Я потеряла дар речи - нет, ну каков наглец!
- Вот скажи мне, Денис, как по твоему, договор твой... Тебе не кажется, что пока ни один пункт его не выполнен? И, если уж по-честному, ты его и не сможешь выполнить. Потому что...
- Потому что Иван влюблен в Алену? - перебил он.
- Откуда знаешь? - это, конечно, был глупый вопрос, потому что по ним видно было - они так очевидно неравнодушны были друг к другу, что даже слепой бы заметил!
- Вообще-то я - психолог! А так - видел ночью, как он к ней в спальню заходил.
- И ничего не сказал? - возмутилась я.
- А что, должен был? Помощь свою предложить? Свечку подержать? Они - люди взрослые, чего я к ним лезть буду?
- Ну знаешь! Он же мне предназначен! - я смеялась сейчас над растерянным видом Плетнёва, но старалась говорить как можно серьезнее.
- Он тебе понравился? - он внезапно тоже сел на кровати, громко скрипнув досками.
Не знаю, кто меня за язык дернул. Зачем сказала? Но отчего-то знала, что именно эта фраза зацепит его. И отчего-то хотела его зацепить! Хотела понять, что он всеми своими разговорами сейчас мне сказать хочет. Поэтому и выдала:
- Ваня - честный, хороший человек! Не то, что ты!
52 глава. Денис
- И что, я, получается, совсем негодяй, да? - как ни старался, обиду из голоса вытравить не мог.
А что ты, Денис, хотел от нее? Ну, признай уже, что поступил с ней не просто некрасиво, но и, прямо скажем, по-свински! Подставил Шевцову! Если ее руководство узнает, что она с тобой сюда поехала, вполне сможет обвинить в личном интересе при подведении итогов проверки!
Я, конечно же, все это отлично понимал и раньше. Но в тот момент, когда в голове созрел план, когда я решил заключить с Шевцовой договор и найти ей мужа, привезя в Шерегеш и создав экстремальные условия... Я ж не знал, что все выйдет из-под контроля! Я ж не мог предположить, что экстремальные условия окажутся созданными не мною и моей командой, а самой жизнью! Природой самой! От меня ничего не зависело!
Хотя, нет, зависело и многое! Я мог бы просто ее не тащить сюда, не затевать плохо подготовленное предприятие! Я мог бы пустить всё на самотек и, вероятнее всего, проверка прошла бы хорошо, и Наталья всё равно подписала бы документы... Конечно, я защищал свой бизнес, дело всей своей жизни, которое обеспечивало не только мою семью, но и семьи десятка моих подчиненных! Но вряд ли Шевцова, представь я ей всё, как есть, запорола бы его! Я теперь хорошо понимал, что она за человек. Теперь я знал, что она по-честному поступила бы... И, ёлки-палки, я сделал только хуже этим договором!
Так зачем я заварил всю эту кашу? Зачем, натворив дел, допустив столько ошибок, все равно упрямо двигался к призрачной цели, которую своими же руками отодвинул в необозримое будущее?
Я понял это, когда Наташку снегом засыпало. В ту же секунду на меня снизошло озарение! Я готов был отдать всё, что имею, даже жизнь свою готов был... лишь бы только ее спасти! Не знаю, как это происходит с другими людьми, как они осознают, что кто-то чужой больше не чужой им, а свой, родной, нужный, близкий человек? С годами это приходит или в один момент. С Элей, матерью моих детей у нас были отношения со студенческой скамьи - вечеринки, прогулянные вместе пары, прогулки под луной. Я был по-мальчишески влюблен, она, наверное, тоже. Встречались, поженились, когда пришло время. Мне казалось, что я ее любил. Мне казалось, что она любила тоже. Спустя несколько лет брака родились мальчишки. И я был уверен, что мы с Машей обязательно полюбим и их - по-другому же не бывает? Оказалось, что бывает. Оказалось, что жена моя не готова посвятить себя воспитанию детей! Да, ей было трудно с близнецами - это понятно! Да, я тоже вел себя неправильно - вместо того, чтобы больше времени проводить с семьей, уделяя внимание детям и жене, все свое время проводил на работе, лишь бы только избежать скандалов, которые с завидным постоянством получал каждый раз, вернувшись обратно. Но я не изменял... Почти. Я обеспечивал семью... С ужасом думая о том, как вечером прийду домой, я продолжал тянуть свою лямку. Любовь быстро прошла. Маша встретила другого мужика и свалила с ним в жаркие южные страны. А я остался... имея в своем активе парочку непоседливых сыновей и стойкое разочарование в женщинах.
Потом были другие женщины. Много. Очень много. Они появлялись и исчезали. Кто-то уходил сам, не сумев переступить через понимание прописной истины - для меня всегда на первом месте будут дети, а потом уже они сами. А чаще, видя отношение к моим мальчишкам, иногда тщательно маскируемое недовольство их наличием, иногда показную любовь и показную же симпатию к ним, я быстро избавлялся, даже порой не трудясь объяснить причину прекращения отношений.
И никогда не переживал их уход. Да что там! Порой даже был рад...
