всего лишь городской дом Генри Сэнфорда, поэтому экскурсия не заняла много времени. Хотелось увидеть еще и кухню, но Роб очень торопился пообедать. Я решила не напоминать ему о том, что идея была в том, чтобы увидеть дом, а не пообедать. Надеюсь, мне не придется больше никогда никуда с ним идти.
Уже направляясь в сувенирный магазин при музее, который, надо сказать, меня очень заинтересовал, поскольку я люблю атрибутику времен Джейн Остин, мы заметили небольшую музейную комнату. Там мне попалась на глаза информация о подагре – мне приходилось читать о людях, которые от нее страдали. Я задумалась о том, как ужасно, что такая простая вещь могла причинять столько страданий, но, полагаю, это можно сказать о многих болезнях прошлого. Размышляя об этом, я вдруг поняла, что Роб снова исчез. Честно, этот парень – просто кошмар. Оглядываюсь по сторонам и вижу, что он очарован разделом, посвященным азартным играм эпохи Регентства.
– Потрясающе! – восклицает он. – Я определенно хочу присоединиться к «Ночным играм» агентства.
– Отличная идея, – отвечаю я. – Слушай, я пойду в сувенирный магазин, хорошо?
Роб не отвечает или не замечает мой уход, настолько он погружен в правила игры. Конечно, никто не хочет, чтобы на свидании ваш собеседник ловил каждое ваше слово, но в идеале было бы неплохо как-то отреагировать. Хотя в ситуации с Робом я считаю, что отсутствие внимания определенно предпочтительнее.
Сувенирный магазинчик чудесный, только усилием воли мне удалось остановиться и не купить в два раза больше мелочей, украшенных надписью «Будь спокоен и читай Джейн Остин»1.
День все еще прекрасен, я прощаюсь с миссис Роули и покидаю Роял Кресчент № 1.
– Вы потеряли мистера Брайта? – спрашивает она озабоченно.
– Да, слава богу! – отвечаю я облегченно и выбегаю на залитую солнцем улицу.
Глава одиннадцатая
Пожалуйста, садитесь есть! Еда остывает! – восклицает моя мама в отчаянии. Она всегда говорит это на семейных обедах, и все, как обычно, ее игнорируют, продолжая болтать.
– По крайней мере, если Хлоя и Киан не придут, останется куча еды, – бормочет Бен, поедая хрустящий картофель, который он стащил с противня, пока мама не видела.
– Бен, это не очень вежливо, а? Уверена, мы бы все хотели, чтобы Хлоя была здесь с нами, да и Киан тоже, – мама ловко раскладывает огромные порции сочного ростбифа и хрустящий йоркширский пудинг.
Бен фыркает, но на время отвлекается, чтобы убедиться, что у Бекки, его нынешней пассии, достаточно еды на тарелке.
– Нет, правда, Бен, не стоит – протестует она, накрывая тарелку рукой, чтобы он не положил еще. – Дома мы вообще не едим ростбиф.
– Не едите ростбиф? – вставляет отец, который уже начал есть и умудрился капнуть соусом на свою самую шикарную рубашку. – Этого не может быть! Лучшее событие недели – ростбиф по воскресеньям.
В кои-то веки мне удалось приехать домой на воскресный обед, чтобы побаловать себя. Я давно этого не делала, потому что проезд в поезде довольно дорогой, но это так соблазнительно – моя мама готовит лучший в мире ростбиф и гарнир всегда делает сама, а не покупает уже готовый. И конечно, приятно со всеми увидеться! Хотя, надо признаться, обычно на таких обедах всегда кто-то с кем-то ругается и кончается тем, что я всех мирю, как самая младшая.
В этот раз искра вспыхнула незадолго до обеда, когда позвонила Хлоя и достаточно неловко объяснила маме, что она не придет, потому что Киан считает, что она проводит слишком много времени с семьей. Очевидно, ему с нами некомфортно. Мне сложно представить почему: мои родители – радушные и приветливые люди, мама даже готовит любимое блюдо на день рождения как для Киана, так и для любой девушки, кого бы ни привел Бен, чтобы они не чувствовали себя обделенными. Но как я уже говорила, Киан – придурок.
После разговора мама была расстроена и взволнована, к тому же Хлоя позвонила как раз в тот момент, когда картошку пора было вынимать из духовки. Мама утверждает, что главное – все делать вовремя, а она определенно знает, о чем говорит.
Пока мы сидим и наслаждаемся едой, я думаю, как меня достал Киан.
Много лет в нашей семье была традиция встречаться по воскресеньям или когда представится возможность. Конечно, во время учебы в университете это было нелегко, а после переезда в Лондон мы стали видеться еще реже, но это делает наши встречи еще более ценными. Мы всегда были дружной семьей, пока мои брат и сестра не вступили в брак с людьми, которые не хотели во всем этом участвовать. Почему они не могут поладить с остальными?
Более того, из-за этого я почти отказалась от мысли найти своего принца. Возможно, мне лучше оставаться одной. Когда я представила, как Роб Брайт встретится в первый раз с моей семьей, то чуть не подавилась.
Мне не хватает веселой болтовни Хлои за обедом, особенно потому что большую часть времени Бен и Бекки шепчут друг другу всякие нежности и меня от этого уже почти тошнит.
Закончив есть, они удалились в комнату Бена, отчего мама еще сильнее расстроилась. А будь здесь Хлоя, мы бы как следует над этим посмеялись…
Когда я была наверху, до меня донеслись голоса родителей, разговаривающих на повышенных тонах.
– Тебе надо поговорить с ним об этом, Филипп. Он ужасно себя ведет, – резко говорила мама.
– Не знаю, что я могу ему сказать в таком возрасте. Он взрослый мужчина. Не мне говорить ему, что он может делать, а чего не может.
– Скажи ему, что он в нашем доме и не может делать это в своей комнате. К тому же, разве у нее нет парня?
– Может, и есть, но это совсем не наше дело.
– Очень даже наше, пока они в нашем доме – это аморально. Ты всегда на его стороне!
Мне было слышно, как отец что-то прошептал в ответ.
Когда я спустилась и зашла на кухню, их разговор резко прервался, явный признак того, что они ругались.
– Ты посмотрела тот курс, про который я говорила, Софи? – спрашивает мама как ни в чем не бывало, передавая мне сковородку, чтобы я ее вытерла.
– Эмм… да, – отвечаю заикаясь. Мама смотрит на меня своим рентгеновским проницательным взглядом, и я вздрагиваю. – Ну, то есть я загуглила его.
– Софи, тебе надо заняться этим сейчас, послевузовское образование займет меньше года. Если бы ты начала в сентябре этого года, то к следующему году уже бы работала учителем на полную ставку со стартовой зарплатой в 24 000 фунтов.
– Да, знаю, – бормочу я в кухонное полотенце, пытаясь избежать этого заезженного и так часто повторяемого ответа. – Но во время учебы мне платить не будут, а еще нужно заплатить за курсы.
– Ты получишь стипендию, если подашь заявку сейчас, они отчаянно нуждаются в учителях, – стандартно отвечает мама.
– Да, знаю, но все равно нужны деньги, чтобы жить на них во время учебы, и я не уверена, что хочу учить, – я смотрю на отца в надежде, что он вступится за меня или сменит тему, что тоже помогло бы.
Он по-прежнему вытирает стол, но вставляет:
– Но у Софи уже есть работа, дорогая. Пусть даже идиотская – звонить случайным людям и слушать, как тебя посылают по двадцать раз в день, – он улыбается и ласково треплет меня за плечо, чтобы смягчить сказанное.
– Это все равно работа, – защищаюсь я. – Многие люди что угодно бы сделали, чтобы работать в «Модист». И посмотри на мое новое пальто, отличная покупка в «Миу Миу»[35] благодаря наводке Миффи.
– Хорошее пальто, – смягчается мама, глядя на красивое элегантное пальто, висящее в прихожей. – Но сколько денег тебе пришлось занять, чтобы купить его? Ты смогла бы купить больше такой одежды на зарплату учителя, и тебе не пришлось бы тратиться на дорогу. Кто эта Миффи? Не слышала, чтобы ты говорила о ней раньше.
– Просто знакомая знакомой, – пространно говорю я, потому что не сказала родителям о Брачном агент-стве Джейн Остин