А тут - торкнуло! По-другому не скажешь! Смотрел на Шевцову, сидящую на кровати напротив. Отмечал поцарапанную и варварски смазанную зеленкой - в маленькой районной больнице ничего больше просто не было - щеку, видел растрепанные волосы и поплывшую тушь под глазами. И насмотреться не мог. Все в ней нравилось - и тушь, и волосы, и царапина эта, чтоб ее! А еще больше нравился непокорный и лукавый блеск в глазах! Словно не она несколько часов назад чуть не погибла! Где истерика? Где слезы... Хотя нет, слезы все-таки были. Там, под горой...
Она не кричала, прийдя в себя, не обвиняла меня в том, что едва выжила, в том, что подверг опасности ее жизнь. Она молча плакала. И они, слезы эти, болью отзывались в моей душе!
- Да, Плетнёв, ты - негодяй, - вторя моим мыслям, ответила она на уже забытый мною вопрос. - Еще и какой!
Потешается надо мной! Видит мою обиду и смеется! Без улыбки смеется, одними глазами. И от понимания этого напряжение последних часов отпускает меня. Пусть я буду негодяем! Пусть я буду сволочью! Пусть я буду кем угодно в ее глазах! Она жива. Она рядом со мною. И никуда она теперь не денется! Потому что в тот момент, когда ее накрыла лавина, я понял, что она будет в моей жизни, хочет она того или нет! Потому что Я этого хочу!
Забыв об ушибленной ноге, я подхватился с кровати, чтобы наказать... э-э, просто поцеловать ее. Но резкая боль пронзила колено, нога подкосилась, и я рухнул обратно. Впрочем, как оказалось, это было даже на руку!
- Денис, что случилось? Боже мой! - Шевцова бросилась ко мне, схватила за запястье одной рукой, а вторую зачем-то положила на лоб, словно меня с ног свалил внезапный приступ лихорадки. - Что болит?
Подозревая, что она вот-вот кинется за врачами и медсестрами, чтобы меня спасать, я крепко схватил ее за талию и затащил на себя сверху.
- Я покажу тебе, что у меня болит, - прошептал ей на ухо. - Давно уже болит, кстати. Помоги мне, пожалуйста! Иначе помру от боли! И моя смерь будет на твоей совести.
- Поищи себе другого доктора, - прошипела она, вырываясь. - У тебя в домике, к слову, медсестра Снежана имеется!
- Мне ударная доза нужна. А Снежана - так, витаминки! - она пыталась подняться, ерзая по моему телу. А мне было удобно целовать ее в шею. И я целовал, зарываясь лицом в длинные волосы. И ее телодвижения привели к очевидному результату - мой изголодавшийся по женщине организм забыл о боли и отреагировал так, как было необходимо. И совсем скоро, после очередного трепыхания, задев напрягшийся под одеждой член, она это поняла...
53 глава. Наталья
Нет, он не трогал, не гладил, не ласкал меня! Он лапал! Лапал бессовестно и нагло! Одной рукой крепко держа за талию, второй мял задницу, засунув руку под пояс теплых лыжных штанов, в которых я так и оставалась. И я не хотела, не могла признаться даже себе, что задыхаюсь вовсе не от возмущения, а от безумного желания, от запаха его задыхаюсь... от восторга!
Да мне его даже просто за руку взять было испытанием - потому что... Ну, вроде бы, человек и человек, кожа и кожа... И никаких там тебе ударов током, мгновенного возбуждения (я ведь на самом деле подумала, что ему стало плохо!), мурашек там никаких! А одернуть руку не могу! Оторваться от него не получается! Хочется просто касаться, просто тепло его ощущать!
И сопротивляюсь больше для проформы! Только чтобы показать, что у меня гордость имеется, что не простила его, что не забыла и не забуду то, как он поступил... поступает со мной. А сама уже растаяла, уже лишилась гордости и разума от близости сильного мужского тела подо мной, от его жара, в холодной палате согревшего меня моментально, в долю секунды!
Не понимала, что ему от меня нужно... Нет, в данный, конкретный момент, бедром почувствов эрегированный член, понимала, конечно. Не понимала в общем, в целом, что он теперь будет делать со мной, согласно нашего договора. Впрочем, в это определенное мгновение мне было это безразлично. Я вырывалась и мысленно просила его не отпускать!
А когда улышала хриплое "Хочу тебя!", даже вырываться прекратила! Я тоже хочу, хоть и не скажу тебе никогда об этом!
Наверное, он притворялся несколько минут назад, сделав вид, что умирает и упав на кровать! Потому что почувствовав, не иначе, что я сдалась, он легко, словно я - пушинка, а не сильно упитанная тетенька средних лет, каким-то неуловимым движением развернулся со мной на руках. И на узкой больничной, безумно скрипучей койке сам оказался сверху, подмяв под себя мое абсолютно несопротивляющееся тело. И навис надо мною, всматриваясь в лицо, словно ждал, когда скажу: "Давай, Денис, целуй меня быстрее!" И я уже открыла рот, чтобы сказать это, как он, видимо, не дождавшись, наклонился и поцеловал! Жадно, сильно, до боли, вбивая в мой рот свой язык, кусая губы... Именно так, как мне было нужно!